Персия. История неоткрытой страны

Весной 614 года войска Хосрова после двадцатидневной осады пробили стену Иерусалима и взяли город, захватив огромные трофеи и множество пленных. Хосров тогда написал Ираклию: «Любимый богами господин и царь всей земли, рождение великого Ормузда, Хозрой – Ираклу, бессмысленному и негодному рабу нашему. Не желая отправлять службу рабскую, ты называешь себя господином и царем; ты расточаешь сокровища мои, находящиеся у тебя, и подкупаешь рабов моих. Собрав разбойничьи войска, ты не даешь мне покоя. Разве я не истребил греков?.. Неужели ты и теперь не знаешь, что я подчинил себе море и сушу; разве я теперь не могу подкопать Константинополя; но я отпускаю тебе все твои преступления. Возьми жену свою и детей и приди сюда; я дам тебе поля, сады и оливковые деревья, которыми ты можешь жить, и мы с любовью будем смотреть на тебя… Если ты сойдешь в бездны моря, я протяну руку и схвачу тебя, и тогда увидишь меня, каким бы ты не желал видеть».

«Но ничто не могло сдержать атаки персов: Антиохия пала, в 614 г. был разграблен Иерусалим. В 619 г. персы заняли Александрию и не выпустили зерновой флот в Константинополь».

    Дж. Херрин

После этого персидская армия вышла на берег Босфора напротив Константинополя, и штурму византийской столицы помешал лишь недостаток кораблей. «Константинополь выдержал многочисленные нападения, самым крупным из которых может считаться совместная атака аваров, славян и персов в 626 г., а также несколько продолжительных осад, – подчеркивает Дж. Херрин в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи». – Нападение 626 г. было коротким, но очень серьезным, потому что императора Ираклия (610–641) не было в городе. Он вел длительную кампанию против персов на востоке, оставив Константинополь на патриарха Сергия и генерала Бонуса. Авары и славяне блокировали столицу с суши и отрезали снабжение ее водой, уничтожив акведук, а персидские силы прибыли на азиатское побережье Босфора. Бонус велел военно-морским силам не дать славянам переправить персов через Босфор…»

В 616 году падгоспан запада Шахин захватил на восточном берегу Босфора город Халкидон. В дальнейшем войска под командованием полководца Шахрвараза заняли Египет, при этом внезапный шторм прибил обратно к берегу все корабли, на которых византийцы пытались вывезти ценности из Александрии. «Но ничто не могло сдержать атаки персов: Антиохия пала, в 614 г. был разграблен Иерусалим, – пишет Дж. Херрин. – В 619 г. персы заняли Александрию и не выпустили зерновой флот в Константинополь. Ираклий с помощью патриарха Сергия (610–638), который короновал его императором, сосредоточил все свое внимание на поражении Персии. Десять лет он совершенствовал вооруженные силы Византии и планировал новые стратегии, которые были использованы в длительной кампании 622–628 гг., когда император проводил годы вдали от столицы, заключая союзы с кавказскими племенами и планируя вторжения вглубь персидской территории. Но в его отсутствие персы сумели договориться с аварскими племенами, которые теперь имели влияние на своих славянских союзников, и вышли на побережье Босфора. Осада 626 г. была решающим моментом в истории империи».

Именно тогда Хосров II получил в народе прозвище «Парвиз» («Победоносный»). Михаил Сириец писал, что «персы захватили ромейские области Месопотамии, Сирии, Киликии, Палестины, Египта и всего побережья, ограбили и полонили бесчисленное количество народа. Они перевезли в персидскую землю рабов, всякого рода имущество, даже колонны из мрамора и великое множество плит». Но при этом хронист отмечал, что персидские воины «совершенно никому не вредили, кроме ромеев, которых повсюду, где находили, убивали», а местных жителей не трогали.

«Персы захватили ромейские области Месопотамии, Сирии, Киликии, Палестины, Египта и всего побережья…»

    Михаил Сириец

Однако почти отчаявшийся император Ираклий все же сумел собрать силы для обороны и даже ответного наступления. Он занял крупные суммы у богатых жителей Константинополя, а также велел переплавить в монеты драгоценную посуду и даже светильники из собора Святой Софии. Договорился о перемирии с аварами, чтобы не воевать на два фронта, и о союзничестве – с хазарами. Император приказал доставить ему все книги и карты, содержавшие сколь-нибудь полезные сведения о Персии, и несколько месяцев, удалившись из столицы, в уединении изучал всю эту информацию и разрабатывал план предстоящей военной кампании.

Последний шанс Ираклия

В апреле 622 года Ираклий переправился с войском в Малую Азию, где возле города Никомедия начались учения. Византийский хронист Феофан писал об этом: «В провинциях набрал войско и к нему присоединил новобранцев. Начал упражнять их и приучать к военным действиям; разделивши войско на две стороны, приказал им делать ряды и бескровные нападения друг на друга, приучал их к военному крику, шуму и возбуждению, чтобы на войне они не пугались, но смело, как бы на игрище, шли против неприятеля. Сам царь… шел на сражение, давши клятву воинам вместе с ними сражаться насмерть и разделять с ними все опасности, как с собственными детьми. Он желал управлять ими не страхом, но любовью. Но нашедши в воинах беспечность, робость, беспорядок, неустройство, как в собранных из разных земель, он привел в одно стройное тело; и все согласно и единодушно воспевали силу и мужество царя… Потом, вооруживши войско для военных упражнений, поставил в две колонны, и явились трубы, фаланги из щитов и в латах воины, ряды мужественно стояли, и царь велел им сделать вид сражения: пошли сильные снемы и взаимные столкновения, будто на действительной войне, представилось страшное зрелище без убийства и опасности, взаимные угрозы убийственные без кровопролития и обороты без необходимости, чтобы всякому занять безопасное место с доказательствами своего мужества, среди безбедного побоища».

Кстати, Ираклий при подготовке новой армии многое перенял у персов. Недаром В. А. Дмитриев в книге «Всадники в сверкающей броне. Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн» пишет: «особая система комплектования войска: его главной ударной силой, костяком являлась формировавшаяся из многочисленного слоя средней и мелкой аристократии тяжелая конница… Стратегия персов… была основана на действиях кавалерийских частей, в то время как пехота выполняла второстепенные функции… Именно под воздействием сасанидского военного дела в римской армии произошли серьезные структурные изменения, повлекшие за собой глубокие перемены и в других областях общественной жизни… Чисто военное заимствование («появление в поздней империи отрядов тяжеловооруженных всадников… по персидскому образцу»)… привело к важным системным изменениям… возникло особое военное сословие, представители которого несли службу в рядах тяжелой конницы. В западной части римского мира этот социальный слой в перспективе стал моделью для формирования рыцарства, явившегося ядром всей феодальной системы западноевропейского средневекового общества».

На подготовку армии потребовался год, а в апреле 623 года византийцы через Армению двинулись против Ирана с севера. Была разорена провинция Атурпатакана. К тому моменту, как подступили персидские войска (Шахин с армией от Халкидона, Шахраваз из Сирии), византийцы отошли на заранее приготовленные позиции в междуречье Куры и Аракса. Но поход Ираклия, хоть и был тщательно подготовлен, поначалу не принес победы. Более того, персы снова вышли к Босфору, а потом договорились с аварами, и те осадили летом 626 года Константинополь. Но взять византийскую столицу штурмом не удалось.

Ираклий с союзниками-хазарами тем временем осадил Тбилиси, но персидский гарнизон крепости осаду выдержал. Осенью 627 года Ираклий двинулся в Месопотамию. Ему противостоял полководец Рахзад, который писал шаху, что сил у него недостаточно. Сражение состоялось возле Ниневии. Ираклий сам повел войска в бой, и византийцы, на стороне которых было численное преимущество, одержали победу. Они заняли летнюю резиденцию шахиншахов в Дастегерде. А в начале 628 года император двинулся на Ктесифон. Оборонять столицу с оружием в руках готовы были даже женщины, но на подступах к городу византийцев все же удалось остановить.

Эта война имела трагические последствия для самого Хосрова II. Среди его придворных возник заговор, который возглавлял старший сын шаха Кавад Шируйе. Он с отрядом воинов, сопровождаемый толпами горожан, застиг отца во дворце Вех-Ардашир, причем вся свита шаха разбежалась заранее, и защитить его было некому. Одна из легенд гласит, что оставшийся в одиночестве владыка долго сидел в саду, пока люди его сына рыскали по дворцу, но ощутил голод и попросил садовника купить ему на базаре еду. Денег при себе у шаха не было, он отрезал в уплату кусок пояса, вышитого драгоценными камнями. Это вызвало подозрение у торговца, и перепуганный садовник, не знавший правителя в лицо, рассказал, что камни дал ему неизвестный человек, который сидит у цветника…

Хосрова схватили и отправили в заточение, а вскоре после этого убили.

Полтора миллиарда драхм

Имя Хосрова II Парвиза, который в начале своего правления был вынужден просить помощи у византийского императора, а потом стал обладателем обширной державы и неисчислимых сокровищ – количество серебра в его казне измерялось тысячами тонн – стало символом богатства и роскоши. О долгом правлении этого владыки свидетельствует необычайное обилие и разнообразие сохранившихся монет Хосрова II. Когда в 603 году была произведена перечеканка монеты, то в казне после всех выплат оказалось 3296 тонн серебряной монеты в 200 тыс. кошелей. Через семнадцать лет, на 30-м году его правления, казна содержала сумму вдвое больше – 400 тыс. кошелей, то есть более чем полтора миллиадра драхм.

Талиби в «Истории персидских царей» так описывает трон Хосрова II: «Это был трон, сделанный из слоновой кости и из тикового дерева, доски и перила которого были сделаны из серебра и золота. Длина его была в сто восемьдесят локтей. На ступенях были вставки из черного и эбенового дерева, обрамленные золотом. Над троном размещался балдахин, сделанный из золота и ляпис-лазури, где были изображены небо и звезды, знаки зодиака и семь видов погоды, a также цари в различные моменты жизни – на пиру, в сражении или на охоте. Имелся также механизм, который указывал время дня. Трон сам был полностью покрыт четырьмя покрывалами из парчи, расшитой золотом и украшенной жемчугом и рубинами, и каждое из этих покрывал предназначалось для определенного времени года».

Архитектура тоже достигла немалого совершенства. И. Лосева и М. Дьяконов в книге «Искусство Древнего Ирана» указывают: «Крупнейшим памятником сасанидского зодчества является царский дворец в Ктесифоне… Сохранились тронный зал и примыкавшие к нему второстепенные помещения. Последние, однако, не были видны с лицевой стороны. Их закрывала высокая фасадная стена, прорезанная посередине гигантской аркой пролетом в 20 м. Пространство огромного тронного зала было открыто наружу; архитектор создал большое, свободное внутреннее пространство. Пользуясь новыми строительными возможностями, он достиг цели при помощи свода, без подпор и колонн. Новым в архитектуре является также сопоставление на фасаде огромной арки зала и небольших ложных арок… Архитектурная масса здания благодаря контрасту размеров арок кажется особенно грандиозной и монументальной».

Кроме того, как отмечают те же авторы, согласно преданиям «стены зала имели серебряную облицовку, а пол будто бы был покрыт драгоценным ковром такой величины, что, когда арабы-завоеватели, разграбившие Ктесифон в 637 году, разрезали его на части, каждому арабу-воину досталось по куску. В глубине зала, затененный тяжелыми занавесами, помещался высокий трон, над которым висела на золотых цепях многопудовая корона царя царей».

Дж. Херрин в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи» указывает на сильное влияние, оказанное великолепием персидского царского двора на Византию: «Имперская идеология снабжала все аспекты жизни византийского двора римскими символами власти и новыми ловушками, перенятыми у Персии. Диоклетиан был первым императором, надевшим диадему, расшитые золотом одежды и регалии, импортированные с Востока, и он ожидал, что люди будут падать ниц перед ним. Правители IV в. усложнили эти обычаи из Персии, где «царь царей» – шахиншах – сидел на троне под золотыми деревьями с золотыми птицами, которые могли петь, а рядом лежали рычащие львы. Феодосий II соорудил площадку для поло, так что византийские императоры могли заниматься царским спортом – еще один импортный товар из Персии».

Искусные мастера изготавливали для шаха и вельмож множество драгоценных чаш, ваз, блюд и прочей утвари из золота и серебра. «Известен рассказ о мазандеранском вельможе, который оказался в трудном положении, пригласив на пир около тысячи гостей, когда золотой посуды у него было только на пятьсот человек». В те времена было доведено до совершенства искусство изготовления малой скульптурной формы, мелкой пластики из золота и серебра, такими рельефными картинами украшали вазы и кувшины. В российском Эрмитаже хранится обширная коллекция шедевров сасанидских мастеров. Многие из этих сосудов были найдены в кладах на Урале, в Пермском крае. Это породило интересные версии не только об обширных торговых связях здешних жителей с Персией, но и о существовании на пермской земле почитаемого зороастрийского святилища (куда и приносились в дар драгоценные вазы и чаши), возможно, связанного с местом рождения самого Заратустры.

«Сокол – лучший друг правителя. Этой хищной птице присущи то же достоинство и чистота, что и царской особе».

    Омар Хайам

Очень часто на вазах и чашах изображались сцены соколиной охоты. Фирдоуси писал, что шах Бахрам Гур из династии Сасанидов, знаменитый своим охотничьим искусством, был первым, кто смог приручить для охоты сокола. Впоследствии ученый и поэт Омар Хайам подчеркивал особую роль хищных птиц при дворе: «Сокол – лучший друг правителя. Этой хищной птице присущи то же достоинство и чистота, что и царской особе».

И хорошо известная притча о споре между соколом и вороном – почему, мол, ты, ворон, живешь триста, а я тридцать лет? – в которой благородная птица отказывается питаться падалью, тоже имеет персидское происхождение. До наших дней дошли старинные трактаты о соколиной охоте «шекар-наме» с подробными разъяснениями о приручении и содержании ловчих соколов. Шах на соколиной охоте – один из самых популярных сюжетов знаменитых персидских миниатюр.

Хосров и Ширин

С Хосровом II связана и одна из самых трогательных историй любви, не раз вдохновлявшая впоследствии великих поэтов. Фирдоуси в знаменитой поэме «Шахнаме» писал о том, как юный царевич Хосров полюбил красавицу Ширин, несмотря на то, что она была простого происхождения. Когда он взошел на престол, то забыл о своей любви, но однажды, направляясь на охоту, проехал мимо ее дома и увидел Ширин, стоящую на плоской крыше. Все чувства ожили вновь, и шах решил жениться на возлюбленной. Вельможи были против: «С чистейшим отцом недостойная мать / Жизнь сыну не могут достойную дать…» Однако шах сумел убедить их, прибегнув к образному изложению – предъявив сначала драгоценную чашу, полную крови, а потом ту же чашу с лучшим вином.

… Какой
Пред нами – все тот же сосуд иль иной?…
Получив ответ,
Царь молвил: «Ширин, что средь града жила
И чаше с отравой подобна была, —
Как чаша с вином у меня в терему
И благоуханью под стать моему…

По некоторым сведениям старшего сына Хосрова подтолкнуло к заговору то, что шах собирался передать престол не ему, а сыну от Ширин.

Прославленный классик персидской поэзии Низами Гянджеви в поэме «Хосров и Ширин» описывает, как царевич Хосров видит купающуюся Ширин (Низами именует ее армянской принцессой) и сразу влюбляется в нее. Она отвечает взаимностью, но потом Хосров вынужден жениться на Марии, дочери византийского императора. Однако тоска по любимой заставляет его отвергнуть все земные выгоды и все-таки вернуться к Ширин. Но сын Хосрова и византийки свергает отца, а затем убивает его спящего. Хосров умирает молча, чтобы не потревожить Ширин. А она, очнувшись от сна, видит рядом окровавленное тело любимого мужа. Совершив погребальные обряды, Ширин закалывает себя кинжалом на могиле Хосрова.

Существует также рассказ о том, что Ширин была и в то время настолько прекрасна, что Шируйе пожелал сделать ее своей женой. Но она, попросив небольшую отсрочку, скрылась в гробнице Хосрова и выпила принесенную с собой отраву.

Первый поэт Персии

Во времена Хосрова II Парвиза жил легендарный поэт Барбад, которого принято считать основоположником песенной и поэтической традиции Ирана. Точных биографических сведений о нем нет: известный арабский философ и поэт Джахиз считал его уроженцем Мерва (город на юго-востоке нынешнего Туркменистана), а персидский поэт и философ Шамс ад-дин Рази называл родным городом певца Джахров в провинции Фарс. Легенда, рассказанная Фирдоуси, гласит, что Барбад, желая попасть ко двору, но не имея возможности выступить перед шахом – завистники препятствовали, – однажды, когда шах пировал с гостями, влез на дерево в дворцовом саду и спел под собственный аккомпанемент несколько песен. Хосров был восхищен и взял его на должность главного придворного поэта. Одна из известных песен Барбада называется «Машкдане», то есть «Крупица мускуса». Она посвящена любимой жене Хосрова – Ширин. В поэме Низами «Хосров и Ширин» перечисляется тридцать песен Барбада, приуроченных к тридцати дням зороастрийского месяца. Песни Барбада известны под общим названием «Хосровани», их классифицируют по рифме, стихотворному размеру, содержанию и событию, в честь которого они написаны. В песнях говорится о дворцовом этикете, пиршествах и церемониях, восхваляются достоинства шаха, его доблесть и мужество в бою и на охоте, мудрость в государственных делах. Легенды гласят, что и после гибели Хосрова певец остался верен своему государю, продолжая до собственной смерти исполнять посвященные ему песни.

Царица Буран

После гибели Хосрова II на престол взошел его сын Кавад II по прозвищу Шируйе, но правил он недолго, меньше года. Мир с вторгшимися в пределы Ирана византийцами был при нем заключен, но условия полностью диктовал император Ираклий. После смерти Кавада II шахом был провозглашен его малолетний сын Арташир. И тут взбунтовался один из видных военачальников – Шахрвараз, который не только сверг юного правителя, но и захватил персидский трон. Впрочем, и он долго на нем не продержался. Однако потом, как писал Фирдоуси в «Шахнаме»:

…Венчаться на царство никто не хотел.
Искали меж витязей множество дней —
Нигде не сыскали потомка царей.

В отличие от поэтических строк потомки Сасана все же имелись. И впервые за всю историю Сасанидов женщина, благодаря которой пал узурпатор Шахрвараз, взошла на трон. Ее имя – Борандохт, или Буран, дочь Хосрова II. Восточные летописцы Средневековья писали, что матерью Борандохт являлась византийская принцесса Мария. В этом случае она была бы внучкой императора Маврикия, и это родство могло активно способствовать ее избранию на царство. В то время практически у самых рубежей западной части Ирана, на территории Сирии, базировались легионы влиятельной Византии.

Иранские власти всячески показывали Византии свою лояльность. Существует версия, что Шахрвараз не только своими силами поднял мятеж. Это могло случиться с негласного одобрения и заинтересованности Ираклия. Даже свержение узурпатора можно было использовать как повод для войны с Византией. И мощная, считающаяся непобедимой империя, несомненно, не проиграла бы.

Передать трон тому, кто является наследником двух законных правителей, было отличным политическим решением. И кроме того, такое решение вызывало самое теплое одобрение Византии. Придя к власти, Буран, не теряя времени, первым делом позаботилась о пресечении конфликтов с ромеями. Для этого она послала в Византию посольство, возглавляемое несторианским католикосом Ишоябом II. Ираклий, который находился в Алеппо, благосклонно принял ее послов.

Впоследствии этот дружественный прием во дворце Ираклия для многих недовольных стал удобным предлогом для обвинения Ишояба в измене несторианству. Но царствующая Буран надежно покровительствовала ему и защищала его от обвинений и подозрений единоверцев.

Фирдоуси упоминал Буран как образованного человека: «книг царских немало читала она». О ней с редким единодушием положительно отзывались мусульманские и христианские историки. Кроме того, именно при этой деятельной царице произошло немало важных для страны и полезных перемен. Например, восстановление разрушенных ирригационных систем, освобождение жителей от уплаты недоимки в казну. Потому в народной памяти Буран осталась как «самая благочестивая и справедливая царица». Фирдоуси писал о ней: «Заботливо, мудро царила жена, \ Державу от гроз ограждала она».

Точная причина смерти Буран остается загадкой. По одной из версий ее задушил военачальник-заговорщик Пероз (по свидетельству автора сирийской «Хроники Сеерта»). Согласно другой версии, царица Персии угасла через неделю болезни. Это произошло в октябре 631 года. Точных дат ее правления тоже пока не существует. Предположительно, оно было недолгим и продолжалось от 1 года и 4 месяцев до двух лет. В сообщении аль-Балазури упоминается, что Буран являлась регентшей, пока Йездигерд III не достиг совершеннолетия. Надпись на сохранившейся с тех времен драхме, золотой монете ее правления, гласит: «Буран, восстановительница рода Богов». Все правители династии Сасанидов увековечивали себя на монетах, как «Происходящие от Богов». Буран пришла к власти в июне 630 года и царствовала до октября 631 года, если судить по выпущенным при ней монетам. Драхмы с ее именем имеют отметки 12 монетных дворов: два в Вавилонии, по одному в Хузистане, Парсе, Кермане, Рейе, Варджане, Абаршахре, Амоле, Гургане, Герате и Сакастане.

Следующая правительница Азармедохт приходилась ей родной сестрой. Все драхмы Азармедохт датированы первым годом ее правления и отчеканены только на двух монетных дворах: в Нижнем Вех Каваде (это был пригород столицы) и Шираджане. В переводе Борандохт означает «дочь дождя», Азармедохт – «дочь огня». Оба значения (дождь и огонь) являются очень благоприятными и почитаемыми. За всю историю Ирана эти царицы были единственные коронованные женщины-правительницы Ирана. То, что в 1967 году Мухаммед Реза, последний шах династии Пехлеви, короновал собственную супругу Фарах Диба, не учитывается, потому что он все равно оставался правителем.

Йездегерд III