Подводный флот Гитлера

Прибавление мощности

Но не стоило оценивать эффективность строящихся подводных лодок между Первой и Второй мировыми войнами, исходя из показателей возможностей субмарин образца 1918 г. Так, в издании Белли В.А., Пензина К.В. «Боевые действия в Атлантике и на Средиземном море. 1939–1945 гг.» приводятся следующие данные, демонстрирующие совершенствование тактико-технических данных подлодок: «Калибр торпед подводных лодок увеличился с 450–500 до 533–550 мм, запас торпед – с 6–8 до 10–16, количество мин – с 12–16 до 32–40 и даже 75. Число артиллерийских орудий на подводной лодке возросло до двух, а их калибр с 32–60 до 100–130 мм. Время погружения лодок сократилось в 1,5–2 раза и составило для больших лодок в среднем около минуты, а для малых до 30 секунд. Глубина погружения лодок к началу Второй мировой войны возросла до 120–150 м, т. е. увеличилась примерно в три раза.

Большие лодки предназначались главным образом для действий на удаленных коммуникациях противника, а также совместно с эскадрами надводных кораблей. В соответствии с этим в некоторых флотах такие лодки подразделялись на два подкласса: эскадренные и крейсерские, однако эта классификация не привилась. Водоизмещение больших лодок колебалось в пределах 1000–2800 т; дальность плавания в надводном положении увеличилась по сравнению с лодками 1918 г. в два раза и при экономической скорости хода у отдельных типов, построенных накануне Второй мировой войны, достигала 15–20 тыс. миль, а в подводном положении – 240 миль, автономность – 100–120 суток. Надводная скорость хода больших лодок колебалась в пределах 15–22 узл., максимальная подводная скорость 9—10 узл. Большие подводные лодки имели 6—10 торпедных аппаратов и 1,5–2 комплекта торпед.

Средние лодки предназначались главным образом для действий на морских коммуникациях. Их надводная скорость накануне войны составляла 17–18 узл., подводная – 8—10 узл., надводное водоизмещение колебалось в пределах 500—1000 т, автономность – 20–50 суток, дальность плавания в надводном положении – 2–7 тыс. миль. Торпедное вооружение состояло из 4–6 носовых и иногда 2 кормовых торпедных аппаратов.

Малые лодки строились для действий на коммуникациях ограниченных морских театров и для обороны берегов. Водоизмещение их не превышало 500 т, надводная скорость – 10–13, максимальная подводная – 7—10 узл. В надводном положении малые лодки могли покрыть расстояние 500—4000 миль. На этих лодках устанавливалось 2–4 носовых торпедных аппарата…

Хотя значительное место в вооружении подводных лодок стала занимать артиллерия, особенно зенитная, основным оружием подводных кораблей оставалась торпеда. Причем только Германия имела к началу войны электроторпеду калибром 533 мм, с весом взрывчатого вещества 300 кг, скоростью хода 30 узл. и дальностью действия 5 тыс. м. Электроторпеды значительно повышали скрытность подводных лодок, а беспузырная стрельба и бесследный ход торпеды значительно затрудняли маневр уклонения от нее. Поэтому принятие электроторпеды на вооружение лодок явилось серьезным улучшением условий действий подводных лодок».

Ограничение размера флотов

Военные статьи Версальского договора четко определили состав флота поверженной Германии, суммарное водоизмещение и численность личного состава, причем подводных лодок иметь стране не разрешалось. В 1921 г. по инициативе США была созвана Вашингтонская конференция по ограничению морских вооружений. В результате переговоров, в договоре, определявшем предельные размеры флотов США, Англии, Японии, Франции и Италии, была установлена следующая пропорция тоннажа линейных кораблей – 5: 5: 3: 1,75: 1,75. Но при этом общее водоизмещение крейсерского и подводного флотов не ограничивалось. Вступая в 1926 г. в Лигу Наций, Германия добивалась прежде всего отмены ограничивающих ее армию и флот военных статей Версальского договора и как следствие этого – легализации своих вооружений и отмены военного контроля. Особо следует отметить, что за четыре года – с 1924 по 1928-й – расходы ее только на вооружение флота возросли в 11 раз.

21 января 1930 г. в Лондоне начала свою работу морская конференция, которая дополнила Вашингтонский договор и установила ограничения на суммарный тоннаж крейсеров, эсминцев и подводных лодок. Решение конференции подписали только США, Англия и Япония.

Лондонская морская конференция дополнила Вашингтонский договор, установив следующее предельное суммарное водоизмещение для крейсеров, эскадренных миноносцев и подводных лодок. Но решение конференции подписали только США, Япония и Англия. При этом в официальных документах Британии неоднократно указывалось, что основная задача ее вооруженных сил в период войны состоит в контроле морских коммуникаций: «Море является главным путем, связывающим широко раскинутые части Британской империи, которая имеет интересы во всех частях земного шара; поэтому контроль над морскими путями во время войны является ее первейшей заботой».

Немецкий флот возрождается

После 1932 г. в Германии перестали публиковаться ежегодные официальные списки армии – дабы число фигурирующих там офицеров не позволяло иностранным военным аналитикам вычислить реальную численность вооруженных сил. Вскоре после прихода Гитлера к власти, 22 мая 1933 г., генерал Кейтель, председатель Рабочего комитета Совета обороны рейха, заявил своим помощникам: «Ни один документ не может быть утерян, иначе вражеская пропаганда воспользуется этим в своих силах. Устные заявления всегда можно опровергнуть».

В это же самое время человек, отвечающий за подготовку офицеров штаба Редера, то есть занимавший ключевой пост, если говорить о мировоззрении людей флота в целом, выступил перед собранием членов СС, СА, «Стального шлема» с такими словами: «Теперь силы, которые последние четырнадцать лет были расколоты парламентской борьбой, свободны для того, чтобы преодолеть… все позорные попытки саботажа социалистов-демократов, доктринеров и пацифистов… Теперь мы должны снова воспрянуть и усилить наше согласие, нашу любовь к морю и волю нации и никогда больше не позволять перерезать жизненно важные артерии, которые для свободного, великого народа находятся в свободных морях».

В июне 1934 г. состоялась очередная встреча командующего военно-морскими силами рейха Эриха Редера с Гитлером, после чего адмирал сделал следующую запись: «Инструкции фюрера: ни в коем случае нельзя упоминать о кораблях водоизмещением 25–26 тысяч тонн, допустимо лишь сообщать о модернизированных кораблях водоизмещением 10 тысяч тонн. Фюрер требует, чтобы строительство подводных лодок велось в строжайшей тайне».

В 1935 г. между Англией и Германией было подписано двухстороннее соглашение, согласно которому Германии разрешалось строительство флота, равного 35 % английского, и подводного флота, равного 45 % английского, но с возможностью довести эту пропорцию до 100 %. Через десятилетие после завершения войны военные эксперты не могли понять, почему британский морской штаб, неявный владыка морей (Япония только начла свою масштабную программу построения военного флота), решил разрешить побежденной, но жаждущей реванша Германии иметь столько же подлодок, сколько было в королевском флоте. В тексте меморандума британского Адмиралтейства были такие явно неразумные слова: «В этом случае (100 %) Германия будет обладать 50–60 субмаринами: ситуация, которая может вызвать некоторые опасения, но совершенно очевидно из отношения немецких представителей, что это вопрос «равноправия», то есть является скорее тренировкой их воображения, нежели реальным желанием завести столь большой подводный флот. При нынешнем состоянии Германии кажется вероятным, что наилучший способ убедить их быть более умеренными в своих реальных свершениях – это гарантировать им исполнение их требований в теории. На самом деле они будут строить подлодки и добиваться паритета в подводном флоте скорее, если мы оспорим их теоретическое право на это, нежели если мы согласимся, что принесет им моральное удовлетворение». Этот документ оправдал строительство немецких лодок, которые спустя несколько лет начнут топить британские суда…

Но командованию и руководству Рейха и вооруженными силами страны и этого было мало – с таким количеством лодок весь мир было завоевать нельзя. Поэтому, по словам К. Дёница («Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне») разрешенное водоизмещение германских лодок «в целом… оказывалось очень незначительным. Из-за островного положения жизнь Англии всецело зависит от ввоза продовольствия и сырья. Поэтому морские коммуникации с колониальными владениями имели для Британской империи жизненно важное значение. В течение целого ряда столетий стратегическая задача английского военно-морского флота состояла в защите этих морских сообщений. Решить же эту задачу можно было не подводными лодками, а надводными кораблями. Подводная лодка менее всего пригодна для обороны: она очень уязвима в надводном положении (например, от артиллерийского огня), тихоходна и может просматривать лишь ограниченный район, так как не имеет высоких надстроек. Но в то же время подводная лодка представляет собой ярко выраженное тактическое наступательное средство».

Провал ограничений

Спустя год состоялась вторая Лондонская морская конференция, которая закончилась провалом – не добившись полного равенства своего флота с флотом США и Великобритании, японская делегация покинула заседания. В итоге основные морские державы де-факто отказались от всяких ограничений в вооружении флота. Но в Лондонский протокол о подводных лодках было включено еще одно соглашение, отвечавшее в первую очередь интересам Британии: при задержании и потоплении торговых судов подводная лодка должна действовать как надводный корабль. Это требование сохраняло силу и в том случае, если на торговых судах оказывались орудия, установленные «только для самообороны». Торговые суда, несмотря на характер вооружения, все равно считались коммерческими и пользовались соответствующей международной правовой защитой. Иными словами, подчеркивалось, что подводные лодки должны были задерживать торговые суда и производить досмотр их, руководствуясь международными нормами ведения торговой войны и призового права.

При этом для командиров лодок возникала «юридическая ловушка»: если на основании условий призового права подводная лодка могла потопить судно, то ей вменялось в обязанность предварительно обеспечить безопасность его команды. Поскольку считалось, что в открытом море для безопасности экипажа одних спасательных шлюпок недостаточно, подводная лодка должна была либо взять его к себе на борт (но это было, как правило, нереально – вместить в маленький объем подлодки весь экипаж океанского лайнера), либо вообще отказаться от потопления судна.

После подписания в 1935 г. англо-германского морского соглашения Германия 23 ноября 1936 г. присоединилась и к этому протоколу, что де-факто еще более снизило боевое значение подводной лодки.

Год спустя уже официально был оформлен военно-политический блок «ось Берлин – Рим» и заключен так называемый «антикоминтерновский пакт» между Германией и Японией, к которому вскоре примкнула Италия и ряд других государств. Англия и Франция в ответ наращивали сухопутные и военно-морские силы…

Споры о стратегии

В 1930-е гг. в Германии среди сотрудников Генштаба, морских офицеров и военных теоретиков была популярна книга немецкого адмирала Вегенера «Морская стратегия мировой войны». В издании, которое даже называли «морской библией», автор настаивал на необходимости захвата стратегических позиций для улучшения условий деятельности флота. Для господства на море, по его мнению, был необходим захват французских атлантических баз, оккупация Дании и особенно Норвегии. Это и многие другие идеи были позже реализованы Гитлером на практике в течение первых двух лет Второй мировой войны. В книге В.А. Белли и К.В. Пензина «Боевые действия в Атлантике и на Средиземном море. 1939–1945 гг.» рассказывается о создании ВМС Германии: «Когда перед войной в высших сферах германского командования обсуждались кораблестроительные программы, была принята линия на создание мощного флота, способного не только успешно вести борьбу на океанских коммуникациях, но и уничтожать морские силы Англии, обороняющие эти коммуникации. Однако к началу войны большая кораблестроительная программа Германии (план «Z») находилась еще в начальной стадии выполнения, и о столкновениях с крупными силами флота противника не могло быть и речи. Поэтому в Германии единодушно признавалось, что главная задача флота состоит в борьбе на коммуникациях Англии в Атлантике, но не определялось, какого практического результата и в какие сроки ему следовало добиться. Что же касается средств и методов этой борьбы, то перед войной в германском флоте господствовала точка зрения, что в предстоящей войне решающая роль будет принадлежать надводным кораблям, а не подводным лодкам. Именно таких взглядов придерживался командовавший германским флотом с 1928 по 1943 г. адмирал Редер. Сторонники «крейсерской войны» не отрицали значения подводных лодок, особенно в войне с таким островным государством, как Англия, однако считали, что не объективные условия, а ошибки германского командования и случайное стечение обстоятельств в Первой мировой войне выдвинули корабли этого класса в разряд главных сил для борьбы на английских морских сообщениях. «Лишь благодаря тому, что план операции немцев выключал флот из войны, как бы затормозил его, подводная лодка смогла… продвинуться на передний план и стать единственным оружием против Англии», – писал Вегенер».

В британском флоте был период (между войнами), когда подлодки вообще считались устаревшим оружием и не способны более к эффективной боевой деятельности. Отчасти на это зарубежное мнение ориентировались и немецкие морские эксперты. Неправильная, заниженная оценка роли германских субмарин в войне на море стала очевидной только во время битвы за Атлантику.

Тайное строительство

Помимо статьи 170 Версальского договора («Ввоз в Германию оружия, снаряжения и военного материала, какого бы то ни было рода, будет строго воспрещен. То же самое будет относиться к изготовлению и вывозу в чужие страны оружия, снаряжения и военного материала какого бы то ни было рода»), статья 179 запрещала военное сотрудничество Германии с другими странами: «Германия обязуется со вступлением в силу настоящего Договора не аккредитовать ни в какой чужой стране никаких военных, морских или воздухоплавательных миссий, не посылать их и не позволять им выезжать; она обязуется, кроме того, принимать подобающие меры к тому, чтобы не допускать германских граждан покидать свою территорию для поступления в армию, флот или воздухоплавательную службу какой-либо иностранной державы или для прикомандирования к ней в целях оказания ей помощи в военном деле или вообще для содействия в обучении военному, морскому и воздухоплавательному делу в чужой стране».

Немецкие подводные лодки строились тайно в Голландии, Испании (и это до прихода к власти Франко!), Турции и Финляндии. Параллельно с этим началась и подготовка подводников (так в Киле появилась противолодочная военная школа, занимавшаяся подбором «подводных» кадров), а также формирование организационной структуры подводного флота Германии. В мемуарах Дёница описывается разговор, который состоялся у него в июле 1919 г. (спустя всего лишь месяц после подписания Версальского договора!) с начальником отделения личного состава корветтен-капитаном Отто Шульцем, бывшим командующим германской подводной флотилией в Средиземном море.

– Вы собираетесь остаться с нами, Дёниц? – спросил Шульце.

– А вы думаете, что у нас снова будут подводные лодки?

– Конечно, я так думаю. Версальский запрет не продлится вечно. Через два года, я надеюсь, у нас снова будут подводные лодки.

И это не было простыми мечтами морского офицера – уже через два года после окончания войны проектные чертежи двух новых германских подводных лодок (U-142 и U-1170) были переданы в Японию, где в Кобе под пристальным наблюдением немецких конструкторов и началось их строительство. В мае 1924 г. капитан 3-го ранга В. Канарис был направлен с секретной миссией на Дальний Восток для организации строительства в Японии подводных лодок для Германии. Но поскольку до Японии было достаточно далеко, то стали искать вариант строительства подлодок поближе, в Европе.

Вездесущий Канарис с помощью созданной еще во время Первой мировой войны германской агентурной сети наладил тайное размещение заказов в Испании.

В июле 1922 г. начала свою деятельность очередная «темная лошадка» военного бизнеса – малоизвестная голландская судостроительная компания IvS (точнее – инженерное бюро по судостроению), которая помимо всего прочего стала осуществлять разработку проектов новых подлодок и надзор за строительством немецких лодок в разных странах мира. Естественно, среди ее официальных учредителей старшие офицеры германского флота и другие официальные лица страны не значились…

Среди немецких промышленников, участвовавших в строительстве субмарин, можно назвать Круппа, организовавшего в 1934 г. в Бремене филиал голландской фирмы при верфи «Дешимаг», на которой и трудились многие немецкие кораблестроители. Можно также отметить «Инженерное бюро по экономике и технике» (техотдел берлинской фирмы «Игевит»), который занимался разработкой проекта лодок типов II и VII, разработав проекты субмарин водоизмещением 250 и 750 тонн и подготовив комплект технологической документации, которая и позволила Гитлеру в кратчайший срок организовать их серийное производство.

Сами узлы для лодок с номерами от U-1 до U-24 производились за границей и в 1935 г. контрабандно, по фальшивым накладным, были ввезены в рейх. Оставались только сборка и испытания…

Но тайное почти всегда становится явным. В 1927 г. в результате расследования в рейхстаге «скандала Ломана» (после антикоммунистических выступлений В. Канариса, обвинявшего левых депутатов в развале флота), связанного с информацией о «неофициальном» строительстве на турецких верфях германских подлодок, был вынужден уйти в отставку глава военно-морского командования Германии, Ханс Адольф Ценкер, который оказался «крайним» в том, что тайное перевооружение флота, нарушающее Версальский договор, шло полным ходом. Помимо него в жертву были принесены министр обороны и несколько высших флотских чиновников, а главой флота стал адмирал Эрих Редер, под руководством которого была разработана новая секретная программа создания германского военно-морского флота, в том числе и строительства подводных лодок.

Канарис, будущий глава абвера, был связным между Морским руководством и Испанией, сотрудничество с которой предполагалось особенно в области строительства подводных лодок. Он настоял на создании особого департамента, ведающего подлодками, в Морском руководстве, в результате чего дела субмарин были выведены из-под инспектората по торпедам и минам в Киле и переведены в Берлин – прикрытием была необходимость в ведомстве, разрабатывающем меры против подлодок – и подчинены Арно Шпиндлеру.

Первой задачей Шпиндлера было определить, какие типы подлодок можно проектировать по мобилизационному плану А – войны против Франции и Польши. Он занялся этим, сравнивая технические характеристики различных типов иностранных подлодок, описанных в различных военных источниках, и опрашивая капитанов; имя Карла Дёница появилось в списке тех, кто подлежал опросу. Виделся ли Шпиндлер с Дёницем до того или нет, остается неясным, но консультация с ним была одной из первых – она произошла в январе 1926 г.

Подгоняемый Канарисом, которому были нужны точные спецификации для заказов в Испании, Шпиндлер рекомендовал для Балтики тип маленькой подлодки водоизмещением 270 тонн и два других типа по 500 тонн: один для установки мин, а другой – для торпедных атак в Северном море. Интересно, что, хотя военные действия против торговых судов всегда занимали первое место при длительных морских операциях, Шпиндлер основывал свои рекомендации для подлодок целиком на операциях против военных судов противника. 500-тонные лодки должны были действовать против кораблей, поддерживая блокаду на расстоянии выходов в Северное море, против французских эскадр, пытающихся войти в Балтику, и против французских эскадр и транспортов в Средиземноморье.

Группа проектировщиков из IvS в Роттердаме начала разработку новейших схем по выбранным типам. Вскоре, в июле 1926 г., военно-морские миссии были направлены в СССР: одна под руководством Шпиндлера, другая – Лёвенфельда, для изыскания возможностей заключить контракты по субмаринам под прикрытием торговых договоров, которые уже позволяли тайную разработку и производство танков, вооружения и самолетов для Германии.

Эта волна самоуверенной активности частично объяснялась оживлением экономики: Рурский кризис привел к созыву международной комиссии, которая рекомендовала выделить кредит в 800 миллионов золотых марок для поддержки рейхсбанка. Большая часть этих иностранных займов шла напрямую к Круппу, Тиссену, Сименсу и другим важнейшим производителям оружия, которые уже были втянуты в паутину приготовлений по перевооружению, а так как правительство одновременно резко повысило бюджет армии и флота, результатом стал подъем тайного перевооружения.

Между тем министр иностранных дел Густав Штреземан публично заверил мир в следовании политики «выполнения» репараций и других статей Версальского договора; за свои усилия он был вознагражден в январе 1927 г., когда Контрольная комиссия союзников, которая должна была следить за попытками нарушения ограничений по вооружению, была отозвана из Германии; окончательный отчет комиссии констатировал, что Германия никогда не разоружалась и не имела такого намерения и, наоборот, делала все, что в ее силах, чтобы обойти статьи договора.

Тем временем флот продолжал свою работу без остановок. Восемь из десяти «зимних исследований» 1927/28 г. были посвящены подводным лодкам. В феврале Шпиндлер вместе с непосредственным начальником Дёница, Вертом, стал разрабатывать программу курса для подготовки мичманов подлодок, введенную в курс по торпедам; в апреле первая спроектированная в Германии подлодка для Турции была закончена на роттердамской верфи, контролируемой Круппом, и бывший командир субмарины Вернер Фюрбрингер и бывший главный механик начали ее испытания, докладывая обо всех деталях в департамент подлодок Морского ведомства через подставную компанию, учрежденную Ломаном на деньги секретного фонда.

В следующей теме их разговор дошел до подводных лодок. Были уже заказаны материалы, детали и места на верфях для первых 15 субмарин, в основном маленького типа; первая группа офицеров, инженеров и примерно 70 человек команды уже прошла длительный курс подготовки в недавно организованной школе подводников, открытой в октябре 1933 г., и Редер ожидал только приказа фюрера начать строительство лодок. Гитлер сказал ему, что он не желает осложнений перед грядущим плебисцитом, во время которого жители Саарского региона должны высказаться, желают ли они войти в состав рейха, и проинструктировал его, как в полной секретности законсервировать весь проект по субмаринам.

В действительности было уже решено поставить его во главе нового подводного флота. Гитлер отдал приказ о строительстве первых лодок 1 февраля; при сборке их в огромных, специально сконструированных эллингах соблюдалась крайняя секретность.

В следующем месяце при верховном командовании флота в Берлине была проведена важная конференция, в которой участвовали главы девяти отделов, включая и субмарины, на которой обсуждались организационные детали формирования первой подводной флотилии; на этой стадии командир флотилии еще не был назначен, но было решено, что, кем бы он ни был, он должен подчиняться непосредственно командующему флотом в Киле адмиралу Рихарду Фёрстеру. Соответственно, спросили согласия Форстера на это. 8 апреля Форстер уведомил Верховное командование, что он согласен, и предложил, чтобы «F?hrer der U-boote» (FdU) назначили уже к началу 1936 г.

Необходимо уточнить, что в 1920–1930 гг. XX века Германия не только заказывала комплектующие для своих подводных лодок, но и продавала их за рубеж, в частности – в СССР. Так, военный историк А.Б. Широкорад («Россия и Германия. История военного сотрудничества») приводит следующие данные: «Вот, к примеру, план закупок оборудования в Германии на 1935 г., в счет кредита на 200 млн марок. Среди оборудования фигурирует «телемеханическая система катера». Надо полагать, она предназначалась для катеров типа Г-5 «волнового управления» (то есть управления по радио). Далее шли 90 штук стереодальномеров с 4-метровой базой для батарей береговой обороны, 25 дальномеров с 3-метровой базой, 2 ночных дальномера с 2-метровой базой, турбины фирмы «Дешимаг» мощностью в 45 000 л.с., прицелы для высотного торпедометания, 9-метровые перископы для подводных лодок и т. д.

Наибольшую роль германские поставки до 1 сентября 1939 г. сыграли в строительстве советских подводных лодок. В 1922 г. СССР закупил несколько дизелей MAN6 45/42 у фирмы «Ман» (г. Аусбург) для первых советских тепловозов Ээл2. Дизель развивал мощность 1200 л.с. при 450 об./мин в течение часа, а в течение длительного времени его мощность составляла 1100 л.с. Дизели хорошо себя проявили в эксплуатации, и новую партию таких дизелей закупили для тепловозов Эмх3. При этом часть дизелей была втайне от немцев поставлена на первые советские подводные лодки типа «Декабрист» I серии.

Кроме того, на «Декабристах» были использованы фрикционные муфты германской фирмы «Бамар», которые соединяли дизель и электродвигатель…

На первых двух подводных лодках типа «Щука» III серии устанавливались по два дизеля W9V28/38 фирмы «Ман», развивавших мощность 500 л.с. при 450 об./мин. На остальные лодки ставили отечественные двигатели 38В8, созданные на базе дизелей фирмы «Ман»…