Метод книжной героини
Лана: «Я еще никогда не была так рада реалиям нормальной жизни»
Командир Карпова: «Где ты сейчас?»
Лана: «В его комнате»
Командир Карпова: «Да ладно?! Надо устроить обыск!»
Лана: «Я не стану этого делать»
Командир Карпова: «Зануда*смайлик, закатывающий глаза* Сними мне видео, я хоть посмотрю, как живет наш генерал»
Она не отстанет, да? Поднимаюсь с постели, включаю камеру на телефоне и обхожу комнату. Компьютерный стол, стопка тетрадей и учебников, платяной шкаф, а рядом открытый «пенал», на полках которого я нахожу фотографию в рамке. Маленький пухлощекий Елисей широко улыбается, сощурившись. У него в руках удочка, а рядом седой мужчина с густыми усами. Раздается громкий стук в дверь, и я поспешно опускаю телефон, убирая его за спину.
– Да?
– Я вхожу, – говорит Елисей и открывает дверь. – Нашла уже что-нибудь интересное?
– Я не…
– Положи мои трусы на место и больше ничего не трогай.
Вместо коричневого костюма гангстера на нем черная широкая футболка с психоделическим рисунком и темные штаны с резинками у щиколоток. Влажные волосы зачесаны назад, открывая скульптурное лицо. Невольно скашиваю взгляд на фотографию, сложно поверить, что это один и тот же человек. Елисей подходит ближе, морщится, глядя на фото, и рассерженно смотрит на меня.
– Ложись спать, Лана.
Приглушенный раскат грома просачивается сквозь окна, и я виновато опускаю голову. Возвращаюсь к постели и сажусь, накрывая ноги одеялом. Елисей вытаскивает из верхнего ящика компьютерного стола наушники. Звучит еще один громовой залп.
– Надеюсь, ты не боишься грозы, потому что я не собираюсь караулить тебя всю ночь, – говорит он.
Книжная героиня должна сейчас затрястись от страха и умолять героя остаться, но у меня нет сил на игры. Веселье Елисея испарилось без следа, как и мое.
– Все в порядке, – тихо отвечаю я. – Прости, что пришлось тебя потеснить, и спасибо…
– Одного спасибо будет маловато.
Елисей задумчиво склоняет голову и медленно шагает к постели. В серых глазах появляется хищный блеск, и я замираю, вдруг ощутив себя улиткой перед несущимся на нее грузовиком. Неужели он… он… Елисей наклоняется, останавливая мое сердце. Растерянно хлопаю ресницами и… Бух! Получаю подушкой по затылку.
– Это мое, – усмехается он, выпрямляясь.
– Ну ты и… – шумно выдыхаю я.
Елисей отходит к двери, выключает свет и покидает комнату, бросив напоследок:
– Спи уже.
Остаюсь одна и прикладываю ладонь к груди. Так и до инфаркта недалеко. Зачем он это делает? Хватаю оставшуюся подушку и обнимаю ее, укладываясь на бок. Закрываю глаза, но темнота все не приходит. Вижу лукавый взгляд и губы в опасной близости.
А-а-а-а! Нет! Ну, пожалуйста! Хватит! Переворачиваюсь на другой бок. За окном капли дождя барабанят по крышам, мысли тянутся в сторону дома. Как там папа? Он наверняка утром с ума начнет сходить, не обнаружив меня. Подумываю написать ему сообщение о том, что осталась у Кати, но пресекаю этот порыв. Я не стану облегчать его самочувствие. Пора ему уже взяться за ум, иначе мне и правда придется переехать к маме.
Сон издевательски обходит меня стороной, беспокойные мысли не дают расслабиться, а незнакомая обстановка словно отвергает. Вспоминаю поочередно события последних дней и даже не представляю, что ждет впереди. План совершенно вышел из-под контроля, и, что бы ни говорила Катя, плохое предчувствие жестоко сдавливает грудь. Через час спину начинает ломить, плечи затекают. Безостановочно ворочаюсь, но никак не могу улечься. Откидываю одеяло и поднимаюсь на ноги. Подхожу к окну и отдергиваю занавеску. А это что? Выход на балкон? То, что нужно. Свежий воздух очистит голову.
Осторожно, чтобы не шуметь, открываю дверь и ступаю на холодную плитку. С левой стороны глубокий карман с дверью, ведущей на кухню, а в правом углу узкое кресло и маленький круглый стол, поверх которого стоит зеркало на длинной ножке и поднос с массажерами для лица из минеральных камней. Теперь понятно, почему мама Елисея выглядит лет на десять моложе.
Забираюсь в кресло и подтягиваю колени к груди, укутывая их длинным подолом халата. Капли стекают вниз по стеклу, и я выбираю себе пару для гонки. Делаю ставку на маленькую капельку, которая быстро поглощает все остальные, что попадаются ей на пути.
– Никак не угомонишься? – слышу недовольный голос.
– Не могу заснуть, – спокойно отвечаю я, не поворачивая головы.
Звучат тихие шаги, на спину падает тонкий, но теплый плед. Елисей открывает окно, короткий щелчок бьет по ушам. Влажный ветер приносит с собой едкий запах дыма и пробирающий до костей холод, и я прикрываю ладонью нос.
– Не боишься, что мама узнает?
– Она уже спит, – уверенно отвечает Елисей.
– Это дурная привычка, и она не делает тебя круче.
– Говоришь точно как она.
– У тебя классная мама. Может, стоит ее послушать?
– Может, и стоит.
Елисей меняет положение оконной створки, оставляя ее приоткрытой, и оборачивается, складывая руки на груди.
– Отец тебе не звонил?
– Нет, – отвечаю я шепотом.
– Давно он пьет?
– Родители развелись в начале лета, тогда и началось. Ему нужна помощь, но я не знаю, что делать.
– Мама в курсе ситуации?
– Я не могу ей рассказать. Она тут же меня заберет, а я не хочу, чтобы папа остался один.
Молчание кружится в танце с шумом дождя, и я отмечаю в Елисее одну черту, которая мне очень нравится. Он не раздает бессмысленных советов и не пытается навязать свое мнение.
– Мой отец умер, когда мне было восемь, – неожиданно говорит он.
– Мне очень жаль.
– Не стоит. Он был для меня чужим человеком. Они с мамой не были женаты. Познакомились в столице, когда она приехала на обучение, и, как только оно закончилось, расстались. Потом он объявился через год с желанием все наладить. Приехал сюда, признал отцовство и дал мне свою фамилию, но не задержался надолго. Лана, я хочу сказать, что взрослые не всегда поступают правильно, даже по отношению к собственным детям. То, что они старше, не делает их умнее. Иногда они ведут себя хуже нас и просят трепки не меньше.
– Тут ты прав, – с грустью усмехаюсь я.
– Я всегда прав.
Моя улыбка становится шире, и я качаю головой, глядя на Елисея:
– Ну, разумеется, генерал.
– Иди ложись. Я разбужу тебя уже через шесть с половиной часов.
– Зачем?
– Хочу кое-что показать.
– Мне понравится?
– Утром и узнаем, – говорит он и шагает к двери на кухню.
Глава 11
Елисей не шутил, говоря о раннем подъеме. Он заставляет меня встать с кровати ни свет ни заря и отправляет в ванную комнату. Спать хочется так сильно, что я едва понимаю, где нахожусь, и выполняю все утренние ритуалы на автопилоте, даже не задумываясь о том, как откровенно фигово выгляжу.
– Одевайся, – командует Елисей, встречая меня в прихожей.
На нем теплый спортивный костюм, широкий капюшон накинут на голову. И чего этому извергу в теплой постельке не лежалось?
– Да, генерал, – сонно бубню я и скрываюсь за дверью его спальни.
Мне бы еще хотя бы полчасика подремать, голова слишком тяжелая, а опухшие веки с трудом удается держать открытыми. Натягиваю колготки и платье и выхожу из комнаты.
– Давай скорее, копуша, – говорит Елисей, стоя у входной двери.
– Это моя максимальная скорость.
– Поднажми еще немного, – весело подбадривает он.
Похоже, булыжник в нем тоже еще не проснулся, иначе… какого фига он такой довольный с утра пораньше?
Кутаюсь в кожаную куртку и безостановочно зеваю, пока мы с Елисеем поднимаемся в лифте. Не спрашиваю, что мы делаем и куда идем, потому что все силы брошены на борьбу с сонливостью. Петляя по коридорам и лестницам, выходим на крышу. Промозглый свежий воздух немного бодрит, а впереди открывается вид на оживающий утренний город.
– Ого, – тихо произношу я.
– Ну как? Нравится? – спрашивает Елисей, легонько сжимая мою ладонь, которую держал с того момента, как мы вышли из квартиры.
– Это очень… – не могу закончить мысль.
Смотрю вдаль на крошечные дома и скудную осеннюю зелень с вкраплениями бурого и коричневого. Светлеющая желто-оранжевая полоса наступает на темное синее небо, и у меня нет слов, чтобы описать ощущения. Елисей отпускает мою руку, и я делаю шаг вперед. Еще один и еще, пока не добираюсь до парапета. Взгляд радуется, и я делаю глубокий вдох, полный надежды и веры в счастливое будущее. Магия рассвета. В такие моменты кажется, что впереди только самое лучшее, самое невероятное и прекрасное. В этот затянувшийся миг, когда ночь отступает, вдруг ощущаешь, что все не так плохо. Что впереди ждет новый день, который может изменить все. Изменить тебя.
На плечи опускается легкая шуршащая ткань, и я просовываю руки в рукава длинного пуховика. Елисей принимается разливать чай из термоса по железным кружкам, ветер играет с его волосами, а сложившаяся ситуация – с моими нервами. Я что, все еще сплю? Что происходит? Он все это для меня приготовил? В чем подвох?
– Только… – Елисей протягивает мне одну из кружек.
– …держи двумя руками, – киваю я. – Я помню.
– Нет, за ручку. Кружка горячая.
Делаю ровно так, как велено, и подношу чашку к лицу. Теплый пар щекочет нос и согревает щеки, чувствуется аромат мелиссы и хвои. Над городом медленно поднимается солнце, подсвечивая легкие пушистые облака. Да что же это? Нормальный Елисей скорее бы отвел меня на кладбище, чтобы показать последствия препираний с ним, или в зоопарк на встречу с сородичами, а тут… Все это очень похоже на сцену из любовного романа, которую Катя выписала в наш первый блокнот, только там был пентхаус небоскреба, принадлежащий миллиардеру, а вместо травяного чая – крутой бразильский кофе и свежие экзотические фрукты, но не суть. Я была больше чем уверена, что план не сработает. Ну не бывает так в жизни!
Молча потягиваем чай несколько минут. Поворачиваю голову и рассматриваю красивый профиль задумчивого парня, который вдруг открылся мне с новой и совершенно непонятной стороны. Елисей выглядит безмятежным и… счастливым? Кто-нибудь объяснит, куда я попала? Не могу больше молчать.
– Я думала, ты меня ненавидишь.
Он забирает из моих рук чашку и ставит ее на бетонный выступ вместе со своей. Выпрямляется и ласково отвечает:
– Не всегда.
Смущенно опускаю ресницы, трепет пробегает по телу вместе с легкой дрожью.
– Лана, когда ты вылила на меня пепси… честно признаюсь, я был готов тебя придушить.
– Прости, – сбивчиво шепчу я.
– Когда ты пристала ко мне в автобусе, я хотел выкинуть тебя в окно, а когда запустила в меня льдом, то собирался столкнуть тебя в реку.
– Поэтому ты вывел меня на крышу? Решил отправить в полет?
– Нет, – мягко усмехается он и подходит ближе.
Нерешительно поднимаю голову, Елисей смотрит на меня с завораживающим интересом. Он поднимает руку и заправляет прядь волос мне за ухо, касаясь кончиками пальцев кожи. Ну все… я сейчас сама с крыши спрыгну.
– Лана, я… я хочу взять свои слова назад.
– Какие именно? – Голос едва слушается, но я отчаянно пытаюсь спрятать волнение за шутками. – Те, где ты называл меня криворукой овцой?
– Мимо. Еще варианты.
Он меня гипнотизирует. Точно! Я чувствую! Чувствую, как отрываюсь от пола и плыву в потоке необъяснимой энергии, с которой ничего не могу сделать. Дыхание учащается, сердце трусливо спешит в укрытие.
– Я не знаю.
– Подумай.
Елисей делает еще один шаг, стирая расстояние между нами до минус бесконечности. Его теплые ладони обхватывают шею, а пальцы зарываются в волосы на затылке.
– Я влюбился, Лана. Никогда не думал, что это будешь ты. Никогда. Но теперь я…
Он наклоняет голову, кончик его носа касается моего. Неужели это случится сейчас? Неужели мой первый поцелуй будет на рассвете, высоко над родным городом и с парнем, который мне… мне…
– …не представляю своей жизни без тебя, – шепчет Елисей, ударяя дыханием в мои приоткрытые губы.
Паника рассеивается, как утренний туман, голова чистая, тело легкое. Замираю и опускаю веки в головокружительном ожидании, вдыхаю свежий ветер и новый день, который обещает стать незабываемым. И даже если это всего лишь сон, я не против. Так даже лучше.
– Что там дальше по плану? – тихо спрашивает Елисей. – Поцелуй, верно? Ты хочешь, чтобы я это сделал, Лана?
Смысл его слов доходит не сразу, но тут в голове гремит эхо ненавистного «по плану», и я открываю глаза. Елисей все еще до онемения близко, а в серой радужке переливается расплавленный металл:
– Это ведь последний шаг: поцелуй и признание. Насколько я понял, порядок не важен, но решил, что признание должно быть первым. Так мне закончить? Поцеловать тебя?
Удар сердца приходится на позвоночник, и я отшатываюсь, едва не потеряв равновесие. Елисей прислоняется спиной к парапету и прячет руки в карманы спортивных штанов, пристально глядя на меня.
– Откуда ты?.. – ошарашено качаю я головой.
– С неба упало, – холодно произносит он.
– Мой блокнот…
– В точку.
Растерянно бегаю взглядом по сторонам, не могу поймать ни одну четкую мысль, они вспыхивают и гаснут в сознании слишком быстро. Вскидываю подбородок и резко втягиваю холодный воздух, обжигающий ноздри. Вот теперь я точно проснулась.
– Ты меня обманул!
– Я? – широко улыбается Елисей, чем дезориентирует еще больше. – Ты заставила кошку заболеть раком, только чтобы подобраться ко мне!
– Это была выдуманная кошка! Никто не пострадал!
– Никто, кроме меня.
– А тебе, я смотрю, весело. Мы же чуть… мы… Зачем ты это сделал?!
– Зачем решил подыграть тебе?
– Именно!
– Судя по тому, что я прочитал и какой немыслимый напор увидел, решил, что по-другому ты не отстанешь. Точнее, вы. План ведь не твой, почерк другой. Рыжая в теме, да? Она мозг операции?
Опускаю голову и мечтаю, чтобы земля разверзлась и ад поглотил меня прямо сейчас. Да лучше я буду пить чай с Сатаной, чем… Хотя, пять минут назад именно это я и делала.
– Я, конечно, догадывался, что вы, девчонки, не всегда с головой дружите, но чтобы настолько… – Веселье в голосе Елисея кажется чем-то невероятным.
– Ты не злишься? – спрашиваю я, недоверчиво прищуриваясь.
– А должен?
– Да!
– Лана, хочешь еще чай? Он успокоительный.
– Ты уже не боишься промокнуть?
Елисей склоняет голову и растягивает губы в хищной улыбке:
– А ты?
Растираю ледяными пальцами напряженные глаза, шумно выдыхая, и шагаю ближе:
– Давай свой чай!
– Скажи – пожалуйста, господин.
– Хватит ржать надо мной!
– Нет, не хватит, – смеется он, поднимая термос. – Неужели вы правда думали, что все это сработает?
– До этого момента именно так и думали, – бурчу я, принимая наполненную кружку.
– Жесть.
– И правда, – с нервным смешком отзываюсь я, – жесть…
Не знаю, насколько успокоительный этот чай, но через пару глотков становится действительно легче. Дыхание выравнивается, а нервный озноб исчезает. Грею руки о теплый металл, глядя, как яркое солнце освещает улицы и заглядывает в окна домов. Этот день я точно никогда не забуду.
– Как вы вообще до этого додумались? – спокойно спрашивает Елисей.
– Катя обожает любовные романы.
– Почему мишенью стал именно я?
– Ты подходил по типажу.
– Ясно.
Елисей тихонько потягивает чай. И все-таки он обладатель по-настоящему нечеловеческого спокойствия. Была бы здесь Катя, она бы точно возмутилась: «По канону он должен был неистово психануть, порвать любые отношения и держать обиду до скончания времен!»
– А ты хороший актер.
– Вы оставили мне столько подсказок, что это было несложно. Все эти отрывки из книг… Вам и правда такое нравится?
– Большинству.
– А что нравится тебе?
Открываю рот, чтобы ответить, но лживые слова встают поперек горла, ведь единственный честный ответ я не могу произнести.Мне, забери меня Сатана, нравишься ты! Нужно срочно сменить тему.
– А что насчет твоей просьбы?
– Ты о фиктивных отношениях?
– Да. Настя и другие девчонки.
– Думаешь, я настолько тупой, что не могу отшить их самостоятельно? Это была еще одна дань вашему потрясающе умному плану.
– Меня ты не смог отшить, – гордо заявляю я.
Он бросает на меня снисходительный взгляд, приподнимая бровь:
– Уверена?
Ах да, он ведь сделал это только что. Он нас переиграл. В кармане куртки вибрирует телефон, спасая меня от неловкости, но вмиг пронзает сердце тупой иглой. Это папа. Сбрасываю вызов и набираю короткое сообщение: «Я в порядке. Скоро приеду». Убираю телефон и торопливо допиваю чай.
– Сама справишься? – серьезно спрашивает Елисей.
И что это? Продолжает играть роль или?.. Я уже запуталась.
– Конечно, – отвечаю я.
– Вызвать тебе такси?
– Нет, спасибо. Я на автобусе.
– Ты ведь не любишь… – Он замолкает и понимающе кивает. – Это была уловка. Ну, вы даете.
– Кто бы говорил.
– Лана, надеюсь, теперь, когда все закончилось и все шаги выполнены, мы… – Сердце замирает и тяжелеет, покрываясь стеклянной оболочкой. – …мы сможем, наконец-то, спокойно жить дальше, и ты меня больше…
– Не побеспокою, – отвечаю я и слышу треск и хруст в ушах.
– Рад это слышать, – с неподдельным облегчением говорит Елисей.
Звон битого стекла за ребрами заглушает шум просыпающегося города, солнечные лучи меркнут. Снимаю пуховик и отдаю его Елисею. Разворачиваюсь и, словно в прострации, шагаю к выходу с крыши. Слезы застилают взгляд, и я поднимаю руку, прикладывая пальцы к виску, чтобы красиво закончить эту ненастоящую историю, которая, возможно, станет книжной драмой, где герои так и не получили свой счастливый конец. Надеюсь, Кате хватит и этого для вдохновения.
– Это мой жест! – насмешливо кричит вдогонку Елисей.
В мыслях звучит его недавняя фраза: «Все твое теперь мое», и слезы срываются с ресниц горячими каплями.
– Забираю его на память! – бросаю я и скрываюсь за дверью.
Смотрю через стекло автобусного окна, мимо проплывают размытые фасады зданий, машины и редкие прохожие. Пытаюсь отвлечься привычным счетом предметов одинакового цвета, но из-за слез, которые никак не удается обуздать, все кажется мутным и серым. Да что же так больно-то, а? Ничего ведь страшного не случилось, все закончилось очень даже… Закончилось. Верно, вот в чем соль.
Значит, мы с Елисеем больше не будем общаться? Никаких перепалок и подшучиваний? Он не закинет руку мне на плечи и даже не заговорит со мной? Вытираю мокрые щеки рукавом платья и глубоко дышу, всеми силами стараясь успокоиться. Елисей с самого начала хотел лишь одного: чтобы я отстала, и если бы не дурацкий план и подстегивания Кати, то так бы и случилось. Головой понимаю, что все действия Елисея были ложными, но упрямое сердце не желает ничего признавать. Оно подговаривает память и воображение, и перед глазами появляются картинки с крыши в момент признания. Как он смотрел, как шептал о чувствах, как…
Я поверила ему, и от этого так горько, что невозможно терпеть. Обман рушит воздушный замок, оставляя лишь смазанные следы на темном грозовом небе. И я ведь даже злиться на Елисея не могу, потому что сама начала эту ложь, так жестко подставившись. Все как он любит. Я ударила первой, а значит, и виновата тоже я. Он лишь защищался.
Добираюсь домой на автопилоте, и, что удивительно, встреча с отцом уже не кажется страшной. Открываю дверь и снимаю ботинки, путаясь пальцами в шнурках. Папа выбегает в коридор с встревоженным криком:
– Лана! Солнышко! Как ты?! Где ты?..
Поднимаю голову, его лицо бледнеет, а следом сожаление и ужас накладывают свой темный отпечаток. Он делает неуверенный шаг вперед, протягивая руку, и сбивчиво шепчет:
– Что случилось?
– Я уезжаю к маме.
Он приоткрывает губы на коротком вдохе, и его рука опускается.
– Прости меня. Мне так жаль. Я не знаю, как это вышло…
– Знаешь, а я знаю, – отвечаю сурово. – Я уезжаю к маме на каникулы, но если ты не разберешься в себе, то перееду насовсем. Это не ультиматум, я не пытаюсь вынудить тебя, а просто ставлю перед фактом. Мне шестнадцать, пап, а не тридцать. Я не знаю, как тебе помочь. Я и себе еще помочь не могу!
– Солнышко, я…
– Вот именно! Ты! Ты должен обо мне заботиться, а в твоем состоянии это невозможно. Я не хочу оставлять тебя одного, но, по всей видимости, мое присутствие делает только хуже. Да, ты любишь маму и, глядя на меня, видишь ее, но я твоя дочь! И ты нужен мне!
– Лана, я больше…
– Я не хочу слышать обещания! Хочу увидеть, как ты их выполнишь!
Он отводит взгляд и молча кивает. Не могу на него смотреть, потому что это лишь тень моего отца. Помятый, заросший, пустой. Знаю, ему больно и плохо, но я чувствую себя точно так же, и у меня нет сил на жалость к кому-то еще. Прохожу мимо и запираюсь в своей комнате. Раздеваюсь и ложусь на кровать, укрываясь одеялом с головой. Пучина отчаяния затягивает все глубже, и я даю волю слезам. Жалею себя до тех пор, пока усталость не берет верх и не отключает сознание, погружая в спасительную темноту.
Вытираю ладонью запотевшее зеркало и удрученно качаю головой. Десятичасовой сон явно пошел на пользу психологическому состоянию, но вот лицо не спас даже душ и умывание холодной водой. Я похожа на главу китайских пчеловодов, которая прогневала королеву-матку и жестоко поплатилась за это. Вздыхаю и выхожу из ванной комнаты, нос улавливает аромат теплого сливочного сыра. Как же давно я его не ощущала. Грусть пытается призвать слезы, но, кажется, на сегодня мой лимит исчерпан. Шагаю на кухню и приваливаюсь плечом к дверному проему, глядя, как папа суетится у плиты. На нем чистая выглаженная футболка и треники, волосы уложены гелем. Да неужели? Он оборачивается, вытирая полотенцем запотевшие стекла очков, и замирает, заметив меня.
– Вкусно пахнет, – говорю я, слабо улыбаясь.
– Ты ничего не ела весь день, – скромно отвечает он. – Это, конечно, не загладит мою вину, но я подумал, что фирменная паста с сыром и перцем поднимет тебе настроение.
Оглядываю стол и тумбочки в поисках бутылки. Все чисто, а надолго ли? Упираюсь взглядом в стул, но не решаюсь сдвинуться с места. Я была жестока с папой утром, а с другой стороны… Что еще мне оставалось?
– Ты можешь поужинать в своей комнате, если хочешь, – говорит он, отворачиваясь, и мешает макароны в сковороде.
Он старается. Я вижу, чувствую. И мне так хочется верить, что у него все получится. Так хочется увидеть его снова счастливым. Вхожу на кухню и открываю навесной шкафчик:
– Я займусь сервировкой.
Тихо бубнит телевизор, рассказывая о последних новостях, звучит глухой стук вилок о дно тарелок. Фирменная паста отца воскрешает в душе утерянный семейный уют, но неловкое молчание все еще давит. Отставляю пустую тарелку и смотрю на взволнованного и скованного отца, взгляд которого мечется от меня к телевизору и обратно.
– Спасибо. Было очень вкусно.
– Пожалуйста, солнышко. Рад, что тебе понравилось.
И вновь пауза, будто трещина, все больше разрастающаяся между нами.
– Лана, прости меня. Я ужасный отец.
И я, возможно, ужасная дочь, но в этот раз лгать ему не стану, даже чтобы успокоить. Ложь вообще коварная штука, она меняет образы и наряды, завораживая красотой и обещая спокойствие, но в самый неподходящий момент… она скидывает красивое платье, показывая свой истинный облик уродливого чудовища, которое упивается болью. Лучше уж правда. Она может держать в руках и нож, и цветы, но зато никогда не прячет их за спиной.
– В последнее время – да. Я тебя не узнаю, пап. Честно, я понимаю, сложный период и все такое, но ты губишь свою жизнь. Я очень хочу помочь тебе, скажи только как.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Герои французского мультсериала «Леди Баг и Супер-Кот». (Прим. автора.)
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: