Без любви не считается

– А ты вкусная. – Марк все больше кружит мне голову бесстыдством и смелостью. – Я собираюсь попробовать все. Ты ведь не против?

– Что бы ты ни спросил, ответ – да, – выдыхаю я, зарываясь пальцами в его густые волосы.

Он хватается за резинку «велосипедок» и снимает их, медленно опускаясь:

– Ты знала, что они меня бесят?

– Правда? – Я цепляюсь пальцами за край стола, с трудом удерживая равновесие. – А я думала, они тебе нравятся.

– Я бы запретил их на законодательном уровне.

– Девушки тогда сожгли бы тебя на костре.

– А при чем тут они? Я говорю только о тебе.

Замолкаю в удивлении. Марк отшвыривает «велосипедки» за спину, берет в руки еще один провод, оборачивает его вокруг моего бедра, стягивая кожу. Фиксирует застежкой микрофон и проводит пальцем по линии белья, совсем близко к чувствительной и нежной коже.

– Не белые, – с улыбкой произносит он.

– А у тебя?

– Черные.

– Значит, это еще не конец.

– Как знать.

Марк поднимается и вновь усаживает меня на стол. Град из страстных поцелуев обрушивается на тело, каждая клетка пылает. Шея, плечи, грудь, ребра… живот, бедра, колени… Язык и зубы оставляют следы, мои беспокойные руки тянутся к Марку, но он почти не разрешает себя касаться, не дает перехватить контроль.

– Сиди спокойно! – Он кусает мочку моего уха.

– Не могу. Я тоже хочу…

– Сиди! – Грубый голос бьет точно плеткой, вызывая саднящее наслаждение.

И я сдаюсь. Не хочу ничего делать, предпринимать, отдавать. Только получать, чувствовать и задыхаться. Марк подтягивает для себя стул и садится передо мной.

– Как ощущения, Ди? – он лениво растягивает слова.

Его светлые волосы взъерошены, губы блестят, мышцы на плечах и груди напряжены. Я с трудом понимаю, о чем он, но кое-как еще держусь за тонкую нить сознания.

– Прекрасно. Но кое-чего все же не хватает.

– Да? – Марк обхватывает мои лодыжки и ставит ноги на стул, подъезжая ближе. – И чего же? Расскажи.

– Тебя, – без раздумий отвечаю я.

Он опускает взгляд, порочно улыбаясь, и гладит пальцами влажное тонкое белье, облизывая губы. Напряжение собирается в пылающий шар внизу живота и растекается искрящейся лавой. Татуированная кисть движется между моими разведенными ногами, тело не слушается, содрогаясь в импульсах удовольствия. Подаюсь вперед, намереваясь спрыгнуть со стола, но Марк удерживает меня за бедра.

– Не дергайся.

– Но я… – Слова исчезают в громком стоне.

Запрокидываю голову и хватаю Марка за руку, потому что это так хорошо, что почти невыносимо.

– Не сопротивляйся. Убери руку. Убери, иначе мне правда понадобятся наручники.

– Марк, я… я скоро…

– Не скоро. – Он замедляет темп. – Я еще не разрешал.

Опускаю ладони на его плечи и склоняю голову, упираясь лбом в макушку. Сжимаю губы, глотая стоны, и царапаю его спину.

– Ох, черт… Марк, пожалуйста… – бормочу я. – Этого мало.

Ощущения становятся ярче, давление сильнее. Кожа покрывается вуалью испарины, горло сушит, а ступни сводит. Шорох движений, хриплое мычание Марка, его влажные пальцы, мои вздохи. Все сливается в одно огромное удовольствие на тонкой грани острого лезвия.

– Мне нравится, как ты стонешь, – говорит Марк. – Расслабься, Ди. Не пытайся что-то контролировать.

– Марк…

– Я никому не скажу, что ты сдалась первой.

Слова пронзают насквозь, а касания, связывающие нервы в узлы, отправляют в нокаут. Теряюсь в пространстве, оглушенная собственным голосом. Руки и ноги немеют, от меня остается всего лишь крошечная часть на кончиках бесстыжих пальцев. И он нежен с ней, нежен со мной. Марк встает и проводит языком по моим губам. Слабо отвечаю на поцелуй, все еще паря в теплом воздухе, нагретом страстью. Руки прижимают меня к крепкому телу, голова легкая, глаза закрыты.

– М-м-м… – мычит Марк, углубляя поцелуй.

Царапаю его затылок и притягиваю голову ближе. Его бедра напротив моих, и я хочу все, но едва ли могу сообразить, что должна сделать.

– Кончаешь ты потрясающе, – шепчет он, заглядывая в мои глаза.

Бескрайний горизонт над морем не такой пустой, как его взгляд. Понимаю все без слов и скрываю за улыбкой осколочную печаль:

– Ты мне не сдашься, да?

– Тебе это не нужно.

– Когда я получу запись?

– Скоро.

Марк помогает мне спуститься на пол и отходит, чтобы принести «велосипедки». Привожу себя в относительный порядок и снимаю микрофоны под внимательным взглядом очаровательного засранца, которому только что проиграла. Его спортивные штаны недвусмысленно топорщатся, но он и не думает смущаться или скрывать.

– Мы…

– Не стоит. Я же говорил, что мне важно совсем не это.

– И как у меня с качеством?

– Высший сорт. Будет что вспомнить.

Смеюсь, игнорируя жжение в груди. Подхожу к Марку и целую его в щеку, поднимаясь на носок здоровой ноги.

– Спасибо, – шепчу я и, прихрамывая, направляюсь к выходу. – Мне полегчало.

– Пожалуйста, – монотонно отвечает он.

– Как насчет дружбы, пока я здесь?

– Посмотрим. Может быть, что-то и получится.

– Хорошо.

Открываю защелку и распахиваю дверь. Жжение становится все ощутимее, ноги не хотят идти. Украдкой оглядываюсь, Марк смотрит мне вслед с непроницаемым равнодушием. Даже победе не порадуется? Странно.

– Мне нужно работать, Ди.

– Да, извини. Уже ухожу.

Медленно поднимаюсь по узкой лестнице, обитой тонким ковром. Где же я прокололась? Почему он меня отпустил? Откуда такая выдержка? Выхожу в светлый холл, потирая пальцами гудящие от долгих терзаний губы, и вздрагиваю от хлопка бумажного пакета, упавшего на пол. Соня стоит у парадной двери и смотрит на меня во все глаза, которые с каждой секундой становятся все больше и злее. Жаль, что она не глупая. Жилось бы ей куда проще.

– Расслабься, Сонь. Без любви не считается, – говорю я, но Соня, кажется, не в силах оценить мое чувство юмора.

Она хватает пакет с пола и уносится на кухню. Тяжело вздыхаю и пересекаю холл, желая как можно скорее добраться до ванной комнаты.

В тысячный раз закрываю глаза, желая уснуть, но тело сопротивляется, а яркое полуденное солнце беспощадно бьет в окно. Прошлая ночь была щедра на цветные сны, в которых мне было слишком хорошо, чтобы просыпаться, но вернуться в них я уже не могу. Мысли пляшут ритуальные танцы, и мне никак не удается потушить их жертвенный огонь, в котором горят сомнения. Шалость не удалась. Увлечение Марком вышло из-под контроля, и я понятия не имею, что с этим делать, кроме как… забрать уже кольцо Дарины и съехать отсюда.

Накрываю лицо ладонями и мотаю головой, стараясь привести себя в чувство. Сегодня суббота, а значит, вероятность того, что Марк останется на ночь в своей городской квартире почти сто процентов. Это отличная возможность исследовать его спальню и… Черт! Если он останется в квартире, то наверняка не один. Кому-то очень повезет, а меня вчера он просто выставил. Железный мужик! Кажется, теперь я начинаю его немного ненавидеть, но даже это приятно будоражит тело, заставляя вспоминать все, что он сделал со мной в студии. Опускаю руку на живот и провожу пальцами по краю белья, напрягая бедра.

Я еще не разрешал.

Бью кулаками по постели и тихо ругаюсь, подбирая самые изощренные эпитеты. Я проиграла, и все, что остается, это уйти красиво. Пусть Марк запомнит меня сдавшейся, но не сломленной. Бегать за мужиками не мой конек, а вот убегать от них… Короткий сигнал мобильника оповещает о новом сообщении, и я лениво вожу взглядом по экрану. Вспомнила на свою голову. И где только почту мою взял? Читаю очередное чувственное стихотворение от Лукаса с призывом вернуться, душевного отклика ноль.

В начале наших отношений я буквально таяла от его нежного обращения и заботы, но уже через пару месяцев все это начало меня откровенно душить. Казалось неправильным, раздражающим, навязчивым. Разговоры о свадьбе, детях, общем бизнесе и доме с двумя мохнатыми лаппхундами[3]. Мечты Лукаса – до жути наивные и сладкие, как его обожаемая лакрица, от запаха которой меня мутит. Мы попросту не совпали во взглядах на жизнь. В первые недели знакомства под оглушительный вой гормонов это не бросалось в глаза, но потом стало таким очевидным, что невозможно не заметить. Во мне угасла страсть, его романтические порывы не могли спасти ситуацию. И сейчас не смогут, а я не из тех, кто остается на добровольной привязи ради комфорта или из чувства вины. Расставание ведь никогда не является концом в чистой мере, оставим эту роль смерти, только она ее заслуживает. Расставание – это смена направления, новый путь. Надеюсь, Лукас поймет это до того, как я вернусь в Финляндию. Не хотелось бы еще одной драматичной сцены с его участием.

Отправляю почту Лукаса в черный список. Теперь он сможет связаться со мной, только если приедет сюда и затарабанит в дверь. Громкие ритмичные удары заставляют содрогнуться, и я в ужасе распахиваю глаза. Пора начинать следить за мыслями, что-то оживают они слишком быстро. На секунду представляю, как в комнату входит полуобнаженный Марк, но быстро прогоняю картинку.

– Кто?! – кричу я.

– Ди, это я! – отзывается Дима. – Можно войти?!

– Да!

Брат распахивает дверь. Он выглядит свежим: лицо выбрито, волосы уложены, но во взгляде и в скованости плеч заметно напряжение.

– Доброе утро! – говорю я, поворачиваясь на бок.

– Уже половина первого, – подмечает Дима и подходит к постели. – Тебе плохо? Нога болит?

– Нет. С чего ты взял?

– Ты ни разу не спустилась. Даже не завтракала.

Выпячивая нижнюю губу, строю умиленную мордочку и протягиваю руку Диме:

– Ты волновался, старшенький? Это так мило.

Он усмехается, обхватывая мою ладонь, садится рядом и молчит, вглядываясь в мое лицо.

– Дим, что случилось?

– Ты точно в порядке?

– Да. Что за вопросы?

– Какое-то предчувствие мерзкое. Сам не пойму. Соня утром была чем-то расстроена, ты прячешься, а у Марка хорошее настроение. Я что, в параллельной вселенной? Не могу понять, что происходит.

А Димка с возрастом становится все внимательнее.

– Я не прячусь, – отвечаю беспечно, чтобы сбить его со следа. – Просто долго спала.

– Набираешься сил? Это правильно. Нам сегодня всю ночь тусить.

– Не поняла.

– Вечером у Ромы и Вовы выступление в клубе.

– Здорово. А я здесь при чем?

– Как это при чем? Мы все идем.

Дима ждет, а я замираю в размышлениях. Если идут все, значит, дом останется пуст. Идеальный вариант для обыска и для того, чтобы больше не пересекаться с Марком. Вчера я ляпнула что-то про дружбу, но уже сегодня жалею об этом. Не очень мне хочется с ним дружить, это просто смешно.

– Дим, я…

– Понял, – кивает он и собирается выпустить мою руку, но я крепче сжимаю его пальцы, останавливая.

К черту все! Я сама себя не узнаю. Откуда эта трусость? Почему мой мир теперь должен вертеться вокруг Марка Рождественского? Ну не хочет он меня, флаг ему в руки! Последнее, чего хочется мне, так это расстраивать брата, когда мы только по-настоящему помирились. Кольцо я успею забрать в любом случае, а Марк может цеплять, кого угодно. Это больше не моя проблема.

– Мне нужно купить обувь, – я криво улыбаюсь. – Твои сланцы, конечно, удобные, но вряд ли фейсконтроль их оценит, а в кроссовки с повязкой я не влезу.

Глаза Димы загораются радостью, вокруг появляются мелкие счастливые морщинки:

– У нас есть еще время, чтобы прошвырнуться по магазинам. Заодно заедем на перевязку и пообедаем где-нибудь в городе. Как тебе?

Его неподдельная забота трогает сердце, и я впервые за долгое время думаю, как же круто, что у меня есть старший брат.

– Звучит отлично. Я в душ, и по коням.

– Супер! Моя комната открыта, в ванной чистые полотенца. Жду тебя внизу.

Примечания