Ученик

Пробуждение оказалось тяжелым. Ноющая боль волнами проносилась по телу от пяток до макушки, не давая ни секунды покоя. Словно под кожей сновало множество тараканов с острыми лезвиями на спине из хитина. Вредные насекомые не останавливались и не замирали ни на мгновение, продолжая свой бег по бесконечному кругу.

С трудом приподняв веки, почти сразу же пришлось обратно зажмуриться. На глаза навернулись слезы от яркого света.

Тараканы вдруг превратились в капли холодной жидкости, весело побежавшей по венам, принося определенное успокоение. Уже не так неприятно, как раньше, но все еще далеко до обычного состояния.

В голове вдруг как-то резко прояснилось. Будто кто-то переключил рубильник, избавив от тумана после сна или, что скорее всего, беспамятного забытья.

Точно. Меня же вырубило на берегу озера. То есть водохранилища. Мы стояли, готовились перекусить только-только поджаренными шашлыками, а потом меня и Аньку накрыло какой-то фигней. Отчетливо помню, как она и я попадали на землю и катались, крича от неожиданно возникшей боли, пока не потеряли сознание.

Память о прошлом вернулась легко. Никаких проблем с воспоминаниями не было. В отличие от дальнейших событий. Что с нами произошло? И главное – куда делись друзья и где я сам сейчас нахожусь?

Охлажденный металл продолжал циркулировать, все больше и больше приводя организм в какое-то подобие порядка. Не знаю, что это, но действовало оно вполне эффективно. Буквально через пару минут появились силы, чтобы приподнять голову и оглядеться.

Так и знал. Больничная палата. Светлые стены, широкая кровать, рядом стоит какая-то аппаратура, от нее идут трубки к обеим рукам, неподалеку пара легких пластиковых стульев и низкая белая тумбочка.

Устало откинулся назад и повернул голову в сторону довольного большого окна с узким подоконником. За стеклом виднелся кусочек яркого голубого безоблачного неба.

Значит, больница? Похоже, Толян привез с озера. И кажется, не в районную, а в городскую. Если судить по окружающей обстановке. Медицинское оборудование очень уж крутое для сельской местности. Недешевые стеклопакеты, чистенько, чуть ли не стерильно. Все блестит и навевает мысли о новизне. Прямо палата для вип-персон, а не для обычных больных.

В мозгу сразу же щелкнуло. Тогда каким боком здесь я? Простой сирота, ученик школы-интерната, не имеющий за душой ни гроша, не может рассчитывать на такие хоромы. Меня если бы куда и уложили, то максимум в общую комнату, где ютится одновременно человек двадцать, а то и вовсе оставили бы в коридоре на полуразвалившейся каталке под дырявой простыней. Уже точно не тащили бы в место, больше подходящее для каких-нибудь влиятельных чуваков с толстыми кошельками.

Неожиданное открытие поневоле заставило опять приподняться. Куда это меня занесло, интересно? Сильно сомневаюсь, что в обычную больницу.

Помнится, когда навещали Серегу в четвертой городской, куда этот балбес попал после перелома руки, умудрившись вывалиться со второго этажа кабинета по русскому языку, там и близко не наблюдалось подобных условий.

Никаких отдельных палат, никаких навороченных устройств, похожих на те, что показывают в зарубежных фильмах, все просто, без выкрутасов, характерно для российской провинциальной глубинки, остающейся десятилетиями подряд на том же уровне, что и в семидесятых годах прошлого века.

У нас не Штаты и не Европа, где о здоровье граждан заботятся на ура. Хотя стоп, это не из той оперы. Без страховки у буржуев тоже не слишком полечишься. В случае чего без колебаний выбросят на улицу. Капитализм, он такой.

Поерзав, я развернулся сначала вправо, затем влево, наклоняясь к стоящим на подставках механизмам с включенными плоскими экранчиками, множеством трубочек, переключателей и кнопочек.

Пригляделся, рассматривая надписи. Странно, все на русском. И хотя в основном это были непонятные аббревиатуры разной степени протяженности, характерные для кириллицы – «Д», «Ц» и «Г» присутствовали в изрядном количестве. В латинице таких буковок точно нет, значит по-нашему писано.

Выходит, пока в России. Это немного обрадовало. Не улыбалось очнуться где-то далеко за бугром.

Не сдержался, спустил ноги на пол. Поежился от холодной поверхности.

И только тут обнаружил, что стою почти голый, а вместо одежды нечто непонятное, без рукавов, доходящее до колен и при этом открытое со спины.

– Что за фигня? – пробормотал я, озадаченно разглядывая новый наряд.

Увидев ручку скрытого в стене шкафчика, сделал шаг к нему и тотчас же замер на месте. Торчащие из руки проводки натянулись и не дали далеко отойти.

Пришлось возвращаться. Взглянул на воткнутые в вены иголки, и на мгновение мне стало дурно. Гадость какая. В голове поневоле мелькнуло опасение о совсем недавно прошедшей боли. Вдруг снова начнется, если избавлюсь от капельницы?

Мимолетное колебание осталось позади так же быстро, как и возникло. Победа осталась за желанием освободиться.

Один резкий рывок, второй. И оба прозрачных проводка с острыми стальными наконечниками отлетели в сторону. Ранки закрыл кусочками пластыря, которыми они предусмотрительно прикреплялись.

Постоял на месте, проверяя внутреннее самочувствие. Вроде ничего не болело. Злобные букашки с лезвиями бесследно исчезли. Хорошо, не хотелось возвращения этого состояния. Таким надо пытать отъявленных бандитов, а не безобидных подростков. Обязательно сознаются во всех преступлениях.

Снова подошел к узкой дверце, дернул на себя и с любопытством заглянул внутрь. Ничего, две пустые полочки, чуть ниже два крючка. Ни обуви, ни одежды.

Почесав затылок, двинулся к окну. Комната оказалась намного более просторной, чем виделось с кровати. Пришлось сделать пять шагов, пока дошел до чего-то похожего на подоконник.

Внизу с высоты трех-четырех этажей обнаружилась парковая зона, с ровными пешеходными тропинками и с аккуратными кустами живой изгороди, вдоль них через каждые метров десять стояли небольшие скамеечки. Людей не видно. Обычный солнечный летний день. Тишь да благодать.

Через секунду разглядывания идиллии на улице я начал судорожно щипать свою правую руку. Потому что вдруг понял, что деревья на аллее чуть дальше дорожек стояли абсолютно белые.

Не крашеные и не цветущие, как яблони, а по-настоящему белые. Ствол, каждый отдельный листочек, кора, все до последнего кончика веточки имели окрас как у свежего снега.

Я не биолог и слабо разбираюсь в ботанике, но точно уверен, таких деревьев в природе не существует. По крайней мере, в нормальной природе.

Шея вытянулась вперед, а глаза чуть прищурились. Да нет. Все верно. Белые деревья.

– Бред какой-то, это еще что? – шепотом спросил сам себя, не переставая ожесточенно мучить правую руку, втайне надеясь проснуться.

Или меня так накачали, что начались глюки? Кто его знает, что там шло через трубочки. Вливали какую-нибудь дрянь, вот теперь и ловлю приходы. Деревья белые мерещатся. Не хватает прыгающих розовых слонов и летающих пурпурных крокодилов. Вот тогда точно будет полный набор.

Взгляд сам метнулся к голубому небу. Фу-у, нет, крокодилы и слоны отменяются. На небосводе ни облачка.

По-идиотски хихикнув, и чего только в голову не придет, я оставил руку в покое и снова развернулся к палате.

Откуда-то появилась твердая уверенность, что отсюда надо валить. И чем быстрее, тем лучше. Плевать на одежду, хоть голым, главное выбраться. Нехорошие ощущения от этого места начали нарастать, несмотря на царившие внутри чистоту и порядок.

Не для таких, как я, эти хоромы. Как бы после не пришлось платить. И ладно бы обычными деньгами, а вдруг почку захотят вырезать? Кто их знает, этих «благодетелей»?

Точно. Валить. И как можно быстрее.

Я двинулся к плотно закрытой двери, мысленно прикидывая, что буду делать, если она окажется запертой.

Однако дойти не успел. Даже за ручку не успел взяться, как она сама повернулась. Дверь бесшумно отворилась, впуская внутрь незнакомого парня.

Чуть выше меня, слегка шире в плечах, в бежевом пиджаке и серой сорочке, он походил на мальчика из золотой молодежи, собравшегося на тусовку в один из модных клубов, куда мне еще долго не видать дороги из-за цен на входной билет, а главное, стоимости барных напитков.

Вздернутый подбородок и снисходительный взгляд сверху вниз подчеркивали образ надменного богатея.

– Ты кто? – спросил я без обиняков.

Губы парня презрительно изогнулись, из-за чего его вид стал еще больше высокомерным. И ведь не старше меня, а ведет себя как не пойми кто.

Пижон хренов, мысленно ругнулся я, но вслух ничего говорить не стал. Успеется.

– Меня зовут Андрей Строганов, для тебя – Андрей Григорьевич, – представился он, все так же глядя на меня, как на неведомую зверушку. – Будешь делать все, что я прикажу, иначе последует наказание. Меня послали присмотреть за тобой, чтобы ты вел себя прилично.

– Нормально. Встал уже, – ответил я, оглядываясь на пустующую кровать. – А прилично – это как?

– Как я скажу. Понял?