Охлажденный и Замороженный

Команда без сил рухнула на пол, студенты закурили, а потом приняли своей настойки. Женя с Лялей тоже выпили. Постепенно настроение поднималось. «Поднимите мне веки, я ничего не вижу!» ? страшными голосами орали студенты, катаясь по полу.

Среди веселья кто-то неожиданно предложил прижечь директору причинное место, для бодрости духа. Ляля пыталась демонстрировать директору стриптиз. Эффекта по-прежнему не было.

Здесь нужно заметить, что члены Женькиной команды, выросшие в СССР, были, по существу, советскими людьми и опирались на достижения науки и техники того времени. Эти достижения они почерпнули из журналов «Наука и жизнь» и «Юный натуралист», где пропагандировали физиотерапию, электрофорез и грязелечение. Поэтому, не удивительно, что друзья прибегали именно к этим методам. Сказалась и прочитанная в детстве научно-фантастическая литература с гиперболоидом инженера Гарина, головой профессора Доуэля и призраком замка Моррисвилль.

В огромном шкафу у Макара Семеновича нашли прекрасную коллекцию спиртного со всего мира, что придало эксперименту новый размах. Женька масляными глазами поглядывал на Лялю, думая, куда бы отослать студентов. И тут кто-то из них вытащил из шкафа дефибриллятор. Прибор держали в директорском кабинете на всякий случай.

Вспоминая навыки, приобретенные из сериалов о скорой помощи, начали тыкать директора в разных местах. Студенты по очереди хватали электроды, Ляля держала Макара Семеновича за ноги. «Разряд!» – командовал Женька. Директор бился в конвульсиях, но в себя не приходил. Все было бесполезно.

В кабинете стоял густой дым от курева, команда крутилась вокруг Макара Семеновича, пытаясь с помощью разных ухищрений заставить его пошевелить хотя бы пальцем. В конце концов, так закрутились, что перестали замечать, кто и что делал. Первоначальный журнал наблюдений, где фиксировали все процедуры, давно валялся на полу. В этой суете неожиданно у Ляли лопнула застежка лифа и щелкнула Макара Семеновича по носу. «Вот блядь!» ? сказал директор и открыл глаза.

У Женьки отвалилась челюсть и изо рта выпала сигарета прямо на ширинку Макара Семеновича. Остальные члены «научного» коллектива застыли в глубоком изумлении, тупо глядя на директора. Макар же Семенович зевнул, закрыл глаза и снова умер.

Остаток ночи прошел в бесплодных попытках повторить успех. Макара Семеновича щелкали по носу, трясли перед ним Лялиными грудями, пробовали давать настойку – все было бесполезно. Казалось, директор умер навсегда. Утром пришел доктор Закгейм, проверил показатели и объявил, что все в норме. «Макар Семенович свеж, бодр и работоспособен. После легкого массажа и порции витаминов он будет готов выполнять должностные обязанности», ? нимало не смущаясь, объявил доктор Закгейм.

Женька отпустил команду, а сам решил поговорить с доктором. Принеся Закгейму глубокие извинения по поводу своей несдержанности, Женя подарил ему красивую бутылку из директорского шкафа и предложил пообедать. Доктор поначалу задирал нос, сопел и делал вид, что сильно занят, но потом уступил настойчивым Женькиным просьбам.

Зашли в кабачок. Причем доктор прошел мимо двух кафе и одной закусочной и остановился лишь в паре километров от фабрики.

? Здесь что, дешевле? ? съязвил Женька.

? Нет, ? ответил Закгейм, ? здесь не прослушивают.

При этом доктор обвел зал внимательным взглядом и даже зачем-то заглянул под стол.

Женька решил быть откровенным, он рассказал о ночных экспериментах, умолчав лишь про трясение Лялиными сиськами перед лицом Макара Семеновича, поскольку заметил, что доктор неровно дышит на Лялин зад.

Рассказ не вызвал особого удивления у Закгейма, хотя он и не ожидал от Женькиной команды особых успехов. Единственное, чего опасался доктор, что Женька с компанией окончательно угробят источник благополучия многих достойных гомельских семей, в том числе и его собственной. Женя заверил Закгейма, что у него и в мыслях нет ничего подобного, наоборот, он намерен осчастливить гомельчан еще на долгие годы.

Женька предложил выпить, доктор, к его удивлению, не отказался. После этого беседа потекла более радушно. Закгейм рассказал, что Макар Семенович в принципе живой, кровеносная система, сердце и легкие у него работают. А вот нервная система засорилась, как старая канализация, причем пробить этот засор вряд ли возможно.

? Поймите, ? убеждал Женьку доктор, ? Макар Семенович пережил индустриализацию, сталинские репрессии, хрущевскую оттепель, застой – он все уже видел и ему не интересно, нервные каналы забиты солями и воспоминаниями, и это его устраивает. В физиологическом смысле он больше растение чем человек. Гриб-трутовик, ? скривился Закгейм. ? Поэтому все, что он может – это сидеть на месте, присосавшись к раствору глюкозы. Ну и пусть сидит, черви не завелись и хорошо!

? А как же сексуальная потребность? ? поинтересовался Женька.

? А…, это… ну, это условный рефлекс, выработанный за долгие годы руководящей работы, это у него происходит автоматически, как спороношение, ? объяснил опытный Закгейм.

? А вы не пробовали лишать его удовольствия? ? спросил Женя. ? Может это его оживит.

? Его уже ничего не оживит, ? поскучнев, заключил доктор.

На прощанье доктор попросил не пользоваться директорским спиртным, поскольку «сумасшедшая Фира» все записывает. И посоветовал не пить заводскую «гидрашку», то есть спирт из опилок. Местные алкаши к «гидрашке» привычны, пьют и не слепнут, а вот новому человеку лучше избегать.

На том и расстались.

Часть 10

Несколько дней Женька пребывал в депрессии, время от времени выныривая на поверхность с помощью крепкого алкоголя. Спиртное придавало уверенности в том, что неразрешимых проблем не существует. «В крайнем случае, уеду в деревню, ? думал Женя, ? заведу корову, картошку посажу. Проживу как-нибудь». Но эти мысли помогали только на время, в глубине души Женя понимал, что заставить гриб говорить невозможно. Ситуация была тупиковой. «Придется сдать костюм обратно и возвращаться в морозильник», ? все чаще думал Женька.

В один из дней, когда он в очередной раз вынырнул из пучины своей хандры, в кафе к нему за столик подсел невысокий лысый человек, плутоватого вида. «И физиономия, прошу заметить, глумливая», ? вспомнил Женька слова классика.

Человек был с ног до головы одет в «Адидас». Кажется, даже носки у него были от известной фирмы. Увидев Женькино изумление, незнакомец не стесняясь громко объявил:

? Кто имеет «Адидас» ? тому любая баба даст!

После чего сунул Женьке с золотым тиснением визитную карточку. На которой значилось:

Иглоукалывание и Магнитный Резонанс

Академик Нетрадиционной Медицины

Норик Мирзоян

Норик без обиняков налил себе из Женькиного графинчика, смачно выпил, понюхал рукав своего «Адидаса» и вежливо спросил:

? Кажется, у вас возникли проблемы, коллега?

Женька поморщился от такой наглости, особенно его покоробило слово «коллега», но возражать он не стал.

? Я слушаю, ? коротко бросил он незнакомцу.

? Видите ли, ? начал Норик, ? я не буду втирать вам про метод Рэйки, исцеление наложением рук, и работу с визуальным фантомом, про лечение через ауру и прочее. В вашем конкретном случае это все не поможет. Но я хочу показать вам одну вещь.

Норик достал из кармана сырую картофелину и положил ее перед Женькой.

? Представьте, что это ваш клиент, ? пояснил академик. ? А теперь используем метод магнитного резонанса, ? с этими словами Норик воткнул в картофелину несколько иголок, после чего достал из портфеля прибор, похожий на реостат, включил тумблер и начал крутить ручку – картофелина слабо задвигалась по столу.

Здесь нужно сказать, что Женька не был техническим профаном. В детстве мы вместе посещали радиокружок во Дворце пионеров. Но основная часть наших радиоупражнений проходила, конечно, дома. Мне радиолюбительство наскучило довольно быстро, и я дальше детекторного приемника не продвинулся. А вот Женька ушел значительно дальше. Он много возился над своими изделиями, паял, мотал катушки, ну, в общем, занимался тем, что делали советские кустари-радиолюбители в 70-е годы. Каждое свое достижение Женька с гордостью демонстрировал мне. Как помню, это был ламповый радиоприемник, который ловил только «Маяк»; усилитель, который заставил уйти из дома всех мышей, а следом и кошек; гетеродин (до сих пор не знаю, что это такое); и, наконец, вершина Женькиного творчества – радиопередатчик.

Время нашего детства было советское, и за передатчик можно было запросто получить тюремный срок. Как-то это было связано с холодной войной, шпионами и ошибкой резидента. Мы дождались, когда родителей не будет дома, включили передатчик, что-то поговорили в микрофон, покричали и даже спели, и, не получив ответа, пошли гулять на улицу.

Через полчаса к дому подъехали две армейские машины, из кузова выпрыгнул десяток автоматчиков, квартал оцепили. Мы наблюдали за происходящим из беседки во дворе. Военные что-то искали, лазили на чердак, открывали канализационные люки, заглядывали в сараи ? крутились у наших домов еще несколько дней, потом исчезли. Странно, что нас никто не выдал, все жильцы знали, кто в нашем доме «радиолюбители».

Женька сразу оценил пользу, которую мог принести Норик, но когда Мирзоян обозначил сумму за свои услуги, Женя погрустнел. Норик хотел слишком много. «Пожалуй, мы и сами сможем насовать иголок в директора и сделать ему резонанс», ? подумал Женя. Эта мысль, похоже, дошла и до Норика и он сбавил цену. Немного поторговавшись, пришли к согласию, после чего отметили сделку, как обычно это делают в нашем отечестве, то есть выпивкой.

Часть 11

Несколько ночей ушло на эксперименты. Иглы вставляли в разные места Макара Семеновича, включали «резонанс» и смотрели на реакцию. Как правило, реакции никакой не было, а если и была, то едва различимая. Тогда Норик принес какую-то китайскую книжку по иглоукалыванию, и, глядя на рисунки, старался попасть иголками в наиболее болезненные места директора. После того как давали ток Макар Семенович иногда дергался.

? Это как школьный опыт с лягушкой и электричеством, ? объяснял Норик, – чистая физиология!

? Если дать тебе по башке, ты тоже задергаешься, ? шутила в ответ Ляля.

И все же опыты постепенно приносили результаты. В ходе ночных бдений удалось добиться от Макара Семеновича нескольких устойчивых реакций. По команде он мог поднимать правую бровь, кривить рот, дергать рукой или сучить ногами. Кроме этого, в отдельных случаях можно было вызвать у директора устойчивую эрекцию и сжатие сфинктера. Но самый большой эффект получался, когда на первом этаже что-нибудь ремонтировали. Электроинструменты вызывали у директора наиболее бурный ответ. Дрель, например, совершенно преображала Макара Семеновича, вначале он выпрямлялся, тряс головой, потом стучал кулаком по столу и совершенно четко произносил: «Я тебя пополам распилю!». После этих слов эффект пропадал и директор снова впадал в кому. Доктор Закгейм с сомнением смотрел на все эти фокусы с магнитным резонансом, но экспериментам не препятствовал.

Через неделю показали результаты своих изысканий правлению ДОКа. Троица была вполне удовлетворена, а Лео от восторга даже похлопал Женьку по плечу и пожал ему руку. Единственным пожеланием руководства было сделать так, чтобы иголки не торчали из разных мест Макара Семеновича. «А то он на ежа похож», ? заметил самый толстый член правления.

Убрать иглы было непросто – реакции пропадали. Тогда доктор Закгейм внес свой вклад в науку, предложив вживить иглы под кожу. С трудом, но так и сделали.