Луны хватит на всех

– Алёшенька, иди на «перекус»!

Призыв сестры пройти в столовую, выдернул Корсака из ностальгических воспоминаний в этой Лунной подмосковной пятничной ночи.

15

Ещё благодаря своей сестре Алексей не только научился в детстве читать и писать, но и доучивался на инженера-механика в Московском ВУЗе. Без её переезда, через столицу из Забайкалья на родину, в котором помогал младший брат, наверное, не получилось Корсаку восстановиться в Московском политехе. Тут поучаствовал еще и всесоюзный автомобильный журнал с объявлением о приёме на заочное отделение автомеханического факультета, да отсутствие мест на втором курсе заочного отделения в институте соседнего города.

Хотя при попытках восстановится поблизости к месту жительства, Алексей может, просто не понял начала предвестника наступления эры «платного» образования. Он, несколько раз съездив в деканат заочного отделения, беседуя с его руководством, постоянно названивая о возможности восстановления, не принял мер по «материальному» продвижению этого вопроса. Это теперь, по происшествие двух десятков лет, пришло разумение к чему с ним проводились в деканате южного ВУЗа такие разговоры, «о сложности с местами», и что «в принципе вполне возможно, вы еще разок подъедьте». Ехать то, конечно же, надо было с конвертом, а в нём должны были быть крупные денежные купюры банка СССР.

Так потеряв год времени, но, не утратив рвения к знаниям и карьере, вдохновлённый объявлением о приёме в Московский политехнический институт, поздней осенью поехал Алексей Корсак встречать сестричку с годовалым племянником. Морозы в Забайкалье легко подбирались к пятидесяти градусам с минусом, расширенный близкой роднёй семейный совет решил с маленьким ребёнком их не встречать, доверив повышать морозостойкость населения страны только мужу сестры – молодому лейтенанту.

Подгадав вечерний прилёт Нади и ранний вылет в Москву, у Корсака было несколько часов свободного времени, по пути из одного аэропорта в другой, прихватив бумаги, оставшиеся от летней попытки восстановления в ранге студента института, он отправился в столичный политех. Это была среда, и факультет встретил основательной и не очень дружелюбной табличкой на ручке входной двери – «сегодня не приёмный день»… Однако это же не «выходной»! Открыв дверь, благо она была не заперта, Алексей вошёл в большую комнату. Методистки дружно и многоголосно зашумели, обвинив его в «слабом зрении», следом так же: в незнании русского языка; в тупости; в не понимании календаря… Нажимали барышни на «сегодня» и что «нет приёма», а приходить можно «только завтра»! Попытки Корсака объяснить, что он проездом, уже сегодня вечером самолёт, только подняли уровень громкости возмущений, на которые приоткрылась дверь кабинета декана:

– Девушки, что за шум?

Барышни проинформировали о «не грамотном нахале», что они случайно дверь не закрыли, после перекура, и вот он и ввалился.

– Молодой человек, завтра по восстановлению подходите, тем более это с мая только делается.

Но на декана упоминание об объявление в журнале и билете из столицы на сегодняшний вечер повлияло в пользу Алексея Корсака.

– Ну, тогда заходите молодой человек, раз так всё сложилось.

Алексей дал папку с бумагами, аттестат с единственной «четвёркой», академическую справку за полтора курса, тоже без «троек», медсправку, бумагу с печатью о том, что работает водителем автобуса.

– А чего Алексей Вы учится, то бросили?

– Женился – семья, ребёнок!

– А в соседнем с Вами городе чего не восстановились?

– Мест не было.

– Однако интересно, что так заполнено соседнее с Вами заочное отделение. Странно, но смотрите, у нас нет таких проблем с вакансиями на Вашем курсе, только каждый год половину студентов мы отчисляем и новых набираем. Если на очередную сессию Вы не приехали, а на следующую не привезли справку о тяжёлой болезни и выполненные по программам дисциплин задания, то автоматически получите по почте свой аттестат и академическую справку. Вы то, как к образованию настроены?

– Давайте, я попробую доучиться.

– Вот как, Вы на моей памяти, единственный кто сказал что «попробуете», все как один говорят: «Ну что Вы! Я кончено же буду учиться!».

Декан достал из ящика стола бланк, написал на нем его «Корсак Алексей Николаевич», поставил дату и, расписавшись на нём сказал:

– У девчат поставите печать, а в конце мая со свежей медицинской и академической справками, с аттестатом… Ну как в бланке по списку документы собираете и заказным письмом, на наш почтовый адрес из объявления отправите… Да нет, Вам лично приезжать не надо, я уже познакомился. А Вы первый, кто по этому объявлению пришёл, даже интересно, сколько ещё откликнется? Удачи, надеюсь, что Вы не передумаете!!!

Он встал, пожал Алексею руку и проводил до двери кабинета.

Алексей подошёл к самому ближнему столу, с огроменной улыбкой на лице, как из чайфовской песни про оранжевый «Икарус» и протянул секретарю бланк:

– Поставьте печать, барышня, пожалуйста!

– Барышня? Хм… Давайте, что там за бумага. Настырный Вы какой! Написано же на двери – «нет приёма». Так пролезли? А сам то откуда? А ростовчанин! Хорошо, что без шашки к нам беззащитным девушкам ворвался! Удачи тебе, «казачёк»!

И так же, с улыбкой вернула Корсаку проштампованный бланк о приёме документов на восстановление. Вприпрыжку по лестницам и коридорам с краткой рифмой в голове нёсся Алексей: «Племяш, журнал, сестра и в ВУЗе снова я!!!». На бегу глянул на часы, понял что все, получается и по хронометражу, не опоздает он в Шарик встретить Наденьку с племянником…

16

Сестра села с ним на «перекус», хотя накрытый стол больше походил по количеству блюд на обеденный:

– Надюша, ещё кого ждём? Племянник то мой где?

– Он на дежурстве, может тёзка твой подъедет.

Муж сестрички носил то же имя что и Корсак, и звание полковник. А сын Нади был уже молодой лейтенант, служил в армии. Ведь был когда-то малышом, с ним приходилось иногда помогать сестричке, когда они приезжали на «витаминизацию» и погреться под южным солнышком из Забайкалья, а потом из Владимирской области… Военные, кочевали, когда-то конкурс в военные училища был очень даже высоким. Служить Родине было и престижно, и оклады военных были поболее, чем у инженеров на гражданке, бесплатно форму давали, билеты в отпуск с большими скидками.

Сестра ушла после восьмого класса в техникум, хоть и училась хорошо. Потом подтянувшись к её возрасту, в середине седьмого класса, так же мечтал побыстрее уехать, пойти учится в техникум, да ещё желательно подальше от дома. Основания к такому побегу было простое – постоянное пьянство отца, который ещё и обижал маму, а та стоически не хотела от него уйти. Да, и ему с сестрой, тоже часто перепадали тумаки и «ременно-прикладные» воздействия от крепко выпившего отца.

Ночевала семья Корсака частенько по соседям, особенно после получения отцом зарплаты. Восстановившись после Великой Отечественной, страна вступила в период соперничества с западным миром, активно развивала тяжёлое машиностроение, где без угля тогда ей было не обойтись. Получив огромные финансовые потери и ущерб от войны, понимания что слова, обещания и договоры в любой момент «союзниками» могут быть забыты и нарушены, угольная промышленность развивалась, открывались новые угольные месторождения и шахты по их добыче.

Так Николай, отец Алексея перебрался из центрального Черноземья в Донецкие степи после армии по комсомольской путёвке и пошёл работать шахтёром. Старший Корсак одновременно поступил учиться в горный техникум, открытый в молодом городе. Для промышленности и энергетики в те времена антрацит нужен был как воздух человеку, для его разработки выделялось много средств. Зарплаты были более чем хорошие для СССР, да вот только с безопасностью труда, конечно, всё было на шахтах по остаточному признаку. Даже инспектора по технике безопасности на реальные угледобывающие лавы и проходческие забои смотрели сильно «прикрытыми» глазами, только для «галочки» – стране требовала уголь!

Компенсировались тяжёлые и опасные условия труда на шахтах не только высокой зарплатой, так и лояльным отношением к пьянству, крепкий перегар, при котором человеку лучше не прикуривать от открытого огня, не давал ограничений для его работы в забое. В сейфах большинства начальников участков всегда были поллитровки или банка с самогоном, когда не было возможности укомплектовать для нормальной работы бригады более-менее трезвыми шахтёрами, приползших и еле «живых» тут же похмеляли, и после оживляющего трудовые порывы «остограммливания», допускали опуститься под землю. «Даёшь угля – хоть маленького, но дох…я». Ну а уж после мучительной и тяжёлой смены да не «принять на грудь»!? Очень многие шахтёры пили, пили часто и больше крепкие напитки.

После изрядно большого количества выпитого самогона или водки, мало кто сохранял мирное и доброе отношение даже к находящимся рядом родным людям. Перебрав с опохмелением или выпивкой, теряя разум и человеческий облик многие горняки, лупили тех, кто попадет им под руку. Драки в кафе, ресторанах, пивнушках, рукоприкладство к жёнам и детям, скандалы, да разводы с разладами в семьях. Помимо крови шахтёров, антрацит еще и обильно поливался женскими и детскими слезами…

Очень засел в воспоминаниях Алексея Корсака момент, когда его попросили подменить служебный автобус для вывоза ночной смены шахтёров. Это была соседняя с местом проживания шахта, ему зачли оставшиеся рейсы по пассажирскому графику маршрута и разрешили дома поспать перед ночной работой. Когда Алексей, по прибытию зашёл в большое административно бытовое здание шахты, чтобы найти диспетчера, на него напал «столбняк» от смеси табачного дыма, обильного и мощного перегара. Запахи больше напоминали забитую людьми пивнушку вечером субботы перед закрытием, а не здание предприятия повышенной опасности. Эту «номерную» шахту не зря звали «пьяной», в чём уже лично тогда убедился молодой водитель автобуса Алексей.

Как апофеоз загулов, можно привести пример, когда после первого юбилея младшего сына его отцу Николаю, подошла очередь на новую «Волгу». Тогда записывались на машины с «оленем» в московских автомагазинах, где оставляли заполненную открытку, а её приблизительно за месяц до получения машины, после нескольких лет ожидания, присылали с указанием даты прибытия за новым автомобилем. К тому времени отец Алексея был начальником добычного участка шахты, и, не смотря на частые выпивки, на машину собирал почти всю сумму, лишь совсем немного заняв у знакомых, уехал в Москву за «Волгой». Шли дни, все домашние уже запереживали, звонили несколько раз в автомагазин – но им сухо сообщали, что данный получатель туда не прибывал. Так же обзвонили всех родных по пути следования, тоже без результатов, обратились и в милицию… Через две недели, после отъезда будущего «автовладельца» пришла телеграмма: «Пришлите денег билет домой Главпочтамт Ялты Николай». Он приехал домой через пару дней. Вид отца Алексей запомнил, тот был в рваном костюме, с мешками под глазами, парой синяков и царапин на лице, разбитых и явно чужих ботинках, без носков и сорочки, осунувшийся и очень уж крепко измятый. Попыток моторизоваться, самый старший в их семье житель Донбасса Николай Иванович Корсак, в своей жизни больше не предпринимал.

Да кстати, не смотря на довольно приличное количество у шахтёров автомобилей, мотоциклов с коляской и без, как водители они в большинстве своём были очень посредственные, по причине тяжёлого труда, и, конечно же, частого и большого употребления алкоголя. Уже в семидесятых, за рулём личных автомобилей в шахтёрских городках часто встречались женщины. Ведь выходной быстро пройдёт, а суженный так и не протрезвеет, разойдутся базар и толкучка. Потом Алексею, пришло и объяснение о популярности на Чёрном море курортов Джубга и Лазаревское – просто они были первые после Горячего ключа, а не привыкшим к горным серпантинам «степным» водителям-шахтёрам, пробираться в Сочи на автомобиле было просто не по силам.

17

Хорошо, что не только пьянством, да рукоприкладством отличался Николай Иванович, самое ценное, что он передал детям, кроме жизни, конечно, так это любовь к книге и сами эти книги. Читать отец любил и их покупал, на запчасти к автомобилю то тратить ему не приходилось, а домашняя библиотека была очень большая, с множеством подписных изданий, часть зарплаты не претворившаяся в алкогольные напитки, теперь шла на литературу. Дети его ни Надя, ни Алексей практически не обращались в общественные библиотеки, так как в их домашней имелись все авторы и их произведения для школьной программы, даже по спискам, которые давали учителя литературы для обязательного внеклассного чтения на летних каникулах. Были у Корсаков энциклопедии, как детская, так и Большая Советская. По первой он учился читать, а вторая в те годы заменяла Гугл с интернетом, часто соседские дети или одноклассники приходили к Корсакам как в библиотеку.

Как то Алексей, задумавшись о своей жизни в московском муравейнике, заметил, что пересев в личный автомобиль совсем пропали из его рук и поля зрения многие и ранее любимые печатные издания – нет времени. Автомобильные журналы и книжки с закладками, на полке – это всё «недочиты». Вспомнил свою первую работу, когда московский офис был на приличном расстоянии от места жительства, да и частые полёты и ожидания в аэропортах позволяли не только периодику листать, но и художественные издания почитывать. Пробовал слушать в машине аудиокниги, но не подошли они приученной к шороху бумажных страниц книжной душе Алексея. Глаза на дорогу, а в уши залезло радио, звуки от кассет и CD, да периодически новости по пути. Одна надежда у Корсака-библиофила была на отпуск, где пару или тройку книг ему «проглотить» обычно удавалось.

Чем в хорошую сторону отличалась московская жизнь Алексея от работы на родине, так это стабильной заработной платой, двумя выходными в неделю и отпуском. Плотно перекусив у сестры, оставив там машину, Корсак пошёл на квартиру, завтра суббота отосплюсь, отдохну, подумал он. Ведь раньше при работе в СССР всё было чётко – график работы на месяц, с чёткими днями выходных, точной датой начала и нормальной продолжительностью отпуска. Подавшись в частный бизнес, восьми часовой рабочий день и выходные покрылись «пеплом» от догорающего социализма, можно стало заработать, но для этого надо было «пахать» как трактору, пока есть в баках солярка, и бьётся его сердце, ваше частно-собственное сердце, тела «дизельный» мотор.

В квартире Корсака, как всегда встретил верный и преданный кот, да мерцание монитора из комнаты пацанов. Заглянул, в комнате только младший, Андрея не было, он конечно не звонил, но скорее всего где-то в кафе или клубе, подошёл к Дмитрию, снял наушник:

– Сынок, привет! Чего не спишь?

– Па… Тут на следующем уровне так круто! – из наушника слышны были стрельба и взрывы, значит сегодня у него «стрелялки».

– Давай завтра на машине поучишься ездить?

– Па… Сейчас меня подстрелят, давай завтра поговорим об учениях!

Ольга спала, мерно посапывая, Алексей в холодильнике взял банку пива, пошёл на балкон, полюбоваться полной Луной и заревом от ночной Москвы. О ноги тёрся верный Васька, он вспоминал, как ему было тяжело переезжать с квартиры, на квартиру, коты, как известно больше привыкают к месту, а уж потом к людям. Взял котейку на руки, уселся на старенькое кресло и положил его на колени. Мася, как его тоже часто звали, угнездился, стал попеременно мять лапами его бедро, при этом мерно мурча – высшее признание от когтисто-хвостатого домашнего питомца. Рукой, в которой не было банки, Алексей добавил громкости мурчанию, мерно и планомерно почёсывал ему за ухом.