Тайга: андроиды

Титов выпрямился и скрестил руки на груди.

Биосинтетический мозг совершенно взбесился. Он беспощадно колотил отростками по живым тканям, разрывая сосуды, словно отбиваясь от того, к чему так охотно приник пару минут назад. Тело пациента, до этого недвижимое, задергалось, руки непроизвольно поднимались и опускались, ноги тряслись в судорогах, рот открывался и закрывался, кровь из прикушенного языка струйкой текла по подбородку.

– Мы думали, что дело в макаках. Сначала мы решили, что биосинтетическое подобие человеческого мозга не принимает мозг мартышки, но мы ошиблись. Оказалось, оно отторгает даже человеческий мозг.

– И как решить эту проблему? – Титов отвернулся от стекла.

«Желток» успокоился, и пациент перестал дергаться. Хирург осторожно отсоединил биосинтетический мозг от человеческих тканей и положил его обратно в прозрачный куб. На кардиомониторе высветилась прямая линия; покойного накрыли белой простыней. Эксперимент завершился неудачей.

Маршал вопросительно смотрел на Ингрид.

– Мне нужно время, – решительно сказала она. – Я найду выход, если у меня будет все необходимое.

– Тебе предоставят все, что нужно. Я в тебя верю, – Титов посмотрел ей в глаза, но тут же снова повернулся к стеклу. На операционном столе уже никого не было.

Титов поправил воротник формы. Они стояли молча, каждый задумался о чем-то своем. Андроиды охраны за их спинами не двигались.

– По поводу моей дочери… – прервала молчание Ингрид.

– Что-то случилось? – откликнулся Титов.

– Все в порядке. Просто хотела тебе сказать, – Ингрид улыбнулась. – Кажется, Леда наконец привыкает к этим местам и хочет остаться здесь.

– У нее нет другого выхода, – заметил Титов. – Сейчас не время уезжать из России.

– Она скучает по Швеции, но мирится с обстоятельствами, – заметила Ингрид.

– Это все ваши женские штучки, в которых я ничего не смыслю. Скучает… мирится… Для меня это пустые слова. Я не копаюсь в своих чувствах, а поступаю так, как должен поступить.

– Я очень хорошо это знаю, – вздохнула Ингрид.

Виктор Титов направился к лифтам. Топот четырех ног андроидов, идущих за ним, вторил ударам его сердца: оно билось ровно, потому что так всегда и должно биться сердце маршала Российской Федерации.

Паника

Мир колотило, поднимало на многометровых волнах, раскачивало в землетрясениях, сметало цунами и закручивало в смерчах. Извергались вулканы – потревоженные гиганты изрыгали столпы огня, кашляли пеплом и чихали лавой.

Старый мир неумолимо исчезал, и только люди были в этом виноваты. Ледники почти растаяли, пласты земной коры, которых больше не сдерживала масса льда, пришли в движение. И катастрофы следовали одна за другой.

Старый мир разлетался вдребезги. Где найти спасение? В горах? Сколько погибло от голода и холода на пути к вершинам? Скольких завалило камнепадами?

Старый мир тонул. Моря и океаны наполнились судами и суденышками. Сколько из них пошло ко дну под рокот аномально высоких волн?

Бежать было некуда, но люди все равно бежали. Одни летели, другие ехали на машинах, третьи плыли по воде, остальные шли пешком куда глаза глядят. Хаотичное движение, жажда бессмысленной деятельности. Пересечь границу можно с одним чемоданом на одного члена семьи – таков новый закон. Остальное придется оставить в гибнущем старом мире.

Сибиряк летел в битком набитом самолете. Вокруг переговаривались люди. Напуганные, они строили планы, выдвигали гипотезы. Даже дети не спали, ерзали в своих креслах. Беспокойство – единственное чувство, которое завладело всеми сразу. Сибиряку было неуютно с этим чувством, он старался не слушать разговоры вокруг.

Генерал-майор Российской армии Егор Макаров неожиданно забрал Сибиряка из аэропорта Корка, разлучил его с Четверкой. Но зачем? «Вы сами скоро все узнаете», – вот и все, что он отвечал на расспросы Сибиряка. Куда его везут? В Якутск. Сначала планировали задержаться в Москве на пару дней, но оттуда пришлось бежать сразу по прилету. Когда они приземлились в столице, Сибиряк увидел волнующуюся массу, наводнившую аэропорт. Повсюду раздавались крики, потом прогремели выстрелы. Макаров схватил Сибиряка за локоть, и они побежали в другой терминал, где борт, летевший в Якутию, пришлось ждать несколько часов. Все это время Сибиряк прислушивался к разносящимся по зданию крикам. Бежали люди, полиция, сотрудники аэропорта, а Макаров смотрел по сторонам, то и дело прикрывая Сибиряка своей широкой спиной. На всякий случай.

– Что здесь творится? – спросил Сибиряк.

– Люди хотят улететь, – коротко ответил тот.

– Эвакуироваться? – предположил Сибиряк.

– В том то и дело, что нет… В Москве нет никаких особенных катаклизмов. Но у многих остались родственники, разбросанные по миру, а некоторым просто страшно. Сейчас все пришло в движение, и люди сами не понимают, что делают глупость, покидая безопасную территорию.

– Как они могут этого не понимать? – удивился Сибиряк. В Ирландии в аэропорту тоже царил хаос. Но там у людей была причина для паники, и он разделял их желание улететь с острова.

– Вы не знаете, что такое массовая паника. Нам, военным, это хорошо известно. Я прошел через две горячие точки, – Макаров помолчал, прислушался. И наконец продолжил. – Кругом дезинформация, в сети нагнетают обстановку, плодят чудовищные прогнозы. Паникеры вбрасывают в толпу свой личный бред, сводя с ума миллионы. В новостях показывают гибнущие города, и людям почему-то кажется, что Москва непременно будет следующей, хотя для этого нет никаких оснований.

Сибиряк подошел к стеклу, Макаров последовал за ним. По взлетному полю бежали люди, за ними, стреляя в воздух, бежала полиция.

Поднимая чемоданы руками-манипуляторами, десятки роботизированных машин загружали багаж в недра самолета. Чемоданы были просто огромными: сказано один на человека, но нигде не сказано, какого размера.

– Я думал, мы немного побудем в Москве, – посетовал Сибиряк.

– Сейчас не время осматривать достопримечательности. – Макаров снова насторожился. На первом этаже здания прогремел слабый взрыв.

– Нам пора на посадку, – Макаров аккуратно, но настойчиво, подтолкнул растерявшегося Сибиряка к «рукаву», протянутому до самого борта.

Так было в Москве. Теперь же, подлетая к Якутску, Сибиряк не мог себе представить, что именно он здесь увидит. То же самое? Крики и выстрелы? Он был обеспокоен, как и все вокруг.

Сибиряк прижался к стеклу иллюминатора – внизу простирался таежный лес. Тридцать лет он ждал этого дня. Он смотрел на зеленые просторы тайги: вот его дом, то, в чем ковался он первые пятьдесят лет своей аномально долгой жизни. Сибиряк выглядит на двадцать пять, не больше, но ему уже восемьдесят. И все годы, проведенные вдали от дома, Сибиряк чувствовал свой истинный возраст. В разлуке с тайгой он смертельно устал, но теперь, глядя вниз на деревья, на родной край, снова обретал душевные силы.

Самолет садился, под брюхом дернулись шасси. Этот борт был настоящим великаном: основная часть на пятьсот пассажиров и две прицепленные по бокам капсулы на двести человек каждая. Гигантский арбуз, набитый семечками. Махина летела над тайгой, но, если посмотреть на самолет с земли, из бескрайнего леса, даже это чудовище с крыльями покажется маленьким и беспомощным. Случись что, и великая тайга поглотит его, да так, что не отыщешь.

Еще пара минут, и Сибиряк увидел взлетную полосу: серый асфальт, расчерченный белыми и желтыми линиями. Вдоль взлетных полос по безопасным зонам курсировали стронгботы. Путь этих невероятно сильных роботов, похожих на собачек без головы, лежал в ангары, заставленные самолетами. Вслед за стронгботами шли андроиды в заводской униформе и в светоотражающих жилетах. У Сибиряка было несколько секунд, чтобы рассмотреть их, но этого хватило – он вспомнил Четверку и его сердце сжалось.

Макаров был настороже. Выходили последними. В здании аэропорта Якутска было людно, повсюду стоял гул голосов, но ничего особенного не происходило. Они пересекли зону прибытия и подошли к закрытой двери комнаты для персонала. Там их уже ждали.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, – молодой военный отдал честь. Форма на нем сидела как влитая, а в ботинках можно было увидеть свое отражение.

– Вольно, капитан, – сказал Макаров.

– Капитан Олег Носов, – представился он и пожал Сибиряку руку.

Дар Сибиряка ощущать энергию человека через прикосновение с годами притупился, но в тот момент, когда их ладони соприкоснулись, он почувствовал кипучую энергию, переполнявшую капитана. Носов был горд, упрям и честолюбив. Сибиряк уловил эти качества, как если бы они с капитаном были хорошо знакомы.

– Трудный выдался день, капитан? – спросил Сибиряк.

– Еще бы. Зовите меня Олег. – Носов поправил рукав. Темно-зеленая плотная ткань была отутюжена, будто форму сшили только вчера. – Можно даже перейти на «ты».

Макаров посмотрел на широкий экран браслета на запястье, набрал код и браслет пискнул.

– Машина уже в пути, Игорь Иванович, – сказал он, обернувшись к Сибиряку.

– По документам я, конечно, Игорь Иванович, но могли бы вы звать меня просто Сибиряк? К новому имени я, кажется, так и не привык.