Шварцкау

– И что? – спросил заинтригованный Роджер.

– Побрилась, прикинь! – Сид усмехнулся и затушил сигарету в омлете.

– И что ты сделал?

– Да бросил я ее и уехал. Я и так не знал, что с ней делать, а тут, прикинь, она лысая. Бросил и ничуть не жалею, хотя баба она, конечно, была видная, жаль, что мы с ней расстались, очень жаль. Но я не жалею.

14

До самого обеда Роджер был сам не свой. Путал накладные, адреса поставщиков, невпопад отвечал распорядителю и все посматривал на дверь, ведь за ней находился коридор, где стоял электрогейзер с кислородной водой, потом дверь в туалет, который сейчас не работал, так что ходить приходилось на другой этаж. За туалетом поворот, еще две двери и, наконец, отдел отгрузки.

Уф! Даже жарко стало. Роджер уже несколько раз мысленно проделывал этот путь и всякий раз волновался так, будто крался туда наяву. Ну пустяк же, пойти, заглянуть, поболтать и необязательно предпринимать что-то еще. Можно так же спокойно уйти и подождать лучшего случая, например, остаться допоздна, а затем пробраться в комнату Поля. Правда, и тогда он мог попасться на глаза охране, но это маловероятно.

Когда до обеденного перерыва осталось менее четверти часа, Роджер оставил рабочее место и сказал коллегам, что спустится в холл – подышать.

– Что-то душно сегодня как-то…

– Это к дождю. Передавали, что до конца недели будут ливни, – поддержал его распорядитель, и Роджер вышел в коридор.

Там он немного постоял, собираясь с силами, потом посмотрел на электрогейзер с кислородной водой, подошел к нему и налил стаканчик.

Выпил, но не полегчало. Прошелся мимо двери неработающего туалета и, заглянув за угол, увидел удалявшегося в сторону лестницы Поля. В его руках был журнал, значит, Поль уходил в туалет – без какого-либо чтива он туда надолго не отправлялся.

Это был шанс. Роджер выждал еще минуту, вышел из-за угла и, прошагав мимо двух отделов, толкнул дверь отдела отгрузки.

– Эй, а где Поль? – спросил он, указывая на пустующее место.

– Ушел с журналом – почитать, – с усмешкой произнесла коллега Поля, женщина с фиолетовыми волосами и большим, лежащим на клавиатуре бюстом.

– А как же фильм? Он обещал мне фильм – я и карточку вот приготовил! – Роджер показал небольшой чип памяти. – Вот, блин! А как включить его терминал?

– Да он его не выключает. Подходи и скачивай.

– Можно, да? – обрадовался Роджер. – Ну вы ему скажите, что это я, он не обидится.

Роджер подскочил к терминалу, приложил чип к магнитоприемнику и начал быстро шуровать в папках, отбрасывая все ненужное и приговаривая:

– Ну где же он?.. Ну где же?.. Ну он же говорил, что здесь! Ну он же…

Наконец папка с документацией был найдена, и Роджер быстро слил ее на чип, потом забросил туда же пару фильмов, забрал чип и, благодарно кивнув коллегам, выскочил из отдела.

Роджер шел к себе и ликовал. Если Поль спросит, зачем заходил, он покажет копии фильмов, а если проследит по журналу, что скачана была и папка с документами, Роджер сошлется на рассеянность и скажет, что впопыхах смахнул папку случайно.

Спустя час он уже передавал Сиду чип, который пронес мимо службы безопасности, спрятав его в ботинке.

– Здесь все? – уточнил Сид, пряча карту в карман.

– Стрелковая секция, раздел спецоружия, как ты и просил.

– Ну хорошо.

Сид огляделся, проверяя, не смотрит ли кто в их сторону в этом немноголюдном сквере. В его работе случалось разное.

– Надеюсь, мы больше не увидимся? – спросил Роджер, испытующе глядя на шантажиста.

– Да, конечно. Больше к тебе никаких вопросов, – сказал Сид, отводя глаза в сторону. Он редко оставлял своих информаторов, а их у него были десятки. Сид вербовал их впрок, заводя карточки, систематизируя компромат и педантично внося в досье детали поведения и пристрастия. Таким образом, получая определенный заказ, он обладал целой палитрой возможностей – как, где и каким способом достать нужную информацию.

Роджер ушел, а Сид зашел в небольшое кафе, вставил чип в коммуникатор и какое-то время просматривал добытый материал, убеждаясь, что получил то, что хотел. Потом позвонил заказчику.

15

По заболоченному лугу, расчерченному на клеточки ирригационными канавами, «сабурбай» бежал охотно, переваливаясь через старые воронки, больше похожие на небольшие озерца. Они остались здесь со времен войны пятилетней давности, когда еще сильный Барнурский союз вовсю теснил на этой территории арконов, а Тардионский союз еще и не думал вступать в эту схватку. Но прошло время, Барнурский союз ослаб, а набравший силу Тардион сцепился с Арконом за приглянувшуюся ему территорию.

Со временем изменилась и тактика – массированные обстрелы из супергаубиц ушли в прошлое, напоминал о них только этот луг, испещренный огромными обмелевшими воронками, в которых теперь жили головастики, мало чего знающие об ужасах настоящей войны.

«Сабурбай» провалился в очередную яму, стал загребать колесами, а в его корме закрутился толкающий винт. Баркли добавил ему оборотов, и машина стала толчками продвигаться к другому берегу озерца.

Джек сидел рядом с водителем и баюкал на коленях винтовку «рапира». На заднем сиденье располагался капрал Подольский. Он хмуро смотрел куда-то в сторону.

Только что они поспорили с Баркли о важности боевых машин, и его «чино» обозвали «неповоротливым железным ящиком». Подольский и сам считал свою машину тяжеловесной, но одно дело его собственное мнение и совсем другое – заявления какого-то задохлика. Тут Подольский имел в виду не самого Баркли, а его семитонного «грея», ведь по сравнению с двадцатью двумя тоннами «чино» он был просто цыпленком, а его пушка в пятьдесят шесть миллиметров – пугач по сравнению с двумя удлиненными орудиями в семьдесят миллиметров.

Когда «чино» давал прицельный дуплет, опрокинуться мог не только хваленый «гасс», но даже «сато».

Правда, за всю службу Подольский с «сато» ни разу не сталкивался. Да и не горел он таким желанием, ну его подальше. Хотя вот Джеку «посчастливилось» встретиться с этим гигантом в первом же учебном походе. Ему и Хиршу. То-то они побегали. Сколько Подольский их ни расспрашивал – и одного и другого, они всякий раз рассказывали по-иному. Оно и понятно, хорошо хоть живыми ушли и умом не тронулись, тем более что встретился им даже не «сато», а «большой сато».

Луг закончился, и потянулся кустарник – высокий и частый, как молодой лес. Кусты были спутаны желтоватыми лианами, которые с треском лопались, обдавая машину липким соком. Пассажиров сверху прикрывала раскладная крыша, однако от тучи насекомых она спасти не могла, и всем троим приходилось отмахиваться от злого и голодного гнуса.

– Долго еще? – спросил Джек, которому уже надоело это путешествие.

Капралы заманили его на рыбалку, уверяя, что в реке неподалеку водится большая рыба.

– Ты стрельнешь из своей пушки, и мы ее повару оттащим! – упрашивал его Подольский.

– Ага, а с нас потом курица! – вторил ему Баркли.

– Курица? – сразу оживился Джек. Он мечтал попробовать курицу в целом – не в разобранном виде, ведь паштеты в солдатской столовой ему уже попадались. У себя в тумбочке он хранил целую стопку собранных упаковок, где была нарисована курица в живом виде – с перьями и красным гребешком. Оставалось попробовать ее так, чтобы можно было различить белое и темное мясо. Джек уже знал, что оба этих мяса находятся на одной курице, а раньше думал, что это куры бывают такие разные – беломясые и темномясные.

Он даже в письмах к матери хвалился тем, что пробовал куриный паштет, и она вместе с ним порадовалась. А вот Баркли утверждал, что в курицах нет ничего необычного и только у Джека дома их считают чем-то необыкновенным, а в других местах курятина – обычная еда.

Джек с ним не спорил, но всерьез слова капрала не принимал. Тот был хорошим парнем, иногда мог беззлобно пошутить, однако оценить кулинарные качества и безупречную красоту курицы он не мог.

Скоро кусты закончились, и потянулись невысокие дюны, оставшиеся от прежнего русла реки. В рыхлом песке машина стала буксовать, проехав метров двести, Баркли ее остановил.

– Дальше надо пешком, а то завязнем.

Неподалеку ударила пушка, и Джек с винтовкой выскочил из машины.

– Не ведись на провокацию, коллега, это вторая рота маневры устроила, – лениво сообщил Подольский, спрыгивая на песок.