Схватка без правил

– Без проблем. Ребята извинились и выдали нам пятьдесят тысяч за моральный ущерб. – Найджел достал карточку: – Вот.

– Обходительные люди, – усмехнулся Хильке. – Нам с ними еще придется встречаться?

– Придется, и не раз, но уже иначе. Это я вам обещаю.

22

У Колина Дзефирелли выдалась свободная неделя. Звучало это совершенно неправдоподобно, к тому же она не была свободной в привычном смысле слова. Просто так сложились дела, что свободный агент завис на Онслейме, в городе Сан-Билинстер, который, ко всему прочему, был известным курортом.

Здесь имелось все: массажные кабинеты, озонарии, медовые маски и минеральные воды, доброжелательный персонал, проститутки под видом санитарок и отличные вина из винограда, вызревающего на южных склонах.

Целая неделя, но кто бы знал, сколько минут из этой недели посвящались отдыху.

Онслейм являлся наилучшим местом встреч с множеством информаторов и связных. Следить за ними здесь было труднее, по крайней мере для тех, против кого Дзефирелли воевал.

Третья, более могущественная сила смотрела на его маленькую охоту словно лев на муху, ползающую по гриве. Однако сам Колин ни на минуту не забывал о тех, кто держал его за болвана. Он знал, что не может тягаться с ними в открытую, но бы уверен, что полновластие Неведомого Контролера не вечно. Придет время, и у него появится достойный противник.

Тут Дзефирелли ничего не выдумывал, у него было достаточно времени, чтобы изучить сыскное дело досконально. А его закон гласил, что нельзя быть охотником вечно. Приходит время, и ты начинаешь убегать.

– Прошу прощения, сэр, но вы опоздали на грязевые процедуры, – сообщила Мелисса, девушка с чудесными раскосыми глазами и ямочками на щеках. Дзефирелли завербовал ее только вчера, она была нужна ему как информатор, работающий в одном из самых больших отелей-здравниц города. Мелисса ведала медицинскими досье и курировала назначение постояльцам процедур, а также графики их проведения.

Дзефирелли решил привлечь ее к своей тайной империи, когда совершенно неожиданно для себя вдруг принялся ей рассказывать, как в шестнадцать лет поймал триппер от подружки из портового района.

Собственно, никакого триппера он не ловил, но желание рассказать девушке что-то значительное заставило его придумать на ходу эту историю с начала до конца. Мелисса внушала окружающим симпатию, располагала к откровенности, и Колин подумал, что такая особа может быть ему полезна.

– У вас сейчас должен проходить криомассаж, а потом пиявочки…

– Простите меня, Мелисса. Я немного задремал на солнце, и в этом все дело…

От стены отделился человек из охраны Дзефирелли, но Колин дал ему знак, чтобы тот не беспокоился. Ситуацию с Мелиссой он контролировал сам. Впрочем, Туранж, так звали охранника, на всякий случай держал руку у пояса, где под полой пиджака скрывался пистолет с электронным спуском.

Вчера в его босса стреляли. И хотя Туранж вовремя прикрыл Дзефирелли собственным телом, его не оставляло чувство, что это покушение не последнее.

Снизу позвонили. Туранж что-то ответил и через мгновение доложил:

– Это Деррик, сэр.

– Хорошо, – кивнул Колин. Он посмотрел на Мелиссу: – Идите, птичка моя. На пиявочки я обязательно буду. Я столько о них слышал, что просто не смогу отказаться от такого удовольствия.

Мелисса ушла, и через минуту в номер вошел Деррик.

– На пол, – скомандовал ему Туранж. Из соседней комнаты вышли еще четверо телохранителей.

Деррика обыскали, затем опросили, и он ответил отзывами на все пароли. Это был настоящий Деррик.

– Поднимайтесь, дружище, – сказал ему Дзефирелли. – К сожалению, до вас мы уже ликвидировали трех Дерриков. Где-то произошла утечка информации о нашей встрече.

– Эй, ты чего такой бледный? – спросил Деррика Туранж.

– Я ранен, – ответил тот совсем тихо. Было видно, что парень теряет силы. Он даже не пытался подняться с пола.

Заметив неладное, Дзефирелли лег рядом с раненым и стал выслушивать его длинное сообщение.

Связной говорил долго – минут сорок. Но с каждой минутой его дыхание становилось все более прерывистым, а голос слабел. Последние слова он произнес почти неслышно, напрягаясь всем телом.

Он умер, не закончив донесение, однако Дзефирелли понял главное. А остальное было уже не так важно.

Он тяжело поднялся с пола и машинально отряхнул брюки. Умерший связной принес весть от агента Жаворонка, который был внедрен на виллу Филиппа Леконта, одного из членов Большой Четверки, на которых охотился Дзефирелли.

Было время, когда Колин связывался с Жаворонком кодированными радиопакетами, но все изменилось, развитие систем перехвата и дешифровки вынудило Дзефирелли вернуться к прежней системе живого слова. Теперь информацию несли курьеры, но каждый из них знал лишь ее часть.

Сложить всю мозаику мог только сам Колин, и Деррик, который принес сведения, заплатив собственной жизнью, был последним недостающим звеном.

Готовый ко всему, Колин тем не менее был чрезвычайно удивлен. Из того, что передал Жаворонок, вытекал только один вывод: боссы Большой Четверки заинтересовались делами контрразведки.

Не прошло и года с того дня, когда был уничтожен Ральф Шендер, человек, который заправлял в контрразведке всеми делами. Правительство и государственные СМИ всячески замалчивали этот факт и говорили о естественных причинах смерти, однако сведения успели просочиться раньше, чем они были блокированы.

Дзефирелли узнал обо всем в числе первых и сразу же связал эти события со своим последним разговором с Ральфом Шендером. Должно быть, парень поспешил и нарвался на неприятности.

Но что же заставило боссов Большой Четверки свернуть свои прибыльные гешефты и переключиться на нынешнего руководителя контрразведки? Как и его предшественник Шендер, Дивар Кевиши был человеком Джакоба Мудли, нынешнего министра обороны, страдающего, по непроверенной информации, манией преследования.

Про Дивара Кевиши ходили слухи, также неподтвержденные, что он чуть ли не трансвестит, однако Дзефирелли этому не верил. Не то чтобы совсем не допускал – жизнь научила его не удивляться самым неожиданным вещам, – но никаких подтверждений у него не было.

Однако какой все это казалось жалкой возней на фоне безупречного надзора со стороны Неведомого Контролера. И чем дальше, тем больше Дзефирелли понимал и представлял себе эту структуру. Даже их главного человека, если это вообще был человек.

«Что-то они сделали с моим крестником Ником Ламбертом», – подумал Колин. За свою долгую карьеру он пожертвовал десятками лучших друзей-соратников и подставил сотни своих собственных агентов, но Ламберта было жаль особенно. Наверное, потому что его забрали, не поинтересовавшись мнением самого Дзефирелли.

– Что с ним делать, сэр? – уже в который раз спросил Туранж.

– Что? Ах, с этим? – Колин рассеянно посмотрел на труп курьера. – Спустите его к остальным, в подвал. И вообще, ребята, нужно собираться. Сегодня вечером мы уезжаем.

23

Прошли еще три долгих месяца трудной учебы. Нику уже казалось, что он и не жил никогда другой жизнью. Большие нагрузки и отработанные методы быстрого обучения превращали человека в некий автомат, желающий мышечной усталости в конце дня и все новых и новых знаний.

Помимо тренинга с захватом судов противника курсанты вплотную занимались всеми видами ближнего боя, начиная с рукопашных схваток и кончая применением фаеркопов.

А на специальных тренажерах они отрабатывали удары своими знаменитыми ножами.

У сержанта Поджерса это получалось очень просто, лезвие его клинка с кажущейся легкостью прошивало восьмимиллиметровый панцирь. Ник же, сколько ни старался, только вышибал искры, а один раз даже сломал нож.

– Сила у вас уже есть, – в минуты отдыха пояснял им сержант, – осталось добавить немножко концентрации. Вот так! – И он снова всаживал нож в стальную пластину, на зависть взмокшим от пота курсантам. – Давайте, ребята! Сделайте, как я, и помните – вам нужна концентрация.

И снова раздавался звон, и сталь била о сталь. Три дня подряд после основной учебной программы рота тем только и занималась, что ломала ножи, но потом у некоторых стало получаться. В том числе и у Ника.

Затем пришло новое «увлечение»: теперь после ужина, когда любой мог почитать книгу или посмотреть интересный фильм, будущие «корсары» снова шли в тир и до самого отбоя осваивали стрельбу из спеллера, штатного оружия, размещенного на правой руке.

Спеллер стрелял металлическими стрелами, оснащенными наконечниками из слоистого ферринита, что обеспечивало снаряду прохождение через стальную защиту. Удар такой стрелы выдерживала не каждая кираса, а легкость прицеливания спеллера давала преимущество в быстром и плотном штурмовом бою.