Судья Шерман

– Стрелять, – повторил капитан и, посмотрев на лежавший на столе пистолет Лефлера, добавил: – Что-то говорит мне, что стреляли именно из этого пистолета, а, Рино?

– Да, сэр, – ответил лейтенант.

– Ладно, забирай свою пушку.

– Вы отдадите ему пистолет?! – забеспокоилась Дженни.

– А чего вы боитесь? Он спас вас два раза за один вечер, неужели не стоит простить ему какое-то дурацкое подглядывание?.. Расскажите лучше, как вам удалось сбежать, а, ты, Рино, возьми лист бумаги и набросай отчет, что там за пожар был. И давай быстрее, а то Мозес с его мокрухой ждет уже добрых двадцать минут.

25

От далеких зеленых звезд, натыкаясь на непроницаемые поля туманностей и рассекая гравитационные волны, к Туссено двигался неизвестный корабль.

Ни один из сторожевых кораблей, охранявших рубеж от Туссено до Хавина, не признал бы в нем знакомое судно. Ни наружных рубок, ни антенн, ни защитных обтекателей на случай погружения в атмосферу. Скорее он был похож на каменный наконечник туземного копья, только слегка обработанный грубоватым орудием.

Совершая сложные маневры, неизвестное судно старалось до самого последнего момента находиться вне видимости пограничных станций.

Наконец, когда дальнейшее движение стало небезопасным, корабль остановился.

А встречным курсом к нему уже спешил другой корабль. Это было большое торговое судно с вместительными трюмами, которые были набиты герметичными контейнерами с неизвестным грузом.

Рядом с капитаном на мостике стоял сумрачный лоцман, широкоплечий гигант с тяжелым взглядом. Звали его Лукас, хотя капитан догадывался, что это ненастоящее имя. Тем не менее он не задавал лишних вопросов, поскольку щедрость вознаграждения подразумевала отсутствие всякого любопытства. Кроме Лукаса на судне находилось еще полтора десятка его людей, и было ясно, что они принадлежат к какой-то могущественной организации. Даже проход мимо пограничных станций и общение со сторожевыми судами наниматели взяли на себя. После нескольких фраз, которыми они обменивались с пограничниками, сторожевики убирались восвояси, а грузовик продолжал движение в глубь неразведанного космоса.

– Выставляй тормозной таймер на точку, – сказал лоцман, обращаясь к штурману.

– Хорошо, сэр, – отозвался тот и, покосившись на капитана, стал набивать координаты, написанные на выданном листе бумаги. Это было самой секретной информацией во всем тайном мероприятии, и штурман опасался, что его могут посчитать нежелательным свидетелем.

Координаты были длинными – три числа по восемнадцать знаков, – однако он, как назло, запомнил их до последней цифры.

Штурман вздохнул, подумав о своем домике, за который еще не выплатил банку всех денег, и невесте Шелли. На душе у штурмана было тоскливо, а где-то внутри корабля ходили и распоряжались рослые парни, такие же, как этот лоцман с физиономией каннибала. Он всем говорил «ты», и в его тоне, помимо обычной бытовой грубости, сквозило какое-то пренебрежение и высокомерие. Пусть он и заплатил большие деньги, но это не давало ему права так разговаривать с экипажем.

«Ох, где же теперь моя Шелли? Что она сейчас делает?» – продолжал грустить штурман.

Он сдержанно вздыхал и заводил в компьютер координаты точки, в которой должен был произойти сброс груза. Груз сбросят, но кто его поймает? Штурман подумал, что, если задать такой вопрос лоцману, тот может запросто свернуть башку.

И снова его мысли вернулись к Шелли. И не только потому, что Шелли была девушка видная и к ней всегда приставали незнакомые парни. Просто на планете Фучик-Го, где обитал штурман и весь экипаж корабля, за последние три года пропажа людей стала массовым бедствием. Не помогали никакие усилия полиции и хваленой службы ЕСО. Агенты только ходили с загадочными физиономиями и играли внушительными мускулами, а похищения все продолжались.

Говорили, что на Туссено, Лос-Абрамовиче и на суровой планете Президент-2 происходило то же, и подлые саваттеры, несмотря на то что их сбивали каждый день, продолжали воровать людей.

«Куда они их девают?» – подумал штурман. Правда, ЕСО как-то все объясняла, распространяла информацию о высоких технологиях саваттеров. Есошники говорили, что саваттеры разлагают людей на спектральный код и телепортируют на свои планеты. Но простой народ считал это брехней и был склонен думать, что людей просто переводят на тушенку и продают диким ордам печенегов с Горячих Миров.

Считалось, что печенеги виноваты во всех самых страшных преступлениях и им, лишенным человеческого обличья, было все равно, что есть, – хоть бы и человечину.

Прошло зачетное время, и управляемые бортовым компьютером маршевые двигатели сбросили обороты, а тормозные дюзы, напротив, наполнились рабочим веществом. Они заревели и затряслись от натуги, стараясь остановить махину, весящую шестьдесят тысяч тонн.

На большом контрольном экране появилась слабая звездочка, и это вызвало улыбку на лице лоцмана. Штурман и капитан переглянулись. Эта чудовищная улыбка обещала либо избавление от беспокойств, либо быструю и трагическую развязку.

Дверь в рубку распахнулась, и появился еще один человек из группы нанимателей.

Покосившись на судовладельцев, он проигнорировал их вопросительные взгляды и что-то негромко сказал лоцману. Тот рассмеялся.

Тем временем вибрации корабля прекратились, и он остановился в точно условленном месте.

– Разгрузка, джентльмены, – объявил лоцман Лукас, и впервые его слова прозвучали с какой-то человеческой интонацией.

– Да, сэр! – откликнулся штурман, хотя разгрузка была целиком и полностью в ведении капитана.

Тот тоже кивнул и положил руку на джойстик, управляющий катапультой.

«Впервые за столько времени», – подумал капитан, проводя установку первого тысячетонного контейнера на стартовый механизм катапульты.

Пять лет назад он купил это судно, надеясь на большой спрос со стороны клиентов, но грузовая катапульта, за которую капитан переплатил тридцать процентов от цены грузовика, никому не потребовалась, и компаньоны корили его за растраченные деньги. Однако вот оно, признание, – он был приглашен именно потому, что на его судне установлена катапульта, которая позволяет обмениваться грузами, находясь на приличном расстоянии друг от друга.

Довольно чувствительный толчок дал понять, что первый контейнер стартовал к ожидавшему в пятидесяти километрах судну. В ответ мигнула зеленая лампочка поискового сканера.

– Эй, вы не говорили, что должны принять груз! – воскликнул капитан. Все приборы показывали, что им навстречу тоже движется контейнер.

– А теперь я это говорю, – сказал лоцман. – Иначе зачем же было платить вам такие деньги.

– Бардак какой-то, – пробурчал капитан и стал настраивать ловушку, чтобы надежно поймать пущенный ему навстречу контейнер.

Спустя какое-то время аппаратура засекла старт еще одного контейнера.

– Да сколько же их всего? – спросил капитан.

– Ровно столько, сколько и наших, капитан, – ответил лоцман Лукас. – Двадцать штук.

– И почему нельзя было предупредить раньше?

– Раньше было нельзя, – просто ответил лоцман.

Его сообщник, молчаливо стоявший все это время, не прощаясь, покинул рубку.

26

То, что это их последний рейс, капитан и штурман поняли, когда судно возвращалось обратно, к орбитальной стоянке на Фучик-Го. Это случилось через семь суток после получения груза в неизвестной точке.

– Мы идем к Туссено, – заявил лоцман, который буквально жил в капитанской рубке и оставался в ней, даже когда капитан и штурман уходили отдыхать, а им на смену заступали другие вахтенные.

– С чего вдруг к Туссено? – спросил капитан Гальер, руководствуясь только привычкой.

– А это не ваше дело. Топлива хватит, значит, дуйте к Туссено. Там разгрузитесь и пойдете домой, – пообещал Лукас, однако ни капитан, ни штурман ему не поверили.

– Хорошо, сэр, – кивнул Гальер, – через двенадцать часов будем на орбите Туссено.

– Так спешить вовсе не обязательно, – тут же возразил лоцман.

– Мы не будем спешить, мы пойдем с крейсерской скоростью, – заметил капитан, чувствуя какую-то опасность.