Котерия. Пристанище заблудших

Кира боялась. Честно и откровенно она признавалась перед собой – ей страшно. Кто бы ни был на том конце провода, она четко осознавала, на что она собиралась пойти. Нас с детства учат, что спасение жизни другого человека, родного или нет – это один из самых благородных поступков. Что терзаться не нужно, просто иди и делай, игра точно стоит свеч.

Нас учат жертвовать. Материальными вещами или самими собой… Идеалы добра – это нескончаемая жертва. Жертвуй и радуйся, твой путь правильный.

Но Кира боялась. Будь это инстинкт самосохранения или банальный эгоизм, затея могла выйти боком. Или ящиком, в котором ей уже будет все равно. А сейчас не все равно! Какой бы «правильной» она себя ни чувствовала, червячок страха точил внутри.

Кира не думала о том, что страх порой – и есть голос разума. Проблема всех детей, воспитанных в таких идеалах «добра», состоит в том, что они не видели выбора.

Бабушка в соседней комнате снова закашлялась, и Кира перестала терзаться. Что будет с единственным родным человеком, если Кира погибнет, спасая ее, – она уже не думала.

Она набрала на экране телефона номер, который достала с таким трудом. Конечно, он завершался классическими тремя шестерками, и не будь она так взвинчена, Кира бы обязательно закатила глаза. Какая ирония – она звонила продать душу на номер с тремя шестерками, но не верила в дьявола.

Потянулись гудки. За окном крохотной «двушки» в пригороде, где Кира жила вместе с бабушкой, давно стемнело. Полную луну на небе постепенно поглощали черные облака, обещая холодный весенний дождь. Обстановка была почти умиротворенной, и девушка зависла на монотонных гудках, выпав из реальности.

Пока с той стороны грубый мужской голос не вернул ее на землю.

– Слушаю.

– Я… это… – Кира мгновенно растерялась. А что тут скажешь? Хочу предложить вам свою душу? Как пафосно и глупо звучит. Она так долго пыталась собраться с силами на этот звонок, что совершенно не подумала о том, что скажет.

«Я хочу продать душу. Я хочу заключить сделку. Моя бабушка…» – В голове закрутились варианты, которые она тут же принялась проговаривать про себя. Тишина на проводе затянулась.

– Да, ты, – согласился раздраженный баритон на том конце, – хочешь чего?

«Заключить сделку. Да, так лучше. Заключить…»

– Сделку, – выдавила Кира шепотом.

– Не работаю сегодня.

Связь оборвалась. Кира изумленно взглянула на телефон. С заставки уютно моргал теплым светом из крохотного окна деревянный домик посреди леса. Из глаз потоком хлынули непрошеные слезы.

Она несколько недель искала этот номер! Часами собиралась с духом ради этого звонка! Она была готова на такое…

Да как он смеет!

Кира вновь набрала тот же номер. Руки больше не тряслись, но дыхание прерывалось всхлипами. Резко стало наплевать, что о ней подумают на том конце провода.

На этот раз собеседник поднял трубку почти сразу.

– Мне нужна сделка. Сегодня!

– А ты упертая, да?

– Да, – зачем-то выдавила Кира, и следующий всхлип вышел слишком громким.

– Знаешь, где клуб «Пристанище»? Приезжай, я буду там.

Связь снова оборвалась, не дождавшись ее ответа. Про клуб Кира слышала впервые, и дрожь в руках вернулась. Она глянула на экранные часы – половина первого ночи, метро не ходит. За окном уже накрапывало.

Стараясь не позволять себе думать, рассчитывать и отступать, Кира быстро вбила в поисковик «Пристанище». Пока адреналин бил ключом, надо было действовать без промедлений.

Искомый клуб оказался рядом с Морским вокзалом – около получаса езды, на цену такси она даже не взглянула. О каких деньгах может идти речь, если она собиралась платить самой жизнью. Или ее частью, если очень повезет.

Девушка нажала кнопку вызова машины, встала и натянула безразмерную толстовку, валявшуюся на стуле уже не первый день. Отряхивать не стала – чем хуже она будет выглядеть, тем меньше шансов на лишние знакомства. Даже если сделка будет стоить всех ее оставшихся лет, до клуба она должна добраться невредимой.

Короткие темные волосы Кира спрятала под капюшоном и пробежалась мимо зеркала в прихожей. Серая невзрачная тень непонятного пола ее вполне устроила. Напоследок она тихо заглянула в бабушкину комнату, убедилась, что та крепко спит, и выскользнула в старый подъезд пятиэтажки.

Машина уже ждала ее внизу. Эта скорость не удивила Киру. Почему-то казалось, что дорога в ад всегда быстрая… Она молча забралась на заднее сиденье, натянула капюшон пониже и не стала здороваться. Водитель ответил ей взаимностью и вдавил педаль в пол.

Серые пятиэтажки замелькали в оранжевом свете фонарей. Спальные районы за окраиной Города всегда были одинаковыми, низкими, будто застывшими в прошлом веке. Лишь в последние годы, как грибы, то тут, то там, точечно вырастали многоэтажки, но район Киры пока обходили стороной.

Эти нововведения, как глоток городской жизни, были чужды местному затишью. Оно размеренно засасывало спокойствием всех, кто не сбегал рано утром в набитом доверху общественном транспорте к спасительному движению и суете Города.

Кира тоже любила сбегать и мечтала однажды навсегда покинуть пятиэтажное кислое болото. Забыть вечера в темных переулках, променяв их на блеск и шик праздного Проспекта. Но бабушка…

Ее взгляд будто приклеился к боковому окну, не желая заглядывать вперед. Сегодня Город тяготил страшной встречей, что ей предстояла – и, не глядя в лобовое, Кира думала, что могла оттянуть роковой момент.

Или с таким же успехом могла видеть сам Город в последний раз. Почему-то она думала, что, будь ее история выдуманной, сейчас бы закадровый голос рассказал, как она пытается запомнить каждую черточку напоследок. И Кира даже попробовала – но ничего не запоминалось, пейзаж по-прежнему мелькал перед глазами, не откладываясь в памяти. И даже знакомые повороты не всплывали в голове.

Она ехала по какой-то дороге, совершенно чужой. Как и окраины, в которых она выросла. Город был ярким, желанным, но никогда – родным. И сейчас ей было не с кем попрощаться.

Кира нервно ухмыльнулась очередному светофору. Фатальность ее состояния зашкаливала.

Такси вырулило на Кольцевую вокруг Города, на пустой широкой трассе водитель еще сильнее разогнался. Считаные минуты отделяли от встречи с дилером.

Она снова вспомнила его раздраженный тон, и он помог Кире собраться. Да, она упертая! Она решила и не отступит ни перед чем!

– Я включу музыку? – неожиданно спросил водитель. Она поймала его взгляд в зеркале заднего вида и молча кивнула. Салон разорвал голос солистки.

Послушай, остановись! Пока не поздно,
Я падаю вниз за тобой…
Туда, где светят[3 - Строки из песни «Мертвые звезды» группы «Слот».]…

– Можно другую станцию? – Кира чуть ли не вскрикнула. Водитель дернулся и тут же переключил. Видимо, он сам не ожидал такого динамичного начала.

На этот раз повезло больше, заиграла приятная песня на французском. Кира расслабила кулаки, на ладонях остались вмятины-полумесяцы, которые тут же зазудели. Она удивленно посмотрела на них и против воли подумала, что это уже не имеет значения.

С другой стороны, с момента, как заболела бабушка, уже ничто не имело значения. Незримая черта пролегла между Кирой и остальным миром. Он продолжал цвести, благоухать и жить. Жить ярко, радостно, как ни в чем не бывало. Как уже не жила сама Кира. Время остановилось для нее, и все вокруг стало таким далеким, ненастоящим.

Нет, ненастоящей казалась она сама себе. Просыпаясь каждое утро в надежде, что все происходящее – сон, сейчас она вернется в реальный мир. Но краски не возвращались, бабушка не выздоравливала, а люди уставали ждать, один за другим покидая ее жизнь.

В итоге Кира зависла в безвременье чужой болезни совершенно одна. Но люди на улице, люди, с которыми она когда-то дружила, не говорили на ее языке. Они пошли жить, а она осталась… где?

Она нашла последнюю черту, которую теперь собиралась перепрыгнуть. У добрых, любящих людей нет выбора? Нет его у тех, кто сам отрезал себе другие дороги. Свой путь она считала логичным и даже единственным.

И раздраженный голос дилера – все, что мешало ей наконец-то поступить правильно. Чертов дилер.

Таксист резко затормозил. Кира еле успела выставить руки вперед.