Егерь-2: Назад в СССР

– Только ты встань напротив меня, – попросила Катя. – Тогда мне будет не так страшно.

Карусель начала вращаться – сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Вот она разогналась, словно центрифуга – я даже почувствовал перегрузку – и вдруг накренилась, продолжая вращаться! Теперь мы с бешеной скоростью то взлетали вверх, то падали вниз. Я видел восторженное лицо Кати. Подол её платья развевался на ветру, волосы летели, сверкая на солнце, словно золотая волна!

– Твои родители живут здесь? – спросила Катя, когда мы, отдыхая от головокружительного «Сюрприза», сидели на скамейке.

– Да, – ответил я. – Хочешь, зайдём к ним в гости.

– Нет, – улыбнулась Катя. – Пока нет. Пойдём ещё на чём-нибудь прокатимся!

***

Выкрашенный в защитный цвет «ЗИЛ» подъехал вовремя. Солдаты попрыгали из кузова, радуясь нежданной свободе. Они привезли с собой лопаты и даже пару ломов.

Белобрысый сержант выскочил из кабины.

– Взвод, вольно! Десять минут перекур!

Бойцы живо рассыпались по поляне, а сержант подошёл ко мне и протянул руку.

– Володя, – окая, сказал он.

– Андрей.

– Ну, показывай фронт работ.

– Так это не близко. Километра три отсюда.

– Ничего, – улыбнулся Володя. – Нам маршировать не привыкать! Погоди, я машину отправлю.

Он сказал несколько слов водителю. Тот кивнул, развернулся, стреляя синим вонючим дымом, и покатил в сторону Светлого.

– В восемнадцать ноль-ноль он должен нас забрать, – сообщил мне Володя, морща вздёрнутый нос.

Затем полез в карман гимнастёрки и достал пачку «Примы». Протянул мне.

– Закуривай!

Я покачал головой.

– Не курю.

Володя чиркнул спичкой.

– И что, ты каждое утро будешь приходить сюда из Черёмуховки? – спросил он. – Сколько тут?

– Двенадцать километров, – ответил я.

– Ничего себе! Да вечером столько же обратно. Так скоро ног не потянешь.

– А что делать? Здесь собаки, их кормить надо.

– Так перебирайся сюда, – разумно предложил Володя. – Вот же дом есть.

– Скоро переберусь, – вздохнул я. – А пока не могу.

– Девушка, да? – понимающе спросил сержант.

И решительно затушил сигарету.

– Ладно! Выручим тебя. Организуй сюда крупу, и что там ещё надо. А собак я возьму на себя. Будут накормлены, напоены и в чистоте. Раз в три дня выбирайся – мало ли, с материалами какая заковыка выйдет.

– Спасибо! – обрадовался я.

– А что нам? – улыбнулся Володя. – Служба – она и есть служба. Ты давай, показывай – где стройка-то?

Идя друг за другом, мы шагали по тропинке, которая вилась вдоль берега озера. Солдаты смеялись и перешучивались. Вдруг за их весёлыми голосами я различил тревожный птичий крик.

Ещё несколько шагов, и мы вышли на поляну. Посередине вяло дымился прогоревший костёр. Возле костра сладко спал светловолосый детина, лет двадцати пяти в одной клетчатой рубашке. Лицо его было перемазано сажей.

Рядом, завернувшись в брезентовый плащ, похрапывал лысоватый мужчина средних лет. Возле него валялась пустая канистра. Я поднял её, понюхал и брезгливо поморщился. Что за дрянь они пили?

На берегу лежала резиновая лодка. Несколько донок с провисшими лесками скучали возле воды. На одной снасти леска лениво подёргивалась.

А в озере, напротив поляны, колотя крыльями по воде, надсадно кричал и бился молодой серый гусь.

Глава 6

Сначала я не понял, что случилось с птицей. На секунду подумал, что гусёнка за лапы схватила щука. Такое случается, хоть и редко. Рыба принимает мелькающие птичьи лапы за снующих у поверхности рыбёшек, и хватает их.

Но затем я разглядел мечущийся по воде кусок пенопласта, и до меня дошло.

Вот же пьяные твари! Полбеды, что они решили нарушить закон и поставили сеть. Много рыбы они здесь не выловили бы, да и рыба в озере сорная. Тут дело только в том, что если разрешить сети всем желающим, то скоро вообще никакой рыбы не останется – вычерпают всё, вплоть до мальков.

Но оставить сеть на ночь, чтобы в ней запуталась птица, и спокойно дрыхнуть – это уже за гранью! Браконьер должен каждую минуту помнить, что он нарушает закон, и каждую минуту бояться разоблачения. Если браконьер потерял страх и, расставив сети, спокойно спит – значит, что то неладно у нас с людьми.

Сколько таких сетей унесено ветром? Сколько их плавает хотя бы в том же Финском заливе или Ладожском озере? Все они наполнены протухшей, разлагающейся рыбой, которая пропала без всякой пользы. Часто в этих сетях путаются и гибнут водоплавающие птицы, а иногда – и беззаботные купальщики.

– Ребята, присмотрите за этими, – бросил я солдатам и шагнул к лодке.

– Разбудить? – спросил Володя.

Я мотнул головой.

– Пока не надо. Меньше возни. Кто грести умеет?

– Я, – отозвался один из солдат – невысокий, крепкий паренёк с коротким ёжиком волос.

– Давай, Васильев! – кивнул ему Володя.