Другой мир. Хроники исхода. (Обновлённая авторская версия)

Итак: у нас было три ноутбука, два планшета и семь смартфонов с разнообразным наполнением. Кроме того, имелось четыре съемных жестких диска отдельно (это лично Артема). На вопрос, об их наполнении – парень пожал плечами и ответил, что давно готовился к апокалипсису и собрал все, что успел… Чего?! Удивил, не по-детски! Наполнение ноутбуков – являлось разным. Например, на моем записана целая коллекция военных и исторических фильмов (это хобби мое такое). А ноутбук Галеевых, содержал, в частности, Большую медицинскую энциклопедию (врачи же). Планшеты и смартфоны несли в основном личные данные. Дал задание имеющуюся информацию систематизировать и по возможности продублировать на разных носителях. Сколько проживет наша земная техника здесь – одному Богу известно! А гипермаркетов электроники – тут пока не наблюдается…

Ночью мне снился фильм. Старый, советский – «Аты-баты, шли солдаты…». Не смотрели? Зря. Отличное кино! И никаких компьютерных спецэффектов. А актеры, какие! Только смотрел его я как бы со стороны, но недалеко, точно в бинокль или в оптический прицел. Странненько. К чему бы это? «Надо будет пересмотреть его еще раз», – подумал я, проснувшись. Совершив мыльно-рыльные процедуры и позавтракав, экипаж Цитадели принялся за реализацию намеченных планов. На охоту решили взять кроме «Сайги» еще и «Мосинку», заодно и пристрелять ее с оптикой. Хорошая идея!

Шура проводил инструктаж с командой выхода. Варя была одета в свой ладно сидевший камуфляж, из-под головного убора спускалась косичка. Разгрузка с запасными магазинами, на боку ПМ в кобуре и охотничий нож. За плечом АК. Глаза серьезные. Прямо Валькирия! В отличие от Вари, камуфляж на Артеме сидел как седло на корове, но экипирован он был аналогично девушке, только за спиной еще пристроил любимый арбалет.

– Если я говорю «бежать» – надо сразу бежать, если будет команда «лежать» – исполнять немедленно и падать, хоть в кучу навоза, – вещал Шура, прохаживаясь перед новобранцами.

Наконец, первичное воспитание личного состава было закончено, и мы двинулись в путь. Наша с Шурой экипировка не отличалась от предыдущих выходов.

До оврага дошли быстро, там остановились и присмотрели деревья поближе, которые можно спилить и перекинуть в виде временного моста. Надоело постоянно ноги мочить!

Перебравшись на другой берег, свернули от дороги направо, в сторону каменных валунов. Большие камушки – скрывали в себе две небольшие пещерки. Одна плавно уходила вниз – почти от уровня земли. Проход был широким. Посветили и осмотрели. Внутри это напоминало подземный гараж на пару машин, виднелись следы пребывания каких-то животных, но было пусто.

Вторая пещера находилась на возвышении, но взобрались мы туда – без проблем. Всего пара метров – и природные ступеньки привели нас в маленькую полость, где мы смогли уместиться вчетвером и все, пожалуй. Перед пещеркой располагалась неширокая ровная площадка. Шура осмотрел все и заявил, что это место – вполне подходит под огневую точку.

Затем прошли к озеру и осмотрели плотину. Вода бодро крутила остатки водяного колеса. Надо подумать о восстановлении этого хозяйства. Мельница, не мельница – а водяное колесо можно использовать и как привод для лесопилки и как турбину электрогенератора. Обсудили и решили поинтересоваться у местных – почему тут разруха? Двинулись дальше. Больше всех из нас о приключениях грезил Артем. Он буквально думал, что как только выйдет за порог Цитадели – к нему сразу же прибежит знакомиться толпа веселых эльфов. В реальности же, вокруг было спокойно, незнакомых разумных не наблюдалось и это меня радовало.

Мы приближались к поляне с порталом. Надо показать нашим друзьям эту достопримечательность. Кроме того я хотел прикинуть – можно ли рядышком повесить камеру слежения. Мысль об этом прочно засела у меня в голове, ещё с прошлого визита сюда. Подошли, осмотрелись – ничего необычного. Артем разочарованно сопел и высматривал удобное место под камеру. Шура с Варей решили обойти поляну по периметру.

Вдруг мне показалось, что воздух в арке шевельнулся. Странно. Погода стояла тихая. Ветер отсутствовал. Еще! А потом поверхность арки помутнела и по ней словно пошла рябь! Артем тоже заметил это. Я жестом сделал знак – не приближайся! Рябь стала светлее, и наконец, проступило мутное изображение. Мы, молча, таращились туда.

Там, по широкому полю, бежало три человека. Сзади их настигала погоня, состоящая из мотоцикла с коляской и открытого автомобиля. Звуков слышно не было. Как в кино, старом немом кино. Люди бежали в нашу сторону. Изображение приближалось и становилось четче. «Фильм» стал цветным. Теперь ясно просматривалось, что бегущие люди – в форме РККА, а их преследователи – в фельдграу (немецкое название военной формы) и касках вермахта. В голову, почему-то, полезли мысли о всяких военных реконструкторах.

Но тут пулеметчик с мотоцикла выдал короткую очередь. Это было понятно по язычку пламени на конце дула пулемета и фонтанчикам пыли от пуль. Не попал! Еще раз! Э, да они играют с беглецами, добычу загоняют! Все стало совсем близко, теперь я ясно видел перекошенные лица молодых парней, страх в их глазах. И тут пришел звук! Как будто со скрипом разрывали толстую ткань. А за ним хлынули и другие звуки – тяжелого дыхания, моторов и выстрелов. И запахи жаркого лета. Тут до меня, наконец, дошло, что сейчас произойдет.

– У нас гости, направление – арка! – сообщил я в рацию Шуре. – Прячься! – крикнул Артему и сам быстро переместился в кусты метрах в десяти правее арки портала.

На поляну влетел первый беглец, он был в каске и с винтовкой. За ним второй – в пилотке и тоже с «мосинкой». Третий оказался вообще без головного убора, и его форма отличалась от первых двух (комсостав, похоже). Со страху они и не поняли, как изменилась обстановка вокруг. Парень в пилотке обернулся лицом к порталу, поднял винтовку и сразу выстрелил, потом на секунду замер от удивления, но опомнился и побежал снова. Через короткое время в портал с треском въехал мотоцикл, а за ним легковая машина. «Кюбельваген», – машинально отметил я про себя. Фрицы, похоже, просекли, что что-то пошло не так, и притормозили, а пулеметчик выдал длинную очередь, заставив беглецов залечь.

В машине находились двое: Водитель и стоявший на ногах офицер, с МП в руках (МП-38, МП-40 – это пистолет-пулемет, цифры означают год принятия на вооружение, его ещё ошибочно называют «Шмайссером»). Немцы разъехались и взяли беглецов в клещи, слева от портала находился мотоцикл и я смотрел им в спину. Машина приняла правее. Еще очередь – это уже офицер развлекается. Неожиданно один из беглецов замахал руками, привстал и поднял их вверх. Комсостав сдается? Идиот! Или просто трус? Услышал, как фрицы засмеялись. Пулеметчик был на изготовке. Подъехали совсем близко. Бойцы пока лежали.

– Встать, оружие на землю! – услышал я команду по-немецки.

Наконец, они медленно поднялись. Их винтовки валялись в ногах. Кажется, охота подошла к концу. Офицер вышел из машины и подошел к пленным. Пристально оглядел всех, и я услышал слово «комиссар», произнесенное с чудовищным акцентом. Придурок первым поднявший руки, похоже, был еще и политработником! Они его сейчас и грохнут, прямо тут! Ну, точно, заставляет встать на колени, МП приподнял, и… сразу начал заваливаться на бок, удивленно оборачиваясь назад. Следующим оседает пулеметчик в коляске. Водитель мотоцикла пытается развернуться и уехать и через пару секунд падает на руль, а мотоцикл продолжает катиться в мою сторону.

Водитель машины оказался проворнее – он успел развернуться и начал двигаться обратно. Проехал несколько метров и тут же встал. Ага! А портала-то – больше нет! И ехать ему отсюда некуда! Выпрыгиваю из кустов.

– Хальт! Хенде хох!

Испуганный водитель послушно поднимает руки.

– Из машины, мордой в землю!

Подчиняется. Появляется Артем. Взгляд гордый и восторженный.

– Держи этого, – командую я.

Шура на связи – чисто, теперь контроль.

На поляне замерли три фигуры, одна из них так и стоит на коленях. Шагаю к ним. На лицах изумление. Они только что стояли одной ногой в могиле, а тут бац – и фрицы закончились разом. И все это без звуков выстрелов! Подошел. Офицер лежит на боку, из его спины в районе сердца – торчит арбалетный болт. Понятно теперь, кто постарался. К мотоциклу спешит Шура. Похоже, контролировать там некого. Глушит мотор. Идет к нам. Обращаю взгляд на красноармейцев, пустые петлицы – рядовые, пехота.

Делаю строгое лицо:

– Документы, бойцы?

Оба лихорадочно лезут по карманам. Так-с, что у нас тут? Красноармейские книжки, фото совпадают – Соколов Максим Петрович, из Харькова, 1923 года рождения, образование – десять классов, призван 24 июня 1941 года. Омельянчук Петр Николаевич, из-под Полтавы, 1922 года рождения, образование – семь классов, призван 26 июня 1941 года. Номер части мне ни о чём не говорит.

– Так, бойцы, поступаете в распоряжение товарища капитана, – произношу я, кивая на подошедшего Шуру.

– Па-азвольте, товарищ, а вы, почему здесь распоряжаетесь? И кто вы такой, представьтесь? – раздается истеричный голос справа от меня.

Поворачиваю голову. Петлицы красноватые, два кубика, на рукаве небольшая звезда с серпом и молотом – младший политрук. Небольшого роста, нормальной комплекции. Глаза бегают. Уже на ногах и права качает! Ты же только, что на коленях стоял! Ловлю его взгляд – и пошла картинка. Такие люди существовали всегда и везде. При Юлии Цезаре, Иване Грозном, Сталине или Гитлере. Они хотят хорошо и сытно жить, но при этом почти ничего не делать. И вроде вполне нормальное человеческое желание, если бы не то, что этого «почти» – им хватает только на зависть и подлость по отношению к окружающим.

Первый свой донос он написал еще в девятом классе – девочка ему нравилась, а он ей нет. А дружила она с парнем из его же класса. Время было непростое тогда. Процессы над «врагами народа» – шли чередой. Вот и решил он органам «помочь». Через три дня «конкурент» исчез из класса навсегда, а вместе с ним и вся его семья. Правда в любви это не помогло – девочка стала от него еще дальше. Но он понял, что органы прислушиваются к его мнению, и взял это на заметку. Потом пошел по комсомольской линии, обличал и раскрывал сущность врагов на собраниях, выкорчевывал вредителей. Поступил в институт. Тут преградой его кипучей деятельности стал комсорг факультета – принципиальный парень, не терпевший лжи и бюрократии. Примерно через месяц он сам занял его место, звонким голосом клеймя «иностранных наймитов».

Карьера шла. Его слушали, выдвигали. Но! Тут грянула война. Очень хотелось отсидеться в тылу, где-нибудь в райкоме, но не срослось. И вот он назначен политработником в действующую часть. Политинформация! Будем бить врага на его территории! Первый же бой принес катастрофу. Его часть была практически разгромлена. Отступали быстро – можно сказать бежали. Небольшими группами пытались уйти, а потом выйти из окружения. Тут ему пришла мысль сдаться в плен: немцы – культурная нация, и главное – они сильнее! Если бы не эти два рядовых, которые прицепились к нему, он бы давно сдался. Так думал этот человек.

Наваждение спало. Сволочь! Это была единственная моя эмоция. Времени видимо прошло немного, красноармейцы даже не успели на шаг отойти. И тут меня понесло.

– Я майор Главного управления Государственной безопасности НКВД СССР, нахожусь здесь с группой ОСНАЗ НКВД. А ты – трус и предатель! Я лично видел, как ты сдавался в плен врагу! Документы, бывший младший политрук Рындин! – вылетело из меня.

Взгляд в его глаза. А там уже плещется жуткий страх. Документов у него не было. Сказал, что спрятал. Но я знал – он их сжег, и форму тоже хотел сменить. Просто случай не представился такой.

Шура быстро подошел к политруку и расстегнул кобуру на поясе. Там был наган. Выщелкнул барабан, все патроны оказались на месте.

– Вот гад, даже патрона не потратил, – бросил он зло. И добавил, подмигнув мне: – Какие будут распоряжения, товарищ майор государственной безопасности?

– Арестовать, – киваю я на сжавшегося политрука.

Друг быстро снимает с него ремни и вяжет ему руки, затем толчком отправляет его к стоящей машине. Подходит и укладывает политрука рядом с немцем. Туда уже подошла Варя, и они с Артемом с огромным интересом рассматривали боевые трофеи и пленных. Живой фашист, однако!

– Смотреть в оба за этими! – командует им Шура, и они с бойцами направляются к мотоциклу.

Начали сбор трофеев. Лично мне приглянулась офицерская форма: совсем новая, ромб на погонах – обер-лейтенант. Небольшая дырка и пятно на спине. Ничего! Отстираем, зашьем. Красиво будет. Снимаю ремни. В кобуре – Парабеллум. Вещь! Рядом валяется пистолет-пулемёт МП-38. Годится! Документы в кармане – обер-лейтенант Франц Рихтер. Ну-ну…

В то же время бойцы, под чутким руководством Шуры, потрошат убитых мотоциклистов. Мотоцикл, кстати, BMW. Заканчиваю с формой, сапоги тоже снял. Чувствую себя полным мародером, но форма отличная, да и по размеру подходит. Итак, у нас нарисовалось три трупа и двое пленных. Дальше решение пришло само собой: выбрали место под раскидистым дубом на краю поляны, вручили пленным шанцевый инструмент из «кюбельвагена», и те, под присмотром Шуры и обоих бойцов выкопали могилу.

Немец нервничал и озирался. Я сказал ему пару слов, что мол, будет выполнять все распоряжения – останется жив и здоров. Закончили. Постояли, помолчали над холмиком. Кажется, у нас появилось здесь личное кладбище… Пошли посмотреть, что с порталом. Пусто. Просто два дерева напоминающих арку, да трава примятая колесами. Артем поднял прямо под деревьями металлическую бляшку – неровный свинцовый кругляш. Я покрутил его в руках и вдруг вспомнил, как Соколов стрелял из винтовки в портал. Это была расплющенная пуля! Получается, что этот портал обратно не пропускает…

Упаковали пленных на заднее сиденье и посадили рядом Соколова, которому я вручил наган с приказом стрелять сразу, если кто решится «пошалить». Омельянчук находился рядом со мной на переднем сиденье с МП-38, также с приказом бдеть. Сам я сел за руль «кюбельвагена». Интересная машина. Это была ее первая модификация – тип 62, выпускалась она с 1939 года, являлась неприхотливой и считалась внедорожником, хотя имела только задний привод и мотор воздушного охлаждения. Прямо как у нашего «Запорожца». Шура оседлал мотоцикл, Варя – в коляске, Артем – сзади. Поехали. Немцы в деревне есть? Нет. Теперь будут!

Наше прибытие вызвало переполох и действительно напоминало приезд оккупантов в деревню. Не хватало только – «бабка, яйки, кура, млеко!». Заглянули к старосте. Он был рад и кланялся, хотя и смотрел удивленно на новые лица. Народ успокоился. «Оккупанты» оказались не страшными и даже частично знакомыми. Начали раскланиваться с нами. Остановиться решили в доме у Михалыча. Ну, а где ещё? Своей усадьбы мы тут пока не завели. Загнали машину во двор, а мотоцикл – в кузницу. Забор тут же облепила любопытная детвора. Пленных сразу определили в сарай, а во дворе выставили караул.

Стоять выпало Артему. Бойцов требовалось накормить и обстоятельно расспросить. Еду с собой мы не брали – выход планировался только до деревни. Помогли немецкие трофеи. В двух больших кожаных ранцах нашелся не только запас консервов, но и свежий хлеб, домашняя колбаса, вареные яйца, овощи (вот тебе и «яйки-млеко»). Бойцы уплетали жадно, не ели они больше суток. Оба то и дело косились на Варю. Омельянчук произнес тихонько:

– Яка гарна дивчина! – и тут же замолк под суровым взглядом Шуры.

Вообще, после того как красноармейцы услышали волшебные фразы «Главное управление ГБ» и «Осназ НКВД» – уровень нашего авторитета поднялся до небес. Побаивались тогда органов. Еще Соколов обратил внимание на наше оружие и форму – очень необычное, мол, все. На что получил суровый ответ от Шуры: