Основано на нереальных событиях

Или почти никто.

Через минуту все было кончено. Вялый Самсон Дамибу поплелся в больницу, где без особого интереса попытался разузнать что-то о судьбе своего подопечного. Банза вышел на дорогу и замахал руками, призывая такси. Машина остановилась почти сразу, причем водитель «жигулей» вытаращил глаза, явно не ожидая увидеть на своем пути чернокожего. С большим трудом Банза объяснил водителю, что ему нужно в Олимпийскую деревню. Путаясь между одинаковыми многоэтажками, Банза наконец добрался до своей, сунул водителю пять рублей и торопливо побежал к подъезду.

Дверь квартиры оказалась не заперта. Почуяв неладное, Банза попятился, но кто-то сильный появился позади и втолкнул его внутрь. Доктор влетел в квартиру и упал на пол, уткнувшись в чьи-то ноги в серых брюках и узконосых черных туфлях. Банза поднял голову. Перед ним, на его кровати, сидел худой мужчина в сером костюме, с узким суровым лицом с тонкими губами, в очках в толстой оправе. В комнате Самсона и гостиной копошились в вещах мужчины, одетые так же. На кровати лежал открытый чемодан Банзы с взрезанной подкладкой. Вещи валялись на полу. А на столе лежали пачки денег, вся валюта, которую Банза уже мысленно потратил в другой, свободной от предрассудков, стране. Мужчина в сером костюме неприятно улыбался, и Банза понял, что попал в западню.

Банзу увезли сразу и в тот же день отправили в камеру, темную, без окна, со странными неровными стенами, выкрашенными в отвратительный зеленый цвет. Под потолком горела всего одна тусклая лампочка, не выключавшаяся ни днем ни ночью. Других источников света не было. В углу находились умывальник и низкий унитаз, как в африканских поездах или на вокзалах, от которого немилосердно воняло. Несколько раз Банзу водили на допросы, поверхностные, странные, будто бы его стражам вообще были неинтересны ответы. У переводчика, помогающего следователю, пожилого лысеющего мужчины, был отвратительный французский, так что Банзе даже почти не приходилось делать вид, что он не понимает, о чем ему говорят. Банза потребовал визит консула, но ему отказали. То же самое было с адвокатом, как будто исчезновение доктора команды Республики Конго для всех прошло незамеченным. Спортсмены как минимум должны были задавать вопросы, куда пропал их врач, но известий от них не было. Всемогущее КГБ просто стерло Банзу с лица земли, будто ластиком.

На четвертый день заточения Банзу вновь повели на допрос, и на сей раз в комнате с ним оказался вовсе не невнятный следователь с глупыми вопросами, с требованиями признания в шпионаже, а тот самый высокий мужчина с худым лицом, маленькими глазами и крохотным ртом. При этом голос его был гулким, хорошо смодулированным, почти радийным. Так говорили дикторы и выдающиеся политики. Давешнего переводчика тоже не было, вместо него с мужчиной в кабинете сидела красавица-блондинка не старше двадцати – двадцати пяти, с приветливым добрым лицом, одетая в добротный синий костюм, явно не купленный в магазине. Она даже слегка улыбнулась Банзе. Глядя на нее, Банза подумал, что его костюм измят, а от него самого воняет. Банзу подтолкнули к столу и, насильно усадив, приковали наручниками, стиснув оковы так, что он скривился от боли. Блондинка метнула на своего начальника умоляющий взгляд, но тот не отреагировал.

– Начнем, – скомандовал мужчина. – Меня зовут майор Царенко.

Девушку, что переводила, не представили. Французский у нее был безупречный, акцент почти не слышался.

– За что меня арестовали? – спросил Банза. – Я требую, чтобы мне предоставили адвоката и сообщили об аресте в консульство Конго. Я иностранный гражданин и имею право…

– Вас подозревают в шпионаже, доктор Банза. А со шпионами в СССР разговор короткий, – прервал Царенко. – Так что никаких прав у вас нет. Наша страна только оправилась от войны, и меньше всего на свете нам бы хотелось вступать в новую. Особенно сейчас, когда империалисты угрожают нам со всех сторон, подрывая наши идеалы. Вы очень интересный персонаж, доктор Банза. Признаться, мы ждали неприятных сюрпризов от очень многих участников Олимпиады, но от представителя Республики Конго, с которой у нас только-только установились дипломатические отношения, ничего подобного даже предвидеть не могли. Понятно, вас держали под наблюдением, но оно было довольно формальным. Ровно до одного момента.

Майор Царенко вынул из папки несколько фото и протянул их Банзе. Тот бегло взглянул на них, но в руки не взял, понимая, что попался.

– Вы ведь узнали этого человека? – участливо спросил Царенко. – Это помощник посла в Конго Уткина, Павел Трегубов. Вот вы с ним в посольстве, вот в машине, вот на улице. А вот вы передаете ему пакет, а он вам – деньги. Что было в пакете, доктор Банза?

Банза молчал. Блондинка больше не смотрела на него с сочувствием, теперь на ее лице было холодное презрение. Царенко выждал паузу, а затем, бегло ухмыльнувшись, положил на стол холщовый мешочек.

– Трегубов арестован. Ему даже дипломатическая неприкосновенность не помогла. Когда речь идет об интересах страны, мы становимся безжалостны, доктор Банза, не важно, иностранец это или гражданин СССР. Трегубов пытался выбраться из страны, но не успел. Его взяли прямо в аэропорту. И при нем было это.

Царенко высыпал содержимое мешочка на стол. На столешницу с грохотом выпало несколько невзрачных камешков, которые тускло блеснули в свете ламп. Блондинка поглядела на камни с интересом, в ее глазах вспыхнула догадка.

– Это алмазы, – спокойно сказал Царенко. – Анализ показал, что их родина – Африканский континент. Рабочая версия нашего ведомства такова: вы привезли алмазы, подкупили помощника посла, чтобы он передавал вам шпионские материалы. Но понимаете ли, в чем дело, доктор Банза, ваша личность оказалась куда сложнее. При задержании у вас изъяли очень интересный коктейль. А наружное наблюдение зафиксировало весьма странное поведение вашего бегуна и тренера. У обоих в крови обнаружили ряд веществ, причем мы не все смогли определить. Наверняка известно, что это нейротоксины животного происхождения, растительный скополамин и атопин, скорее всего из дурмана, аконит и что-то еще. У Луи Аганзы этого вещества больше, чем у Самсона Дамибу. У обоих мы увидели следы уколов, в изъятом у вас кольце обнаружен механизм, позволяющий впрыснуть эту отраву, и следы яда мы тоже нашли. Но…

Царенко положил на стол упакованное в полиэтилен кольцо. Банза не поднял глаз.

– Химические вещества не объясняют странного поведения Аганзы и Дамибу. Аганза бежал к финишу на пределе человеческих возможностей, обогнав явных фаворитов, и, если бы не сломал ногу, пришел бы к финишу первым. Даже после падения он порывался бежать дальше, скакать на одной ноге. А его тренер, поссорившись с вами, вдруг устроил какие-то танцы с бубнами, после которых почти потерял интерес к собственному спортсмену. Он не помнит ни о ссоре с вами, ни о том, как повторял ваши странные жесты, и не понимает, как после нескольких недель неприязненных отношений вдруг воспылал к вам таким почтением. С Дамибу работали несколько наших специалистов, включая врачей, и почти ничего не могли добиться, пока в разговоре не мелькнуло упоминание: Банза из Бенина, Банза из Бенина, после чего Дамибу будто язык отрезали. Ничего не хотите пояснить мне, доктор?

Банза не поднимал головы. Молчание затягивалось.

– СССР – прогрессивная страна, – сказал Царенко. – Современная. И мы отвергаем всякую мистическую ересь. У нас есть церкви, знаете ли, но туда ходят старики, которые при царе родились, мы не хотим им это запрещать. Советский человек ни в бога, ни в черта не верит. Но вы поставили нас в тупик. Когда я побеседовал со специалистом по странам Африки и попросил рассказать о Бенине, то узнал, что это столица религиозного культа вуду. У нас очень мало специалистов по Африке, доктор Банза, особенно по древним религиозным течениям, но даже поверхностные знания дали нам понять, какие вещества применяют ваши колдуны. Это очень интересный коктейль. Однако только его недостаточно, чтобы подавить волю человека и заставить его обогнать всех бегунов или забыть о недавнем скандале. Ваши методы, доктор Банза, нас очень интересуют. Поэтому мы предлагаем вам компромисс. Вы будете работать на нас, получите политическое убежище, если надо. А за это обучите наших сотрудников вашей методике. А когда обучение завершится, мы подумаем о вашем возвращении в Конго. Или же, как вариант, в другую страну, при этом вы сохраните капитал, полученный за продажу алмазов.

– А если я откажусь? – спросил Банза.

Царенко улыбнулся:

– Ну, вот вы и созрели для диалога, я рад. Если вы откажетесь, то вас обвинят в шпионаже и шансов вернуться у вас не будет. Вы сгинете где-нибудь в тайге или на Севере. Наши зимы суровы, доктор Банза, местами они длятся почти бесконечно. Так что я советую вам взяться за обучение наших сотрудников.

– Вы не понимаете, о чем просите. Это невозможно. И дело не в моем нежелании, – сказал Банза. – Подобные умения можно получить только с рождения, по праву крови. И не каждый сын или дочь получает этот дар от матери или отца. Этому нельзя научиться, если у вас нет данных. Я ничего не могу вам гарантировать.

В голове Банзы на миг промелькнули годы подготовки, вкус крови и запах зловонного дыма. Как мог этот ничего не понимающий белый, не разбирающийся в тонких материях, чего-то от него требовать?

Царенко поморщился:

– Детали меня не интересуют. У вас есть полгода, чтобы подготовить наших людей. Если это, как вы говорите, окажется невозможным, свои умения вы будете применять где-нибудь на урановых рудниках. Даже очень сильные люди там живут от силы года три. Вы протянете не больше года.

– У меня есть время подумать? – прошептал Банза.

Он чувствовал себя загнанным в угол. Конечно, никакого шпионажа не было. Контакт с помощником посла был установлен еще год назад, на одном из приемов в честь начавшихся дружеских отношений Республики Конго и СССР. И там, за рюмочкой рома, Банза, после недвусмысленных намеков, дал понять Трегубову, что может привезти для него настоящие африканские алмазы, которыми славился район Шикапа, неподалеку от реки Кванго. Камни здесь почти все добывались кустарным способом, алмазы фактически валялись под ногами. Обработать семью старателей, которые бездумно поделились частью добычи, для Банзы было легко. Конечно, часть прибыли он намеревался отдать им. Провести алмазы в обмундировании спортивной команды тоже было несложно, если бы на таможне обнаружили контрабанду, предстояло бы еще доказать, кто из спортсменов вез ее, но необработанные камни никто не нашел. И вся операция, которую Банза продумал до последнего шага, рухнула из-за каких-то случайностей. Ему казалось, что, общаясь с Трегубовым, он был осторожен, но их все равно засекли. И теперь он был в западне, откуда не имелось иного выхода.

– Подумайте, – жестко сказал Царенко. – Точнее, примите единственно верное решение. Я готов выслушать ваше согласие завтра утром.

Банза прохаживался по стерильной лаборатории, придирчиво оглядывая предоставленные ему ингредиенты, из которых следовало приготовить убойный коктейль, что парализовывал сознание человека, открывая возможность для опытного гипнолога проникнуть в самые потаенные уголки мозга и заставить сделать невозможное. Поворошив увядающие растения, осмотрев свернувшуюся в террариуме змею, он покопался в кучке грибов, без жалости отбросив почти половину. Четверо его новых учеников глядели на Банзу во все глаза.

– Прошу смотреть внимательно, – строго сказал Банза, натягивая на лицо маску. – Наши запасы ограничены, к тому же они не слишком свежие, так что гарантировать, что из этого получится то, что нужно, я не могу. Запомните, всегда надо иметь дело со свежими растениями и живыми рептилиями, чтобы сделать живое мертвым и заставить мертвое подчиняться…

Умелыми движениями схватив змею, Банза выдавил из ее желез яд, после чего отрубил ей голову и стал спускать кровь в высокую колбу. Когда сосуд наполнился багровой жидкостью, Банза начал поочередно добавлять туда сок дурмана и мелко порезанные ягоды и грибы, нагревая жидкость и доводя ее почти до кипения. Ученики морщились: вонь в лаборатории стояла невыносимая. Помешивая и встряхивая зелье, Банза со злостью думал о своем новом статусе. Ему, уроженцу Черного континента, была невыносима мысль, что он, по сути, оказался в рабстве и его новые хозяева могут сделать с ним все, что хотят.

Конечно, он согласился на предложение майора Царенко, поскольку иного выхода не было. На протяжении нескольких дней он рассказывал о своем роде, культе вуду, о методах, которыми его семья воздействовала на людей, и о том, как его в свое время попросили помочь представители «Народного движения революции», и о том, как он приводил к власти генерального секретаря Республики Конго. Что думали теперь власти о внезапном исчезновении врача олимпийской команды, которая выступила на соревнованиях абсолютно бесславно, не получив ни одного призового места? Банза спросил, что стало с Луи Аганза и Самсоном Дамибу, но ответа не получил. Вместо этого Царенко долго и нудно расспрашивал его о химическом составе коктейля вуду, заклинаниях и способе приведения человека в состояние зомби и вывода из него.

– Как я понимаю, суть вашего метода все-таки в использовании психотропных средств, верно? – уточнил Царенко. – Ваши псевдозаклятия… хорошо, пусть не псевдо… Безусловно, обычный гипноз, пусть и весьма своеобразный. Но без этого дьявольского зелья он вряд ли подействует так же эффективно. У гипнотизируемых все равно существует определенный порог, за который они не выйдут: например, если попытаться заставить испытуемого убить себя или другого, он обязательно остановится. Сколько бы мы ни проводили опытов в этом направлении, инстинкт самосохранения все равно оказывается сильнее.

– Дело не только в зелье, – возразил Банза. – Хунганы… колдуны вуду обладают силой, недоступной для простого смертного, хунган видит духов предков, которые помогают ему в этом деле, он может общаться с ними, входя в особое трансовое состояние. Это недоступно простым гипнологам.

– А мне кажется, вы просто преувеличиваете собственную значимость, – бегло усмехнулся Царенко. – Завтра мы проведем полевые испытания: используем ваш коктейль, причем параллельно с вами будет действовать и наш гипнолог. Вы получите одни и те же задания, причем не просто с какими-то элементами подчинения, а граничащими с опасностью для здоровья и даже жизни. Постарайтесь убедить нас, доктор Банза, что вы способны на что-то большее, чем просто гипноз.

И Царенко улыбнулся тонкими губами. Эта змеиная улыбка совершенно стерла губы с его лица. Банзе стало страшно. Даже в Конго, когда его способности использовали едва ли не каждый день и ему так же часто угрожали расправой, он не чувствовал такого отчаяния.

Оставшись один в своей комнате, Банза лег на кровать, свернувшись в позу эмбриона. Остатки его отваги, изрядно потрепанной нестабильным политическим положением Конго, давно улетучились. Он чувствовал себя совершенно раздавленным. Лежа без сна, Банза крутил в голове предстоящие тестовые испытания: что ему придется делать? Говоря Царенко о трансовом состоянии, в которое входили колдуны вуду, Банза знал, что лукавит. Безусловно, настоящие хунганы, или люди, считающие себя таковыми, действительно входили в особое трансовое состояние, но Банза уже много лет считал это лишним, прибегая к упрощенной версии, состоящей из определенной жестикуляции, способной подтолкнуть жертву к необходимым действиям. Мистическая экзальтация – дело не быстрое, в условиях вечных вооруженных стычек и переворотов в Конго у него не было на это времени. Он сам не понимал, как это действует, но, получив докторскую степень, Банза узнал, что под влиянием определенных психотропных препаратов все пациенты ведут себя примерно одинаково, а при помощи гипноза их можно столкнуть в пропасть беспамятства и полнейшего повиновения. И если это стало понятно ему, то вероятность, что и КГБ придет к тому же мнению, была велика.

Его разбудили рано утром и, не дав позавтракать, отвели в подвал, примерно туда, где его раньше держали в камере. Пол Банза шел и запоминал повороты, будто надеясь, что ему удастся вывернуться и сбежать. Это даже слегка отвлекло его от действительности.

Его привели в небольшую комнату с маленьким окном, что вело в соседнюю камеру, где в окружении медиков стояли два солдата. В комнате, кроме Царенко, было несколько сотрудников ведомства в штатском, а также мужчина в белом халате, который поглядел на Банзу с легким высокомерием. Переводила Царенко все та же красотка-блондинка.

– Доктор Банза, разрешите представить вам доктора Андрея Жирнова, это очень известный психотерапевт в СССР, который серьезно занимается техникой гипноза, – любезно сказал Царенко. – Сейчас вам и доктору Жирнову предстоит дать своим подопытным задание. Оно очень простое: нужно вставить в револьвер патрон и сыграть в русскую рулетку. Знаете, что это такое?

Банза знал и тут же ответил:

– Это не будет чистым экспериментом. Я не говорю на русском, мой подопытный меня не поймет.

– Мы это предвидели. Ваш клиент владеет языком. Сколько времени нужно, чтобы приготовленный вами коктейль подействовал?

– Не больше минуты. Значительно меньше. Все зависит от человека, – пробормотал Банза.

– Отлично. Уведите пока подопытного доктора Банзы, а вы, товарищ Жирнов, приступайте.

Банза уставился в окно. Жирнов отправился к своему подопытному – усадив на стул, ему сделали укол. После Жирнов вынул из кармана обычную чайную ложечку и велел солдату следить за ней. Тусклым монотонным голосом русский гипнотизер медленно вводил солдата в транс. Банза начал потеть, видя, как у солдата замедляется дыхание, как закатываются его глаза, а он сам превращается в кисель. Но даже с другой стороны стены Банза видел: что-то идет не так. Жирнов, видимо, велел солдату зарядить револьвер, и тот сомнамбулическими движениями потянулся к оружию, вогнал в барабан патрон. Жирнов нервно оглянулся на стекло, сглотнул, а затем отдал приказ солдату поднести дуло к виску и нажать на спусковой крючок.

Солдат медленно поднял револьвер, поднес его к голове.

И так же медленно опустил.

Жирнов скомандовал снова. Солдат вновь поднял руку, но на сей раз даже не донес револьвер до головы. На третий раз он взял оружие в руки, подержал и бросил. На четвертый даже не прикоснулся к оружию. Обмякнув на стуле, солдат медленно сползал вниз, бессмысленно таращась в стенку, пока не упал, ударившись головой о стол. Подбежавшие медики торопливо нащупали пульс, спешно подняли солдата и унесли прочь. Жирнов выглядел злым и обескураженным. Повернувшись к окну, он выразительно пожал плечами и вышел из комнаты. Банза вытер мокрый лоб.

– Ваша очередь, доктор, – сказал Царенко.

На деревянных ногах Банза направился следом за караульным.

Второму подопытному, который удивленно приподнял брови, увидев Банзу, быстро ввели препарат. Выдохнув, Банза встал напротив, ожидая, когда гремучая смесь зелья африканских предков впитается в кровь русского военного. Зрачки солдата стремительно расширились, и Банза начал медленно поднимать руки, совершая ломаные резкие движения, которые завораживали жертву, будто танец королевской кобры. Он почувствовал возбуждение и радость, когда русский солдат начал повторять эту смертельную пляску за ним.

начал Банза.

За исключением глаз, что следили за каждым движением африканца, солдат оставался неподвижным. Его светлая кожа не просто серела: она синела, а щеки проваливались, словно он уже умер и начинал разлагаться. Когда Банза почувствовал, что воля солдата окончательно сломлена, он приблизился к нему и прошептал:

– Мой мальчик, я хочу, чтобы ты взял револьвер, зарядил его и, трижды прокрутив барабан, вставил ствол в рот, после чего спустил курок. А после этого ты можешь отдохнуть и забыть все, что велел сделать тебе твой хозяин.

Солдат совершенно спокойно подошел к столу и взял оружие. Банза следил за ним во все глаза, единственный патрон на столе выглядел абсолютно настоящим. Солдат без всяких сомнений вставил его в барабан револьвера, прокрутил несколько раз и с совершеннейшим спокойствием вставил дуло в рот. Напряжение в комнате было таким, что его можно было резать ножом. Банза выдохнул: что, если не получится?

Солдат спокойно надавил на спусковой крючок. Револьвер громко щелкнул. Выпустив его из рук, солдат с апатичным спокойствием лег навзничь и закрыл глаза. Его дыхание был медленным и почти неслышным. Банза почувствовал, как прилипла к мокрой спине рубашка. Дверь открылась. В комнату вошли Царенко и его переводчица. Глаза у блондинки были вытаращены от изумления. Она взирала на Банзу с благоговейным страхом.

Примечания