На расстоянии поцелуя

– Это арендаторы, милочка, не пугайтесь. Они убирают парк, и мы кормим их за свой счет, – услышала Айрин за спиной чуть шепелявый голос.

Девушка обернулась. Прямо перед ней стояла приземистая круглолицая женщина. На ней была простая серая юбка и неопределенного цвета кофта. Сверху был небрежно повязан пестрый фартук.

– Я миссис Симмонс, – пояснила женщина добродушно. – Здешняя экономка. А это мой муж, Джим.

Она ткнула рукой в неприятного тощего субъекта с одутловатой физиономией, который был только что так нелюбезен с Айрин.

– Здравствуйте, – улыбнулась девушка. Ей было приятно встретить в этих развалинах такое милое и приветливое создание как миссис Симмонс.

Айрин села к столу и, пока экономка суетилась у плиты, огляделась вокруг. Комната была велика. Девушка даже не поняла сразу, насколько. Ее половина была завалена всевозможной мебелью, от сломанных стульев до резных зеркальных шкафов.

На большом дубовом столе, за которым завтракали работники, стояли высокие грубые свечи. Айрин поначалу подумала, что в доме даже нет электричества, но потом увидела небольшой одинокий ночник на стене. Он не горел, но, по крайней мере, была надежда на то, что в замке есть нормальный свет. А также газ – в этом Айрин убедилась, приглядевшись получше к допотопному инструменту, с помощью которого миссис Симмонс готовила еду.

И, надо сказать, это у нее превосходно получалось. Когда Айрин глотнула обжигающе горячий кофе, который заботливая экономка поставила перед ней вместе с тарелкой сдобы, она чуть не застонала от удовольствия.

– Это божественно, миссис Симмонс, – пробормотала она с набитым ртом.

Экономка расцвела. Было видно, что похвала гостьи чрезвычайно ей приятна. Арендаторы один за другим заканчивали свой завтрак и выходили, бросая напоследок заинтересованные взгляды в сторону Айрин. Были они большей частью крупные угрюмые мужчины средних лет, и Айрин стало не по себе от их пристального внимания.

– Они у нас ребята хорошие, – неожиданно шепнула ей экономка, уловив замешательство девушки. – Вы им просто в диковинку.

Айрин могла бы возразить, что она не зверь, чтобы так на нее таращиться, но не стала. В конце концов, она действительно свалилась как снег на голову.

Подкрепившись, Айрин снова обрела бодрость духа. Наверное, жить можно и в этом полуразвалившемся замке. Хотя после собственного великолепно обставленного дома в пригороде Нью-Йорка будет тяжеловато привыкать к подобной обстановке. Тем не менее, девушка была готова дать отпор любым трудностям.

Однако сюрпризы сегодняшнего дня на этом не закончились. Когда Айрин познакомилась с отведенной ей комнатой, то ее уверенность в себе сильно поколебалась.

Огромное мрачное помещение, в котором стоял пронизывающий холод, было, по мнению экономки, «самой приличной комнатой замка Холиуэй». Айрин чуть не присвистнула, увидев высокие потолки с лепниной, облупившиеся стены и кровать с балдахином, изъеденным молью и старостью.

– Увы, мисс Шепперд, замок Холиуэй доживает свои последние дни, – печально сказала миссис Симмонс.

– Зовите меня Айрин, – машинально поправила ее девушка, размышляя про себя, что лично она не собирается доживать свои дни в таком убожестве.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, миссис Симмонс, – проговорила Айрин и лучезарно улыбнулась маленькой экономке. – Я не позволю, чтобы замок развалился на куски!

Ведь мне придется прожить здесь всю свою жизнь, мысленно добавила она. По крайней мере, лучшую ее половину…

Утром Айрин проснулась от нестерпимого холода. Груда наваленных сверху одеял не спасла положение, и девушка ужасно продрогла за ночь.

А дома сейчас тепло, тоскливо думала она, лежа в постели. Здесь я обязательно подхвачу простуду или что-нибудь пострашнее.

Девушка пролежала еще полчаса в тщетной надежде на то, что станет теплее. Убедившись, что с каждой секундой она замерзает все больше и больше, Айрин энергично откинула одеяла и встала на ледяной пол. Через пару минут она оделась и подошла к окну. Моросил неизбежный дождь, небо было безрадостного серого цвета. Английская погода не баловала американку Айрин солнечным светом.

– Вы уже встали, мисс Шеп… Айрин? – В комнату вошла миссис Симмонс. – Вы будете завтракать сейчас?

Айрин энергично кивнула головой. Молодой организм срочно требовал горячей пищи для поддержания хорошего настроения.

– Через пять минут я принесу… – Миссис Симмонс заторопилась к выходу.

– Ни в коем случае, – крикнула Айрин в неподдельном ужасе. Мысль о том, что ей придется сидеть одной в этой тоскливой комнате и дожидаться экономку с обязательной овсянкой, слишком пугала ее. – Я пойду с вами.

– И то верно, – улыбнулась миссис Симмонс. – Здесь вы, наверное, совсем замерзли. А вдвоем нам будет веселее.

Айрин понуро брела за экономкой по коридору. Та без умолку что-то говорила, но девушка почти не слушала ее. От вчерашнего оптимизма уже ничего не осталось. Замок Холиуэй казался слишком большим и заброшенным. Неужели он сможет справиться с ним? Хватит ли у нее сил?

2

Хотя Айрин Шепперд было не занимать мужества. Всю свою недолгую жизнь она сталкивалась с проблемами. Беды сыпались на нее как из рога изобилия, и Айрин научилась не унывать из-за пустяков. У нее находился ответ на любой вопрос, решение к любой задаче.

Когда Айрин было три годика, ее родители погибли в автокатастрофе. Об этом кричали все американские газеты. Известный бизнесмен Элрой Т. Шепперд не справился с управлением на залитом дождем шоссе и врезался в опору Бруклинского моста. Вместе с ним в машине находилась его красавица жена Кэтрин Осборн, в прошлом звезда Бродвея. Элрой скончался на месте, Кэтрин – в больнице, через неделю после аварии.

Малышка Айрин пока ничего не понимала. Она скучала по родителям, которые неожиданно исчезли из ее жизни, но не верила в то, что больше никогда не увидит их. Страшная трагедия никак не затронула девочку, которая была слишком мала, чтобы осознать ее. Тем более, что дядя и тетя были всегда так добры к ней…

После смерти Элроя и Кэтрин заботу об Айрин взял на себя Ричард Шепперд, младший брат Элроя. Девочка унаследовала огромное состояние отца, которым было необходимо управлять до ее совершеннолетия. Этим, по согласию душеприказчиков Элроя, и стал заниматься Ричард.

Ричард и Элрой никогда особенно не дружили. Примешивалась и капелька зависти – отец отличал лишь старшего сына, который, казалось, с пеленок обладал деловой хваткой. Ангус Шепперд искал себе преемника, который сможет сохранить и преумножить капитал. Он сам еще помнил те времена, когда его собственный отец зарабатывал тридцать долларов в неделю, проводя дни и ночи в маленьком обувном магазинчике. После смерти хозяина дед Элроя и Ричарда решил продолжить его дело и вложил все накопленные деньги в обувную торговлю. И не прогадал – его сын, Ангус Шепперд стал один из крупнейших производителей в стране.

Неудивительно, что Ангус очень внимательно относился к подбору наследника. Один неверный шаг, и благосостоянию Шеппердов придет конец. Элрой полностью оправдал ожидания отца. Миллион, оставленный ему Ангусом, быстро превратился в два, потом в три, а затем Элрой потерял им счет.

У Ричарда дела шли не так гладко. Он с самого детства знал, что семейным бизнесом будет заниматься только Элрой, ему же отец отводил роль управляющего. Такое положение не очень устраивало честолюбивого Ричарда, и он решил открыть свое дело.

Небольшой обувной магазин на Пятой Авеню не приносил поначалу никаких прибылей. Только громкое имя – Шепперд – спасало Ричарда от неминуемого банкротства. Он посылал проклятия на головы отца и брата, которые расширяли семейный бизнес без него, но с удовольствием принимал от них деньги. Несколько раз Ангус предлагал блудному сыну вернуться в отчий дом и занять подобающее место в семье и концерне Шеппердов. Однако Ричард не хотел быть вторым после Элроя, любимчика отца.

После того, как обувной магазин все-таки обанкротился, Ричард Шепперд вложил оставшиеся средства в торговлю продуктами и здесь преуспел гораздо больше. Может быть, потому, что его никто не сравнивал с братом.

Элрой Шепперд не часто вспоминал о Ричарде. Только на Рождество и на день рождения, когда приходилось делать обязательный звонок и справляться о его здоровье. Ричард отвечал ему тем же, и их обоих вполне устраивали подобные отношения.

Женитьба Элроя внесла некоторые изменения в их жизнь. Кэтрин Осборн была звездой бродвейских шоу, она прекрасно пела и танцевала, ее обожествляли и забрасывали дорогими подарками. Перед Кэтрин открывались блестящие перспективы. Но она без колебания бросила сцену, став супругой «Великого Обувщика», как неромантично прозвали газетчики Элроя Шепперда.

Кэтрин выросла в большой семье, где все заботились друг о друге. Ей было непонятно, почему Элрой и Ричард видятся так редко. Она взяла на себя инициативу и стала по крупицам восстанавливать семью Шеппердов. Благодаря Кэтрин братья стали чаще встречаться, подолгу беседовать. Иногда они даже устраивали совместные пикники. Жизнь налаживалась, и Элрой уже начинал подумывать о том, чтобы по-братски поделиться с Ричардом наследием отца. Он чувствовал, что уже не может уследить за всем своим имуществом, ему необходима была помощь родного человека.

Нелепая авария расставила все точки над «и». Элрой и Кэтрин погибли, так и не доведя до конца воссоединение семьи. Малютка Айрин осталась сиротой, а Ричард неожиданно стал тем самым Шеппердом, который производит две трети обуви в стране. Больше никто не смотрел на него с жалостью, не делал никаких выводов и сравнений. У торговой марки Шепперд снова был один-единственный хозяин.

Ричард не долго горевал о брате. Несмотря на усилия Кэтрин, он не питал к Элрою дружеских чувств. Застарелая зависть и обида всегда брали вверх. Узнав о гибели брата, Ричард в первую очередь подумал о наследстве. Как брат он имел право на многое, если Элрой не оставил завещание. Увы, надеждам Ричарда не было суждено оправдаться. Предусмотрительный старший брат отписал все свое достояние малютке-дочери, завещав остальным родственникам жалкие крохи.

Тем не менее, Ричард остался не в накладе. Он был назначен опекуном малышки Айрин, взял ее в свой дом и таким образом получил доступ к ее капиталам. А так как по условиям завещания девочка имела право распоряжаться деньгами только после двадцати семи лет, Ричарду можно было расслабиться и почувствовать себя полновластным хозяином. Он не раз вспоминал об этом пункте. Элрой, оказывается, боялся, что дочурка не справится с управлением компании и решил подстраховаться, подарив таким образом ему, Ричарду, дополнительное время. От радости у главы младшей ветви Шеппердов кружилась голова.

Надо отдать Ричарду должное, он пекся об интересах племянницы как о своих собственных. Состояние девочки увеличивалось, доказывая тем самым, что Ричард Шепперд, вопреки мрачным прогнозам отца, все-таки унаследовал кое-что из семейных деловых качеств.

Благосостояние самого Ричарда Шепперда так же росло. Если раньше он еле-еле сводил концы с концами, то теперь о сети супермаркетов Шепперда знали все в стране. Деньги и авторитет старшего брата очень помогли Ричарду. Со временем ему становилось все труднее разделять капиталы Элроя и свои собственные. Он с уверенностью причислял себя к миллиардерам, забывая, что настоящая владелица почти всего состояния – крошка Айрин.

У Ричарда было двое детей. Младший, Уильям, был ровесником Айрин, а его брат Стивен был на пять лет старше. Девочка привыкла считать обоих кузенов родными братьями и никогда не понимала, почему они называют Марту, жену Ричарда, мамой, а она – всего лишь тетей.

Ричард и Марта старались ни в чем не отказывать малютке, но со временем Айрин все отчетливее понимала, что она не так дорога дяде и тети, как Стивен и Билли. Подростком она даже несколько раз убегала из дому, так как считала, что тетя Марта несправедливо придирается к ней.

Но шли годы, Айрин взрослела, менялись ее взгляды, предпочтения, привычки. Она начинала понимать, что одинока в этом мире. Ричарду не было до нее никакого дела, он рассматривал ее как досадную помеху на пути к богатству Шеппердов, и Стивен был в этом с ним солидарен.

Айрин все чаще приходило на ум, что ее положение в доме дяди не так просто, как казалось на первый взгляд. Стивен постоянно косо смотрел на нее, и она никак не могла понять, в чем дело, пока один из старых друзей Элроя Шепперда, Макс Линдсей, не открыл ей глаза.