Не придуманный герой

Синий огонёк вспыхнул с тихим шипением. Бриан выхватил у меня из рук зажигалку.

– Как ты это сделала? Что это за огонь без углей и лучин?

– Это не волшебство, Бриан. Садись за стол. Пока ты будешь есть, я попытаюсь объяснить тебе, куда ты попал.

Он с подозрением посмотрел на меня, затем на плиту.

– А вдруг пища, приготовленная на этом… устройстве… окажется отравленной?

– О, – улыбнулась я. – Значит, великий и могучий Бриан всё-таки чего-то боится?

Его осанка мгновенно выпрямилась,а взгляд стал вызывающим.

– Я уже говорил: я ничего не боюсь!

– Тогда садись. Сейчас поешь горячего.

Пока он усаживался за стол, я принялась за готовку. Со вчерашнего дня оставался борщ. Заглянув в кастрюлю, я поняла, что его мало для такого богатыря, и быстренько поджарила сковороду картошки с салом и луком.

По кухне поплыл умопомрачительный аромат. Я заметила, как Бриан начал украдкой поглядывать на сковороду, и в его глазах читался неподдельный голод и интерес.

– От пищи пахнет так, словно её готовит искусная кухарка, – произнёс он одобрительно. – Странно, что такая умелая женщина до сих пор не за мужем.

Я посмотрела на него через плечо.

– А я не хочу, чтобы на мне женились только потому, что я умею готовить, убирать и вести хозяйство.

Он смотрел на меня с искренним,неподдельным недоумением, будто я сказала, что небо – зелёное.

– А для чего же ещё нужна женщина, кроме как вести хозяйство? – спросил он так естественно, что стало ясно: это даже не шовинизм, а глубокая, культурная уверенность.

Я не стала с ним спорить. Молча разлила душистый борщ по глубоким тарелкам и разложила в тарелки поменьше золотистую картошку. Из холодильника достала бутылку вина и налила его в простые керамические кружки – от изящных бокалов я решила отказаться, опасаясь, что он не рассчитает силу и попросту раздавит хрусталь в своей ладони.

Поставив тарелку перед Брианом, я села напротив и взяла ложку. Он сначала с подозрением посмотрел на суп, затем на меня, и его рука потянулась к тарелке, чтобы поднять её, как кружку с элем. Но, увидев, как я уверенно орудую ложкой, он передумал, с некоторым усилием сжал в кулаке непривычно изящную ручку и повторил моё движение.

Первую ложку борща он отправил в рот и замер. Его брови поползли вверх. Он медленно прожевал, и по его лицу расплылось выражение глубочайшего удивления и удовольствия. После этого он принялся за еду с такой энергией, что ложка задвигалась в его тарелке с быстротой, достойной его меча в бою. С картошкой произошло то же самое – она исчезла мгновенно. Запив всё вином залпом, он удовлетворённо вздохнул и уставился на меня.

– За всю свою жизнь я не ел ничего вкуснее, – объявил он, облизывая ложку. – Ты определённо ведьма. Колдовская пища.

– Я тебе уже сто раз говорила: я не ведьма!

– Ладно, ладно, не-ведьма, – отмахнулся он, но в его глазах читалось непоколебимое убеждение, что обычная женщина не способна на такие чудеса. – Но ты обещала рассказать, куда я попал. Я слушаю.

Сердце у меня упало. Как сказать воину, что он – персонаж книги? Что его мир, его битвы, его боль – всего лишь вымысел какого-то писателя? Я не решилась. Это могло сломать его, а разгневанный и сломленный Бриан был последним, чего мне хотелось.