Пари на отличницу

Я сижу на старенькой поскрипывающей табуретке в темной кухоньке и разве что не вставляю в глаза спички. Помешиваю остывающий какао и дожидаюсь девчонок с гулянки.

Я знаю, что поутру буду тереть будто засыпанные песком покрасневшие и припухшие веки, но упрямо не ложусь в одиночестве – так уж у нас заведено. Колючая Олька Никитина и добродушная Милка Курочкина не раз и не два куковали до рассвета, пока я не возвращалась с поздней смены. Клевали носами, упражнялись в искусстве ведения морского боя, но упрямо несли караул.

– Ну, наконец-то.

Радостно выдыхаю я и слышу, как чьи-то непослушные пальцы просовывают в замочную скважину ключ. Морщусь от разрубающего тишину металлического лязга и очень надеюсь, что соседи не станут жаловаться на нас хозяевам квартиры, которую мы снимаем.

– Голодные, наверное, пришли.

Бормочу себе под нос, поднимаюсь со стула и топаю к шкафчикам – доставать ингредиенты для столь любимого нами имбирного чая с мятой, лимоном и медом.

Под него у нас проходят задушевные разговоры, выливаются откровения и строятся планы по захвату мира. Ну, или по получению зачета у преподавателя повышенной вредности Аркадия Павловича, пытающегося втемяшить в наши глупые головы основы предпринимательской деятельности. На занятиях он постоянно хмурится и пыхтит, как паровоз, когда кто-то из несчастных студиозусов умудряется захрапеть на последней паре, навевающей сладкий здоровый сон вкупе с монотонным голосом лектора.

– Вичка, встречай!

Первой в маленький коридор вваливается Милка – невысокая полненькая брюнетка с круглым личиком, обрамленным мелкими вьющимися кудряшками, достающими ей до плеч. И пока эта в меру упитанная, лучащаяся неистребляемым позитивом девушка сбрасывает черно-красные босоножки на огромной платформе, я пытаюсь сообразить, из какого павлина она выдернула потрепанное ярко-розовое перо и откуда в рок-баре взялась гавайская гирлянда из пестрых искусственных цветов.

– Мила? – тяну я опасливо и начинаю подозревать неугомонную соседку в налете на магазин интересных вещей и необычных подарков.

– Все нормально, никто из однокурсников не пострадал, – отчитывается Ольга, коротко хохотнув, и отбрасывает прилипшие к шее густые длинные волосы каштанового цвета с едва различимым рыжеватым отливом.

– Фух, – я выдыхаю с явным облегчением и заговорщически подмигиваю Оле, роняя. – Неужто всем симпатичным индивидам мужского пола удалось уйти с вечеринки безнаказанными?

– Да ну вас! – в ответ на мой подкол, обиженно фырает пышечка и бочком протискивается в кухню. Пробирается к стратегически важному объекту – холодильнику.

– Мила!

Кричим мы с Никитиной отрепетированным и доведенным почти до совершенства хором, вынуждая проштрафившуюся девушку бухнуться в кресло без законной добычи.

– Что, Мила? – Курочкина надувается, как мышь на крупу и обиженно сопит.

Сколько мы ее знаем, она постоянно изнуряет себя то кефирными, то апельсиновыми диетами. Срывается стабильно раз в месяц и заедает расстройство по этому поводу тремя эклерами с заварным кремом.

– Чая-то хоть нальете, изверги?

– Нальем.

Снова выдаем в унисон и делим обязанности. Я разливаю по кружкам терпкую горячую жидкость, Оля режет лимон. А вот пирожные из холодильника не достаем.

Позавчера мы пообещали Милке рубить на корню любые поползновения ее фигуры урвать чего-нибудь сладенького и свято держим данное слово.

Тишина, опустившаяся на комнату, длится не долго – ровно тридцать секунд. А потом Миленка не выдерживает и выпаливает на одном дыхании.

– Ты такое шоу пропустила! Семенова договорилась с диджеем, залезла на барную стойку и в микрофон обозвала Потапова козлом и бабником. Обещала отомстить ему и той девке, на которую он ее променял. Представляешь?

– Такая она, наша элита. Коренные москвичи, славная история рода.

Мысленно нарисовав творившуюся в клубе феерию, я зачерпываю ложкой полупрозрачный липовый мед с янтарным оттенком и заливисто смеюсь. Вспоминая, как амбициозная Леночка кичилась подаренной на восемнадцатилетие квартирой на Покровке и обширными связями состоятельных родителей.

– Зря старалась, болезная, – хмыкает Оля и пожимает заостренными плечами с вязью татуировок на них, разливая остатки ароматного напитка. – Потапов, кстати, так и не объявился. Что очень и очень странно. Раньше он не пропускал такие тусовки.

Выдыхаю тихо. На Олины реплики не реагирую. Я знаю наверняка, где мажор провел, по крайней мере, первую часть вечера, и не считаю нужным делиться с подругами этим знанием. С них станется привязать меня к стулу и подвергнуть изощренному допросу с применением пыток.

Так что я считаю за благо уткнуться носом в кружку и притвориться, что внимательно изучаю ее содержимое на предмет возникновения в несчастной посудине новой цивилизации.

– В «Бункере» стриптиз не жалуют, – не желая менять тему разговора, невозмутимо брякает Милка и снова косится в сторону вожделенного холодильника, плотоядно облизываясь. – Не удивлюсь, если Потапов с Веселовским нашли место, где есть раздетые девочки погорячее.

Такой подставы от легкомысленной Курочкиной я не ожидаю. Мое богатое и ни разу не скромное воображение живо рисует картинки, где персонал нашей «Карамели» по очереди извивается вокруг воображаемого шеста в центре зала, так что чаем я давлюсь громко и со спецэффектами. Закашливаюсь, глотая ртом воздух, и натыкаюсь на выразительные взгляды девчонок.

– Вика, – ласково зовет меня Оля, постукивая недлинными бежевыми ноготками по столу и щурится. И вроде бы столько доброты в ее ясных широко распахнутых глазах, что чувствуешь себя маленьким беспомощным кроликом рядом с хитрым опасным удавом. – А ты ничего нам рассказать не хочешь?

– Неа, это ты завтра выходная, а мне через четыре часа на пары. Спокойной ночи.

Открещиваюсь от всего сразу я и отрицательно машу головой. Вскакиваю со стула, сгружаю чашку с блюдцем в раковину и нагло ретируюсь в комнату, где живем мы с Милкой.

Олька на правах единственной, у кого налажена личная жизнь, занимает спальню, чтобы в случае чего уединиться там с Игнатом. Шикарным мускулистым брюнетом под два метра ростом, учащимся на последнем курсе магистратуры и готовящимся занять непыльную должность в одном весьма интересном ведомстве.

Оставив девчонок без сказки на ночь, я ныряю под одеяло и четко осознаю, что встать без отряда некромантов по мою грешную душу завтра будет очень и очень сложно. Организм истошно кричит, что ему необходимо не меньше двенадцати часов сна кряду, а лучше и все двадцать четыре, чем я порадовать его никак не могу.

Так что длинно, сладко зеваю и, перед тем как провалиться в вожделенную дрему, глажу указательным пальцем циферблат увесистых металлических часов, впопыхах надетых на запястье.

– Надо обязательно вернуть вас хозяину.

Крутится в мозгу правильная мысль, а вместе с ней мелькает неотступное подозрение. Не удивлюсь, если Егор оставил часы в кафе нарочно, вынуждая столкнуться с ним, не важно, хочу я того или нет.

Глава 5

Егор

– Ты тоже учишься в университете?

– Мы живем здесь, едим здесь, но никто ещё

не обвинял нас в том, что мы здесь учимся.

(с) к/ф «Цвет шафрана».

– Ты где?

– В универе. Где же еще, – я морщусь от покровительственных интонаций в батином голосе и перевожу звонок на видеосвязь. Демонстрирую отцу стены родной альма матер, после чего отключаю изображение.

– Надо же. Не проспал как обычно.

– Удивлен?

– Конечно. Еще одна претензия от декана, и я заблокирую твою карту.

– Ты обещал это сделать еще год назад.