Рожденная революцией. Документальный детектив о работе Советской милиции

Милиционеры в Афганистане.

Предисловие.

29 декабря 1978 года, в средствах массовой информации Советского Союза, было объявлено, что по просьбе правительства Демократической республики Афганистана на территорию республики, введен ограниченный контингент Советских войск. Было сообщено, что помощь молодой республике оказывается в соответствии с Договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 года в целях противодействия вооруженным формированиям афганских моджахедов («душманов»), пользующихся политической, финансовой, материальной и военной поддержкой государств НАТО и консервативного исламского мира.

С первого момента нахождения советских войск, возникла проблема осуществления сбора разведывательных данных о вооруженных бандах и организации противодействия им. Вначале этим занимались разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и полков. Затем был создан единый разведцентр, сотрудники которого, размещались во всех крупных городах. Для борьбы с бандами в Афганистане, был создан и направлен отряд КГБ «Каскад». Но специфика борьбы с бандами, требовала профессионалов, которые каждодневно сталкивались с этим в своей работе. И тогда вспомнили о скромных советских милиционерах, именно им проходилось бороться с бандами на территории государства. Это и в 30-х годах в Средней Азии, в послевоенный период – на западной Украине и в Прибалтике. Да, и в повседневной работе, время от времени, возникали различные банды.

С этой целью, весной 1981 года поступил приказ о создании сверхсекретного подразделения в системе МВД «Кобальт» в количестве 600 человек. В данное подразделение отбирались только оперативные сотрудники, со стажем работы не менее 10 лет. Все они числились гражданскими советниками по различным направлениям хозяйственной деятельности: промышленность, сельское хозяйство и т.д. Отряд состоял из 23 небольших хорошо вооруженных разведывательных групп, расположенных в различных провинциях. В каждой группе насчитывалось 7 человек: 4 офицера-оперативника, 1 переводчик, 2 водителя. Им было придано БТР и радиостанция, автомашина «Нива» или УАЗ, необходимый набор медикаментов. Задача перед каждой группой стояла сбор и обработка разведывательных данных по бандам, оказание помощи в организации работы «Царандоя» (афганской милиции), работа с агентурой, ну и естественно, уничтожение банд. Переводчики были из числа офицеров МВД Таджикской ССР.

Глава первая.

Когда раздался звонок телефона, я по инерции поднял трубку: «Иванов слушает». «Иванов, – я услышал голос дежурного Петренко, – давай срочно к Петрову». «А Сидоров там будет?»– спросил я дежурного. «Какой Сидоров? Только про тебя сказали», – ответил Петренко. «Раз Иванова зовут к Петрову, там еще Сидоров должен быть, ты, что не понимаешь? Иванов, Петров и Сидоров, они всегда вместе», – разъяснил я ему свою шутку. «Да пошел ты…», – так и не договорив, Петренко бросил трубку.

Пришлось мне идти к Петрову. Я, старший оперуполномоченный уголовного розыска Иванов Александр Иванович, должен явиться к Петрову Николаю Максимовичу, т.к. он заместитель начальника управления по линии уголовного розыска и мой непосредственно, самый главный начальник. По дороге я стал вспоминать все свои грехи за последнее время, но так и не остановился на чем-либо конкретно. Слишком много их было. Подойдя к двери, я прислушался, было тихо. «Что ж, это уже хорошо», – подумал я и постучал в дверь. «Заходите», – раздался голос начальника. Я зашел в кабинет и громко отрапортовал: «По вашему приказанию капитан Иванов прибыл». «Все шутишь, шутник, развлекаешься?» – голос начальника звучал спокойно. «Ни как нет, товарищ подполковник», – сказал я. «Ладно, тебе недолго развлекаться осталось. Давай дуй, срочно к начальнику отдела кадров в ГУВД, там тебе все объяснят». «А что мне объяснить должны?» – спросил я. «Давай, давай иди, там все и узнаешь», – ответил Петров.

По дороге в ГУВД, я старался представить себе, что им нужно от меня. И пришел к мнению, что хотят предложить должность какого- то начальника. Я недавно закончил вечерний юридический факультет государственного университета, имел стаж работы 11 лет опером и вполне подходил на выдвижение. Честно говоря, меня это не очень устраивало, работа опера мне нравилось, район спокойный, всех знал, налажена агентурная сеть и раскрывать дела, было одно удовольствие. А тут новое место, новые люди, пока притрешься. Но я понимал, что пора двигаться по карьерной лестнице вперед, да и жена все «капала», когда пойдешь на повышение. Ее, конечно, больше зарплата интересовала.

В общем, когда я зашел в кабинет начальника отдела кадров ГУВД, уже был готов к выдвижению. Николай Иванович, увидев меня, зачем-то встал из-за стола, подошел в вплотную, пожал руку и, заглянув глубоко в глаза, задушевным голосом, спросил: «Как у вас дела Александр Иванович, как здоровье, как семья?» Можно было подумать, что он хочет мне предложить должность не меньше начальника управления. От такого трепетного отношения, я, честно говоря, растерялся. «Спасибо, – говорю все хорошо, – в семье все нормально». И жду, что будет дальше. А он так многозначительно смотрит на меня и говорит: «Да вы присаживайтесь, может чайку?» «Нет, нет спасибо», – говорю я, а сам думаю: «Что-то уж больно мягко стелет, как бы не упасть». Я сел на стул, а Николай Иванович так и кружит вокруг меня, что я головой не успеваю вертеть. «Александр Иванович, – наконец сказал он, – не хотите ли вы съездить в загранкомандировку?» «Куда, куда?» – не понял я сразу вопроса. «В загранкомандировку, в одну их зарубежных стран», – повторил он. «Это ж куда меня хотят послать и за какие заслуги?»– спросил я. «Мне ваше руководство рекомендовало вас, у вас большой опыт оперативной работы и мы сейчас набираем сотрудников для работы в Афганистане. Вы можете ответить не сразу, надо дома посоветоваться с женой, я понимаю. Но ваша кандидатура нас вполне устраивает. Вы коммунист и ответственный работник и райком тоже уже поддержал нас. Вы подумайте. Вас отправят на 6 месяцев, а там перспектива выдвижения, неплохая зарплата и получение квартиры, вполне реально». «Вот, зараза, – подумал я, – даже прочитал, что я в коммуналке живу». «Я отказаться могу?» – спросил я. «Можете, но партия рекомендовало вас и надеется, что вы ее поддержите», – ответил он. Конечно, предложение меня ошеломило, и я пообещал, что подумаю и через пару дней сообщу.

Афганистан. Слухи в нашей среде были, что набирают, но не думал, что это может коснуться меня. Вернувшись в отдел, я уселся за стол и стал размышлять: «Раз партия сказала, комсомол должен ответить есть! А это, значит, если я откажусь, то о перспективе выдвижения, придется забыть, во всяком случае, на ближайшие 5 лет, а может и насовсем. И квартира. Это, пожалуй, самое главное. Получить квартиру в милиции, это практически, невозможно. Денег на ЖСК не наберется, это уж точно. Наверное, надо ехать. Вот только, как Нинка к этому отнесется? Крику будет, но никуда не денешься». Вот так, примерно, я размышлял, и когда подъезжал к дому.

Поужинали, Серегу положили спать, моему сыну исполнилось всего 6 лет. Соседи все разбрелись по комнатам, а мы стали пить чай. Нинка, все поглядывала на меня, но молча, удивлялась, когда я предложил помыть посуду. Наконец не выдержала и спросила: «Ну, что у тебя опять случилось? Выкладывай, не тяни». Тут я ей и все рассказал. Вначале, она и не поняла. Загранкомандировка. Квартира, Деньги неплохие. Но когда до нее дошло, куда меня отправляют, у нее глаза стали круглые, как у нашей кошки, когда в глотку вцепиться хочет. «Ты, что ж, меня вдовой оставить хочешь?» – так тихо меня спрашивает. В общем, разговор у нас не получился. Легли мы спать по разные стороны баррикады из подушек, и я долго слышал всхлипывание жены. Но решил проявить твердость, настойчивость, и уснул. Утром сбежал без завтрака. Вечером опять сошлись, реакция Нины была более спокойной и мои доводы о партии и долге коммуниста, и о последствиях отказа, возымели свое действие. Легли спать в мире и дружбе, только под утро я проснулся, весь обмытый ее слезами.

Поехал в кадры, написал рапорт о согласии, и послали меня на медицинскую комиссию. На комиссии попалась мне такая строгая тетенька, что я даже испугался. Накануне вечером, мы с ребятами немного отметили такое событие и, когда она стала замерять мне давление, унюхала остатки былой роскоши. И как наехала на меня: «Вы что же решили спрятаться за своим давлением? И не ехать выполнять свой интернациональный долг. Ничего не получится, я доложу о вас куда следует». Да, не перевелись у нас «стукачи». «Вы сначала давление смерьте, а потом стучать побежите», – ответил я ей. Я знал, что, что, а давление у меня будет в порядке. Ничего не сказала, замерила давление, а у меня 120 на 80, как у космонавта. Фыркнула докторша и презрительным взглядом выпроводила меня из кабинета. Больше приключений на комиссии не было: здоров, как бык, и можно использовать в любой стране, без всяких ограничений. Затем я сдал партийный билет в райком партии и стал ждать. Прошла неделя, мне предложили уйти в отпуск и заняться домашними делами, одновременно готовиться к поездке, команда к отправке может поступить в любое время. Дома, как мог, старался все сделать, ублажить жену по всем вопросам, но, видно, не очень удавалось, т.к. глаза у Нинки были постоянно на мокром месте. Мне уже все стало действовать на нервы, но тут поступила команда и я, с чемоданчиком направился в аэропорт. Жене не разрешил ехать провожать, сказал, что все это совершенно секретно. В аэропорту меня встретил представитель отдела кадров и познакомил с остальными «везунчиками». Было нас всего 10 человек, все из разных районов, и я никого не знал. Усадили в самолет и через пару часов мы уже летели в направлении Ташкента.

Глава вторая.

Ташкент нас встретил 35 градусной жарой. После питерского прохладного лета, стало немного жарко. Автобусы стояли у трапа, и пассажиры стали нас интересом рассматривать, в глазах у них был единственный вопрос: «А кто же вы ребята такие?» Но мы, загадочно улыбаясь, уселись в транспорт и повезли нас летний лагерь Высшей школы милиции МВД Узбекистана, где мы должны были пройти подготовку. Помещения под жилье было удобное. Было видно, что узбекские товарищи неплохо побеспокоились о подрастающем поколении.

По дороге, в самолете, я познакомился с Николаем Мардашевым, он был из Красносельского РУВД, то же опер с 15 –летним стажем. Дома остались жена и 10-летняя дочь. Так, что интересы у нас были почти одинаковые: как выжить и вернуться домой. В казарме нас поселили вместе и, вообще, решили дальше держаться друг друга.

Наутро, построили, разбили по отрядам и объяснили стоящую перед нами задачу: овладеть всеми видами оружия, научиться стрелять, желательно попадать сначала в мишень, чтобы потом могли во врага и учить язык. Хотя обещали, что при каждой группе будет переводчик, из наших. Одна треть населения Афганистана, это таджики, узбеки и туркмены, в том числе и бежавшие с территории Советского Союза, потомки бывших душманов, поэтому особой любви к нам не питают. Одели нас в летнюю армейскую форму, только без погон, а то развелось много всяких майоров и подполковников, ими как-то командовать неудобно.

И началось: построение, завтрак, занятия по персидскому языку, политзанятия, изучение истории Афганистана, изучение ислама и стрельба. Вот где я настрелялся на всю свою жизнь. Нас обучали всему оружию, какое могла встретиться в Афганистане: пистолеты Макарова, «Береты», браунинги, «Вальтеры», зенитно-ракетные комплексы «Стингер», «Стрела-2». Самые разнообразные автоматы, в том числе и наши ППШ, которые раздавали мы «друзьям» после войны и новейшие наши автоматы АК-47, американские винтовки и даже британская 10-зарядная винтовка Ли-Энфильд, которая стреляла еще во времена англо-бурской войны в Южной Африке (это конец 19 и начало 20 века), причем она отличалась особой точностью. Как нам объяснили, все это оружие имеется у моджахедов, большинство поставляется из Китая, Египта, Израиля и стран НАТО. Да, китайцы там много нам вредили, даже их инструктора у моджахедов были.

Больше всего мне понравилась снайперская винтовка Драгунова с магазином на 10 патронов. Она отличалась простотой конструкции и высокой надежностью. У моджахедов котировались больше всего наши автоматы Калашникова и в бою они всегда старались их захватить в качестве трофеев. Были у них и автоматы Калашникова китайского и египетского производства, но те были изготовлены из стали низкого качества, поэтому после отстрела 2-3х магазинов, переставали просто стрелять, «плевались» пулями, фактически, не причиняя вреда.

К моему удивлению, у меня оказались задатки снайпера, и я показывал лучшие результаты по стрельбе из всего нашего набора. Даже сам собой гордиться начал. Снайперскую винтовку Драгунова ко мне и прикрепили в конце курса обучения.

На политзанятиях нам читали лекции по составу народов Афганистана, как себя вести с местных населений, их обычаи и привычки. Так дни шли за днями, раз в неделю звонил домой, жена, вроде бы, успокоилась. Прошло три месяца и нам объявили, что через пару дней забросят в Афганистан. Несколько человек испугались и стали усиленно болеть, даже пытались сбежать из лагеря, но не тут- то было. Вокруг охрана и никого никуда не выпускали. Но этих смельчаков с нами не взяли, отправили по домам и еще раз объявили, что кто не хочет, пусть заявит, насильно никуда не отправят. Больше желающих не оказалось, все были готовы к выполнению своего интернационального долга.

Глава третья.

28 декабря 1981 года около трех часов ночи нас подняли по тревоге и отправили на аэродром. Пару часов мы тряслись в грузовом самолете и в 7 часов утра были уже в Кабуле. Здесь нас встретили и повезли в военный палаточный городок, под охраной БТР и военных. Мы с интересом рассматривали окружающую обстановку: вокруг голая степь, ни кустика, вдали, на горизонте, горы. Издалека кажутся не очень большими, но забираться на них стоило большего труда, особенно, если постреливали. Но это было потом. А пока мы осматривались, нас покормили солдатской кашей на завтрак и сказали, что к ней привыкать надо. Хотелось пить. Тут же предупредили, что пить можно только кипяченую воду и только если ты знаешь того, кто тебе ее дает. Отравить могут в любой момент и в любой лачуге.

Потом мы в этом неоднократно убеждались. Дело в том, что Народно-Демократическую партию Афганистана поддерживала армия и городская интеллигенция, что составляло всего 18% от всего населения. А 70% – это крестьяне, неграмотные и привыкшие к подчинению своего имама, который был родственником или другом полевого командира. Остальные – кочевники, которые жили сами по себе, но с условием, чтобы их никто не трогал. Поэтому нас не воспринимали в качестве спасателей, а, даже, наоборот, считали оккупантами, в следствии чего боролись всеми доступными для них средствами. Выстрела в спину ждали от любого: старухи, еле ползающей у ворот, и пацаненка, лет 6-7, который уже мог уже стрелять из автомата.

Днем нас построили на территории лагеря и стали раздавать по группам, приехавшим командирам подразделений. Мы, с Николаем, попросились вместе и нас направили в отряд, расположенный в Герате. На вертолете, через пару часов мы были уже на месте. Расположился отряд в старинной крепости, здесь же находились бойцы «Царандоя» и бойцы отряда КГБ «Каскад». Фактически наш отряд был придан им, и мы постоянно с ними взаимодействовали, если приходилось уничтожать банды.

Нахождение в крепости было очень удобным с многих позиций: вести оборону при нападении банд, прятаться при обстрелах и вести обучение, чтобы никто не мешал и не подглядывал.

Здесь же мы обучали бойцов Царандоя, возникли они после победы революции в 1978 году, вместо полиции и жандармерии. Наши советники разработали для них такую же структуру, которая была у нас: отделы, внутри которых были сотрудники по линии уголовного розыска и участковые инспектора. Только все больше им приходилось работать по выявлению банд и их уничтожению. Вместе с нами они также участвовали в операциях.

Помещение под казарму было сравнительно удобным, койки с Николаем мы выбрали рядом. Руководитель нашей группы майор из Челябинска, Константин, нам объяснил стоящие перед нами задачи: знакомиться с населением, которое постоянно мигрирует, через установленные нами блок посты, вербовать среди них агентуру и выявлять нахождение банд. Ставили перед нами и показатели работы, как без этого в нашем плановом социалистическом хозяйстве обойтись, в течение месяца каждый из нас должен был выявить и организовать не менее трех налетов на банды. Только больше это на показуху было похоже, потому, что приходилось гораздо чаще участвовать в операциях. Но счет погибшим моджахедам, вели отдельно. Мы отправляли наверх одни цифры, а там они становились весьма значительными. Если их сложить, то от населения Афганистана, наверное, никого бы не осталось.

Главным стимулом для вербовки афганцев были деньги: за деньги многие из них были готовы даже мать родную продать, что не раз подтверждалось на практике. Так, в один из дней я получил информацию от своего агента, что в одном из кишлаков находится на отдыхе банда. Сели мы с ним на вертолет и группой вылетели к месту назначения. При подлете, он стал объяснять, где расположились члены банды и указал на дом, сказал, что рядом с ним живет его брат. Я у него спрашиваю: «А ты не боишься, что снаряд попадет в дом твоего брата и может погибнуть вся его семья?» А он так спокойно мне и отвечает: «На все воля аллаха». Меня это здорово поразило. Правда, в этот раз, снаряды не попали в дом его брата, а банду мы уничтожили.

Первая ночь прошла у нас относительно спокойно. А на утро, я почувствовал себя не комфортно, желудок стал выражать свое недовольство новой пищей и всей этой средой. Николай с ребятами смеялись и советовали пить водку с солью, якобы поможет. Между прочим, нам выдавали на месяц бутылку водки и бутылку коньяка, а если праздник, то в двойном размере. Но такое лекарство мне претило, стал таблетки пить, но и они не очень помогали, засел на целый день на «толчке». Помог мне местный «царандоевец», дал какую гадость, зато помогла. А следом за мной и Николай пострадал. Теперь я уже смеялся. Вообще санитария у нас была жесткая: своя кружка, ложка и тарелка, руки мыть перед едой, в общем, все «по-взрослому». Да и не мудрено, гепатит был серьезной проблемой и некоторая часть военнослужащих и наших бойцов, сильно пострадали от него и их отправляли домой с таким заболеванием.

Начались у нас будни. С утра на блок посты, знакомимся с населением, вычисляем возможных бандитов, засланных «казачков», вербуем себе агентов, выясняем, где поблизости банды и так до четырех – пяти часов вечера. Снимаются посты, и власть переходит к моджахедам. У нас в провинции главным был Исмаил – Хан, чаще его называли Туран Исмаил. Это бывший капитан Афганской Армии, перешедший на сторону оппозиции. Хорошо знающий местные условия, жестокий и непримиримый. Против нас была развернута настоящая партизанская война. Днем они могли приехать в город, как обыкновенные крестьяне, все высмотреть. А с наступлением ночи, подобраться через известные только им тропинки и совершить нападение на нас или государственное учреждение. Своих вырезали, так же безжалостно, как и наших, если попадали к ним в плен.

Опорой моджахедам служили многочисленные кишлаки, которые снабжали их пропитанием и пополняли ряды. В случаи нашего нападения они умело уходили из-под обстрела, пользуясь водоснабжающими колодцами и их разветвлениями. Мы же при подлетах уничтожали их дома, так что многие кишлаки стояли пустыми, где они тоже прятались. Оружие к моджахедам поступало из Ирана и Пакистана, там же они проходили военную подготовку.

В один из дней при проверке приезжих, мне сообщили, что со мной хочет встретиться один из полевых командиров, якобы желает перейти на сторону власти. Такие эпизоды были не раз, но что меня насторожило, так эту встречу мне назначили в одном их брошенных кишлаков. Когда я доложил командиру, мы обсудили и решили, что, скорее всего, меня будет ждать засада. В то же время эта банда доставляла нам много хлопот, поэтому приняли решение, попробовать их перехитрить. Встречу назначил я на три часа. Утром, около 10 часов, наши две группы и группа «царандоевцев», скрытно выдвинулась к кишлаку. Там еще никого не было, поэтому мы заняли очень удобные позиции. И вовремя. Около 12 часов подъехали две автомашины и из них вышли около десятка бандитов. Как только они направились к одному из домов, мы открыли огонь. Банда, почти, в полном составе была уничтожена. Один из захваченных бандитов, потом подтвердил, что хотели захватить меня в плен.

Вообще афганцы странный и интересный народ. Для них обмануть советского солдата, это как подарок, в то же время, сами очень доверчивые. Жили они, в сельской местности, в глинобитных домиках с маленькими окнами. В доме две половины: мужская и женская. Спали на жестких циновках, рядом с ними дети и домашний скот, тут же и отхожее место. Что интересно, на мужской половине дома, гораздо чище, чем на женской. Заходить на женскую половину, посторонним мужчинам, категорически воспрещалось. Так, один раз, необходимо было оказать медицинскую помощь женщине, то хозяин, с палкой набросился на доктора, когда тот попытался пройти на женскую половину. Самое интересное, что тут же в доме, среди всей этой нищеты, можно было увидеть японскую технику, которую у нас, на родине, и не достать было. Поэтому наши солдаты, офицеры, там затаривались импортными джинсами, магнитофонами и прочей техникой. Все было в продаже и по очень низким ценам, по сравнению с тем, что у нас в Союзе можно было купить.

Ездила, основная масса населения, на автобусах, такого года выпуска, что было удивительно, как они еще двигались. Набивались в них, как «селедки в бочке», даже сверху, сбоку и на капоте. Но оружие было, в каждой семье: пистолет, автомат или ружье самодельное, все зависело от доходов или участия в боевых действиях.

Обучали мы и наших коллег из «Царандоя», как выявлять моджахедов, которые приезжали в город на разведку. Если стрелок, то правое или левое плечо, имели отметины от стрельбы и другие всякие приметы. Обучали и борьбе с бандами. Борьба с мелкими бандами, требовала изворотливости и изобретательства, так как они могли вмиг раствориться среди своих, и те молчали, как настоящие партизаны. Прибегали и мы к уловкам: обучили небольшую группу «царандоевцев», придали им бронированную автомашину, которую с помощью приспособлений загоняли в кузов другой большой автомашины, туда же сажали «царандоевцев», одетых в одежду крестьян и направляли в местность, где действовали моджахеды. Появление одинокой автомашины и предвкушение легкой добычи, действовало на бандитов безупречно. Они выскакивали на дорогу, и тут выезжали наши бойцы на бронеавтомашине и укладывали всех бандитов в один ряд.

Так день за днем и шесть месяцев пробежало. Пора было готовиться к отправке. Но за несколько дней поступило сообщение, что большой караван с оружием пересек границу и движется внутрь страны. Собрали и мы, большой отряд, и нас на БТРах подбросили к ущелью. Дальше, в горы, надо было идти. Разбились по группам, и друг за другом медленно стали подниматься. Нападения ожидали в любой момент, так как их разведка действовала тоже неплохо. На гору поднялись без всяких приключений, вдали виднелись кишлаки, и нам предстояло пройти мимо них. Первый прошли спокойно, но, когда чуть отдалились, с двух сторон ударили пулеметы и автоматы, пришлось залечь. Вызвали авиаподдержку и через некоторое время прилетели наши вертолеты и стали утюжить склоны, где находились моджахеды. Тут и мы пошли вперед. Положили человек 10 бандитов, остальные разбежались. С нашей стороны потерь не было.

Пока с этими разбирались, пришло сообщение, что караван с оружием нашими бойцами уже захвачен и надо, возвращаться домой. День уже клонился к вечеру, и начинало смеркаться. В горах быстро темнеет. Очевидно, поэтому руководство нашего отряда приняло решение, чтобы мы возвращались по той же дороге, что и поднимались. Вообще то, в горах, на данной войне, действовал негласный закон: «Никогда не спускаться вниз с гор, по той же дороге, что и поднимались». Но тут, видно, решили рискнуть. Пошли вниз. Нашей группе было приказано замкнуть отряд, обеспечить тылы. Весь отряд, было нас человек 150, спустился на дорогу, мы с Николаем шли последними и уже предвкушали ужин и отдых. Вдруг, впереди, с двух сторон раздались взрывы, произошел обвал и дорогу завалило. Нашу группу отрезало от остальных. Как я, Николай и наш командир Костя, очутились в метрах шести в расщелине, я не понял. Взлетели как птицы. Сверху посыпались пули, и мы стали отстреливаться. Со мной было снайперская винтовка и, успокоившись, я стал убирать один за другим душманов. Рядом стреляли Николай и Константин. Убедившись, что с нами так не справиться, душманы стали закидывать нас гранатами, несколько разорвались внизу, не причинив никакого вреда, но одна попала к нам на площадку. Взрыв сбросил Константина вниз, а Николай был тяжело ранен в грудь. Я затащил его подальше в расщелину и как мог, перевязал, сделал укол, но он потерял сознание. Тем временем, душманы подобрались к нам и я, схватив автомат, стал их расстреливать. Они отступили. Стало совсем темно, резко похолодало, одет я был сравнительно легко      и, прижавшись к теплому камню, продолжал стрелять, уже ориентируясь больше на шум. Подобраться к нам в полной темноте, даже горцам, было невозможно, слишком отвесные были скалы. Меня начало клонить ко сну, но уснуть я боялся, могло что-либо непредвиденное произойти. И я стал вспоминать свою Нинку, милую, любимую жену. Как я бы сейчас с радостью послушал ее ворчание в свой адрес, все ее претензии. Меня она предупреждала, что, если со мной что-то случиться, домой не возвращаться. Так, периодически постреливая, я разговаривал с женой и не спал. Как только чуть рассвело, я услышал шум вертолетов и залпы снарядов по верху ущелья, а следом и выстрелы. Это наши бойцы, десант высадили и пошли в атаку. Тут и силы мои кончились, я отключился.

Глава четвертая.

Очнулся я уже в лазарете.      Было темно. Пошевелил руками, ногами, вроде было все в порядке, все на месте и ничего не болело. Кроме меня, в палате никого не было. Я поднялся, рядом висел халат, накинул на плечи и вышел в коридор. Там, у стола, медсестричка книжку читает. Они увидела меня, вскочила: «Зачем вы встали, вам отдыхать надо». «Отдохну, обязательно отдохну. Сколько я спал», – спрашиваю у нее. «Больше суток»– отвечает сестричка. «А со мной еще бойцы были, где они?» «Один только живой остался, его в госпиталь в Ташкент отправили». И тут же, чтобы успокоить меня, затрещала: «А вы у нас герой. Один всю ночь с бандой воевали. Говорят, что вас к званию Героя Советского Союза представили». «А ты ничего не перепутала, меня то за что?» «Как за что? Вы там их человек двадцать положили и наших никого не отдали на растерзание». Вот так я узнал, что меня в Герои записали.