Родина

К понятию «капельница» прилагается чистая постель, уколы в ж…, или куда назначат и красивые медсестрички – но здесь ничего этого не было. Все это – осталось где-то там, в мирной жизни.

Капельница – это выпрошенная у медиков использованная «система», в которой вместо лекарства – слитая с БМД соляра. Соляра – капает капля за каплей на чадно горящий кирпич. Который хоть как-то греет палатку на шестьдесят душ, установленную менее чем в десяти километрах от центра Грозного…

Странно… было тридцать первое декабря, и они еще не вошли в город – но они точно знали, что они на войне.

А про то, что новый год – они почти забыли. Если бы не Динамо – он надыбал спирта с шипучкой и теперь у них было шампанское…

Одна сиська на полтинник человек.

– Чо, на штурм идем? А, Васюра?

Васюра, как самый грамотный среди них – ошивался при штабе, и потому знал больше, чем остальные.

– Не, мы в резерве.

– Точно?

– Точняк, если и будем заходить, то вторым эшелоном, после всех.

– Ну… за резерв – провозгласил Динамо.

Он был самый неунывающий из всех…

***

Ночью, несмотря на выпитое (да и чего там выпили то… смех один) – уснуть так и не удавалось. Да и как там уснешь, когда кровать – пропитана водой насквозь, и все пропитано водой, и в баню уже три недели не ходили…

Заснуть можно было только если намахаться за день…

Его пробудили… даже не звуки какие-то… а далекое сотрясение земли… так это здесь ощущалось. Какая-то вибрация в воздухе. Он какое-то время лежал… потом понял – нет, надо вставать. В таком месте как это – можно пребывать только в полной отключке…

Грязные, полупудовые буцалы стояли, где он их и оставил: у кровати. Бурча под нос, он натянул их, закинул на плечи бушлат. Спали не раздеваясь, иначе было нельзя… только укрывались бушлатом. В углу – дежурный скрючился у капельницы… на какой-то момент подумалось, что он спит… но нет, пошевелился. Сырым, ни теплым и не холодным воздухом – была наполнена вся палатка – воздух можно было пить, так он был насыщен сыростью…

Он откинул полог палатки, вышел. Ничего не изменилось – их маленькое, принесенное сюда издалека брезентовое царство – по-прежнему утопало в сырой, непролазной грязи. И только на горизонте полыхали зарницы, да вибрация… это расположенная невдалеке гаубичная батарея залпами била по городу…

– А ведь серьезно зарубились…

Он ступил в сторону. Динамо тоже не спал.

– Будешь?

– Не.

– Напрасно. Мальборо…

– Где взял?

– Где взял там уже нет…

В этом был весь Динамо… если у него были сигареты – то Мальборо, если телки – то Шэрон Стоун, не меньше. Они были полными противоположностями… Динамо пил жизнь полными глотками, а он…

Вот нахрена ему вздумалось бросать курить? Потому что это правильно… твою мать.

– Думаешь, завтра пойдем?

– Наверняка…

Динамо хлопнул его по плечу. Они всегда были вместе… еще с Рязани… в Рязани в одиночку не выжить. Даже кличка его Брат – была в какой-то степени производной. Есть Динамо, а вот Саня – это его Брат. Брат Динамо…

И все и всегда было так

***

Утром – пошли раненые…

Динамо – пошел в госпиталь… то ли выменивать спирт, то ли сестрички там были… и он конечно же – тоже пошел. И вот там – они увидели ряды носилок… их было так много, что они не помещались в палатках, и стояли прямо на улицах. А медперсонал – метался вокруг них, пытаясь помочь хоть кому-то.

А кому-то – уже и не пытались помочь.

Все планы ченча были благополучно похерены – и они повернули назад. Шли молча, каждый переваривая в себе то, что увидел. И уже на подходе к их… десантной улице, Динамо вдруг выпалил:

– Братан… ты же брат мне?

– Ну…

– Слушай… если там… ну, короче, если оторвет что-то там… или совсем плохой буду… ты меня таким не оставляй, лады? Мне калекой жить не охота.

– Братан… о…л?!

– Мне калекой жить не охота… – как заведенный повторил Динамо

И вдруг – рванул его за замызганный рукав

– Брат. И еще. Если я…. не вернусь, короче – ты о Надьке… позаботься там, ладно. Пацан совсем мелкий, а ей одной…

В этом был весь Динамо – как осколком бутылки по сердцу… и ведь не заметил, он в этот момент был совершенно искренен, как и всегда.

– Обещай мне, брат.

Он вырвал руку

– Пошел в ж…!

Он так и не смог этого забыть. Пытаясь выбить клин клином – уже будучи сотрудником ФСБ он искал, говорил, встречался с людьми, копался в архивах. Все пытался понять – что же произошло в ту проклятую новогоднюю ночь…

В самом начале декабря – сконцентрированная на трех направлениях, моздокском, владивостокском и кизлярском направлениях группировка – получила задачу начать движение в район Грозного. При этом – так спешили, что операции не дали даже названия. Командовал – лично Грачев, министр обороны.

По плану – достичь столицы Чечни, ставшей теперь Ичкерией – планировалось за десять дней, фактически на это затратили шестнадцать. Причин было две. Первая – декабрьская Чечня, это температура около нуля, периодически тут же тающий снег и грязное глиняное месиво, способное остановить даже гусеничную технику. Вторая – местное население. Вопреки расчетам – оно совсем не было радо видеть русских. и не только в Чечне, но и в соседних республиках. На всех направлениях выдвижения – создавались пикеты, вперед ставились женщины, дети, старики, за их спинами – мужики, часто с холодным, а то и огнестрельным оружием. Колонны блокировались, буквально бросаясь под колеса, дальше – пытались вывести из строя ходовую, заливали краской триплексы. Были случаи разоружения – солдаты просто не могли стрелять в безоружных, да и приказа такого не было. Морально-психологическое состояние частей уже на окраинах Грозного было тяжелым, ни солдаты ни офицеры не были готовы к такому.