София в парандже

Я, ваш брат по религии, Абу Усман, обращаюсь к вам и хочу начать со слов нашего великого Пророка (мир ему и благословения Аллаха): «Кто умер и не сражался, и не имел намерения к сражению, тот умер на одном из видов лицемерия».

Эти слова показывают нам, что джихад является величайшим деянием Ислама, что джихад сегодня становится обязательным для спасения Уммы.

Сегодня, дорогие братья, Умма находится в таком униженном состоянии, в таком бедственном состоянии, что джихад становится обязательным для всех нас. джихад является фард айн.

Я обращаюсь к муджахидам: мы сегодня – авангард джихада, мы сегодня – спасители этой Уммы.

Муджахиды сегодня в первых рядах. Почему? Потому что муджахиды любят Аллаха, любят Его религию и своего Пророка (мир ему и благословения Аллаха).

Я хочу обратиться к братьям всего мира, к братьям Шама и Афганистана, к братьям Кавказа и Пакистана, ко всем муджахидам. Я молю Аллаха за вас. В первую очередь я хочу принести соболезнования в связи с потерями братьев, которые покинули нас.

Мы знаем, что они не погибли, что они живы и получают удел у своего Господа. Мы знаем, что они ждут нашего присоединения в Раю, иншааЛллах. Мы просим Аллаха, чтобы Он дал нам иман и позволил присоединиться к нашим братьям, чтобы Он дал нам степень Шахады в этом джихаде.

Сегодня мы выполняем приказ Аллаха, и мы в авангарде этой Уммы, поэтому я прошу, братья, активизировать джихад, активизировать операции по уничтожению врагов Аллаха.

Также хочу обратиться к братьям мусульманам, которые живут на территориях, оккупированных кяфирам и мусульманских земель, – не забывайте, что и для вас джихад сегодня является священным фард айном. Не забывайте, что мы сегодня одна Умма.

Если сегодня идет джихад в Сирии против врага, который хочет уничтожить Ислам, то и для вас это становится джихадом, для вас это становится фард айн.

Я призываю вас, чтобы вы уничтожали врагов Аллаха, там, где вы находитесь. Я призываю вас, чтобы вы уничтожали врагов там, куда доходят ваши руки, чтобы вы открыли фронты джихада.

Сегодня идет тотальная война. Она не нами была объявлена кяфирам, а кяфиры объявили ее нам. Когда идет тотальная война, не остается мирного населения. Если нам объявили тотальную войну, то Аллах разрешает нам воевать с ними так, как они воюют с нами. Когда они бомбят мусульман, они убивают и стариков, и женщин, и детей. Потому мы имеем сегодня право воевать с ними так, как они воюют с нами. Я призываю вас, воюйте с ними, уничтожайте их, не оставляйте в живых никого из них. Это приказ Аллаха. А мы, как богобоязненные, искренне верующие, должны выполнять приказ Аллаха.

Заканчивая свое обращение к вам, дорогие братья, я хочу сказать, что я являюсь амиром не потому, что я лучше вас. Нет, я хуже вас, но сегодня по воле Аллаха на мне лежит эта ответственность.

Я хочу искренне выразить вам свою любовь, всем тем, кто является искренне верующим в Аллаха и Его религию. Да поможет нам Аллах на этом прямом пути и убережет от тех, кто сбивает с этого пути. Мир вам и милость и благословения Аллаха, дорогие братья!

Аллаху Акбар, Аллаху Акбар, Аллаху Акбар!

Возвращался в Софию я в полном расстройстве духа.

Нет… конечно, я был рад, что вывел еще одну тайную ваххабитку на чистую воду… приходилось, знаете ли, видеть, что они творят. Ужасало другое – скорость и неотвратимость распространения заразы. Такое ощущение, что мы имеем дело с чумой, распространяющейся по городу подобно пожару – и спасения от нее нет…

В городе сделал несколько кругов – не следят ли. Остановился у киоска… там продавали какие-то острые колбаски. Целый день на кофе – только колбасок мне и не хватало…

Уже доедая, я заметил, как напротив припарковался «Мерседес». Мне туда…

Генерал Иванов был одет как будто только что ехал с теннисного корта, – футболка-каскетка черного цвета с буквами FBI, настороженные глаза…

– Как обжились?

– Нормально, – буркнул я. – Как у вас?

Генерал положил на колени кейс, открыл его и, достав фотографию, протянул мне:

– Этот?

Коммандера Сикерда я не так хорошо знал, но на фотографии точно он. Он был снят с помощью длиннофокусного объектива выходящим из самолета…

– Этот.

– Прилетел во Враждебну[3] первого сентября этого года, рейс из Кутаиси, с пересадкой во Франкфурте.

Я сразу не въехал. Потом дошло.

– Простите… откуда рейс?

– Кутаиси…

Грузия. А там-то он что делал?

– Самолет был полон, – продолжал обстоятельно докладывать генерал, – но мы проверили всех пассажиров. Вместе с ним прилетели вот эти трое.

Еще три фотографии.

– Степан Суворов, Гига Горчеладзе и Антон Сигуа.

– Разрешите?

Фотографии были распечатаны на хорошей, но обычной принтерной бумаге. Я взял и стал медленно перебирать их. Конечно, по виду человека про него ничего не скажешь, но очень похоже на какую-то спецгруппу.

– Я могу забрать?

– Да, конечно. Все они указали в качестве цели путешествия туризм, все поселились где-то в городе на съемной квартире, а не в отеле. Наша контрразведка не следила за ними, они просто выехали в Софию, и больше мы о них ничего не знаем.

Я кивнул. Вообще – все очень странно. И полностью не соответствует тому, что мне сообщил Слон, осталось понять – Слон врет мне или наврали ему? Второе запросто может быть, Сикерд давно ведет не двойную даже, а тройную игру – служит США, нам и наркомафии, причем последнее – не по своей инициативе, а с поддержкой кого-то из больших американских верхов. Вполне возможно, что он соврал, отправляясь в Болгарию, и эта ложь, в конце концов, добралась и до Слона.

– Как насчет телефона?

Генерал достал распечатку. Звонки плюс перемещения. Последний раз телефон был отслежен семь дней назад – то есть в день исчезновения. Это ничего не значило – Сикерд мог и сам отключить телефон, могли и похитители.

– Благодарю. Еще что-то?

Генерал достал сшитые степлером листки бумаги, протянул мне. Знакомые формуляры Интерпола.

Так… Гига Горчеладзе, Антон Сигуа. Грузинское землячество, связи с криминальным авторитетом Дато Кутаисским. Сигуа имел норвежское гражданство и уже успел там посидеть – три года за грабеж с применением насилия. У Горчеладзе европейской истории не было – может, ездил пару раз, но не более того. Степан Суворов имеет вид на жительство в Испании, там у него недвижимость. Измайловская ОПГ.

Мафия. Ворье.

Вы, кстати думаете, что если на улице не тусит у кафешек бритое бычье и к вам в офис не приходит такое же и не спрашивает, кому платите, то и бандитов нет?

Ошибаетесь, есть, никуда они не делись. Я в Европе пожил, знаю, сколько их там. Получили вид на жительство, купили какую-никакую хатынку или, прикинувшись сиротами, от государства получили – и живут, небо потихоньку коптят. Готовые на любой «движняк» кроме голодовки…

– В Болгарии на них нет ничего?

– Нет.

– Недвижимость? Может, Золотые Пески?

– Ничего нет.

– А грузинская мафия здесь есть? Мне бы информацию.

– В следующий раз. Теперь ваша очередь… – кивнул генерал.

Вместо ответа я подцепил к айфону наушники, протянул ему и пустил запись. Генерал начал слушать – не дослушал, вырвал динамик:

– Что это? Откуда?

– Запись сделана в Пернике. В квартире, в которую зашла дочь генерала Стоянова, Катя…

Генерал начал стремительно бледнеть.

– Товарищ генерал… черт! – Я открыл дверцу – мы в машине были одни – и крикнул: – Генералу плохо!

До больницы довезти мы его успели. На мое счастье – не успели бы, никогда бы себе не простил. Я стоял в палате и смотрел не на генерала, а на линию его сердцебиения на мониторе. Она была неровной.

– Нет… быть не может… – повторял он себе под нос. – Нет…

– Отдохнуть бы вам… – сказал я.

Генерал вдруг с неожиданной силой схватил меня за руку:

– На пленке нет ее голоса! Вы слышали ее голос?!

– Нет, – честно ответил я.

– Тогда это может быть ошибка!

Мы посмотрели друг другу в глаза… Мне было жаль генерала Иванова, жаль себя, жаль эту страну и весь этот гребаный мир. Но сделать с этим я ничего не мог.

– Может, и ошибка…

– Вы…

– Я разберусь. Отдыхайте…

Когда я вышел из палаты, телохранитель со злобой посмотрел на меня. Я его понимал – я и сам был зол на себя…

Шпиц был за рулем, я позвонил ему и назвал свое местонахождение. Он подвез меня до города, до нашего логова.

В качестве «политинформации» я дал прослушать запись ролика. «Морпехи» слушали молча, ничем не выдавая своих эмоций.

– Запись сделана мною сегодня в городе Перник. В квартире, куда зашла дочь генерала Стоянова, министра внутренних дел Болгарии.

– Пипец, – нецензурно выразился Трактор. Он вообще любил выражаться, я это заметил

– Когда ее «топтали»[4], ничего не заметили?

– Да нет. Ученая, в очках ходит. Это первое. Второе – наш американский друг. Помните?

Все дружно кивнули.

– Въехал в Болгарию в сопровождении трех «быков». Двое из грузинской воровской пристяжи, один – Измайловская ОПГ. Прилетели из Кутаиси. То есть перед тем как ответить, где он, надо понять еще, а что он тут делал?

…

– Задачи на завтра. Делимся на две пары. Одна пара принимает Катю Стоянову и водит ее везде. Вторая пара едет в Перник, ставит камеры и принимает под наблюдение дом, в котором побывала Катя. Кто входит, кто выходит, фотографии – одним словом, все. Вопросы?

Вопросов не было.

– Я завтра попробую пробить, что тут вообще происходит, по «братве». Если мы это поймем, будет проще работать.

…

– Надеюсь, напоминать не надо – отныне Катю Стоянову и любых контактирующих с ней лиц мы воспринимаем как потенциально очень опасных. И меры предосторожности принимаем соответствующие…

В загашнике у меня был спутниковый телефон. Поднявшись на крышу, я позвонил человеку, который мог мне помочь разобраться, что тут происходит по «братве». Горан… мой контакт из старой жизни. Жизни, которую я уже почти забыл.

– Алло?

– Горан?

– Кто это?

– Твой друг. Владимир.

Владимир – под этим именем я жил в Прибалтике и Швеции. Потом я поменял его, причем вполне официально, правда, не без помощи шведской спецслужбы СЕПО. Короче, это долгая история.

Горан был мне очень сильно должен, и он об этом знал. Я не давал ему возможности отдать долг полностью и, таким образом, имел отличный канал связи с криминальным миром Европы. В свою очередь, Горан тоже понимал, что дружить с такими, как я, выгодно. Тем более что я особо ничего такого и не требовал.

– Как поживаешь? Ты где сейчас? Говорили, ты в полицию подался.

– Уже обратно выскочил. Не пришлась мне по душе собачья служба.

– Я и не сомневался. Ты слишком свободный для этого.

– Слушай, – в лоб спросил я, – если я назову тебе несколько слов, можешь сказать первое, что тебе придет в голову?

– Первое?

– Ну да. Игра такая.

– Давай попробуем.

– Турция. Грузия. Болгария. Наркотики. ИГИЛ. Русская мафия. Измайловские. Исламские экстремисты.

…

Слово «наркотики» я включил в список, несмотря на то что дело, как оно виделось первоначально, не имело никакого отношения к наркотикам. Но я-то знал о маленьком приработке коммандера Сикерда.

Горан молчал. Я начал беспокоиться.

– С тобой все в порядке? Ты на связи?

– Я на связи. У тебя все в порядке?

– Я хочу вовремя понять, когда станет не в порядке, о’кей?

…

– Горан. Ты здесь?

– Примерно с год назад в Европе появился дешевый порошок. Очень дешевый.

– Порошок из Афганистана?

– Не совсем. Но той же самой марки. Сначала его было немного. Потом пошло все больше и больше. Южным маршрутом. Что задело интересы очень и очень многих игроков. Цены продолжают падать, почти как на нефть. Теперь доза порошка стоит меньше, чем чек на дискотеке. Когда такое было…

Я посочувствовал незнакомым мне наркобаронам. Действительно – полиция товар изымает, логистика сколько стоит, афганских крестьян надо проавансировать под будущий урожай. А тут цена упала настолько, что марка «экстази» стоит дороже, чем доза порошка. Действительно, когда такое было. И куда крестьянину податься?

– …распространяют в основном беженцы, там у них можно килограммами покупать, если деньги есть. А прикрывают их упомянутые тобой… психи.

А прикрывают их боевики Исламского государства. Что вполне разумно – настало время конвертировать страх в денежные знаки. Когда я только начинал, в Европе очень боялись чеченцев. До них была русская мафия – но она могла просто пристрелить, а чеченцы головы отрезали. Потом, когда у нас в Чечне порядок навели, чеченцы сдулись, уступили часть позиций албанцам, у которых на юге Европы целый наркоанклав, охраняемый армией США. Но боевики Исламского государства по отмороженности УЧК[5] немалую фору дадут.

– Сам понимаешь, людям терять заработок… не в жилу, пытались выяснить, что да откуда. Те, кто пытался выяснить, пропали. Ходит слух, что порошок не из Афгана, из Турции. Или из Грузии. А лаборатория – то ли в Болгарии, то ли в Румынии.

– А измайловские при чем?

– А при том, что в Испании измайловские – в близких с местными. И тогда сидели на потоках, и сейчас, так что, если кто и заинтересован в том, чтобы ситуацию эту прояснить, так это измайловские.

Я моментально смоделировал дальше. Сикерд, скорее всего, прибыл в Кутаиси по наркоделам. А вторым, вероятно, был Степан Суворов. Сикерд – «смотрящий» от колумбийцев, а Суворов – от измайловских. Преступный мир СССР, несмотря на границы, един до сих пор, и Суворов имеет право от измайловских предъявлять грузинским ворам в законе. Он и предъявил. Судя по тому, что из Кутаиси в Болгарию они летели уже вчетвером, грузины поклялись, что они ни при чем. И что-то мне хочется им верить – наш воровской мир никогда не имел дело с исламскими экстремистами, а исламские экстремисты никогда не стали бы иметь дело с грузинскими ворами, потому что они – христиане, то есть кяфиры. Грузинские воры дали двоих своих, они вылетели в Болгарию и пропали с концами. Вопрос только, кто их взял – наркомафиози или исламисты? Или те и другие – в одном лице? Или те, кто «крышует» здесь этот бизнес?

– Горан… а, к примеру, македонцы могут иметь к этому отношение?

– Вряд ли. Они завязаны на итальянские потоки.

Первая хорошая новость. Если бы и македонцы были в этом замешаны, то нам надо было бы улетать первым же рейсом – пока не пропали, как пропал Сикерд. Вообще, то, как пропал Сикерд – быстро и неожиданно, – наводило на мысль о предателе.

– Спасибо, Горан. Не забуду.

– Как раз наоборот, – серьезно ответил Горан, – я бы забыл все, что слышал. И никогда не вспоминал…

ПЕРНИК, БОЛГАРИЯ

20–21 сентября 2016 года

Ночь прошла спокойно, я так и заночевал в машине, в окрестностях Перника (отъехав подальше от дороги), а утром проверил почтовые ящики. На одном из них был сигнал о срочном контакте.

Поскольку АНБ и прочие западные спецслужбы постоянно мониторят трафик, мы придумали простое, но на сто процентов надежное средство односторонней связи. Речь идет о так называемых «разорванных файлах». Каждый компьютерный файл любого формата представляет собой уникальную последовательность битов и байтов. И существуют программы, позволяющие как бы «отрезать кусок» от этой последовательности, а потом восстановить всю программу целиком. Программу, у которой оторван кусок, можно свободно пересылать по Интернету, не имея того самого уникального куска или компьютера с программой, которая отрезала этот кусок, – восстановить ее будет невозможно. Мы же придумали программу с двумя уникальными ключами – отрезками. Один из них хранится у меня (у меня их более десятка, на случай, если придется послать несколько сообщений), а другой – в Москве… ну, скажем у Слона. Если необходимо, тот же Слон сращивает программу, пишет текст, после чего отрезает ровно тот же кусок, что и до этого, и посылает программу с отрезанным куском мне. Второй экземпляр того же самого куска – ключа – хранится у меня, я использую его для того, чтобы восстановить файл, и читаю его. Куски никогда не пересылаются через Интернет, они передаются только из рук в руки. Основная часть файла пересылается по Интернету, но, не имея того самого куска, британцы и американцы, перехватив основное содержимое файла, никогда не смогут прочесть его. Чтобы прочесть, им потребуется физический доступ либо к компьютеру отправителя, либо к компьютеру получателя. А это, скорее всего, невозможно.

Таким образом, мы могли общаться по Интернету быстро и называть вещи своими именами, а наши противники не могли получить содержимое наших переговоров.

Информацию я получил на телефон и перенес ее на нетбук, который не имел доступа в Интернет. Срастить программу и файл-ключ заняло чуть больше минуты. Слон писал предельно откровенно.

Люди, заснятые тобой в Чернике, опознаны. Номер один – Басиль ибн Аффан, бывший подполковник сирийской армии. Кличка «Рашид». В две тысячи двенадцатом перешел на сторону оппозиции, один из основателей Свободной Сирийской Армии. Внес большой личный вклад в формирование вооруженной оппозиции и массовую измену солдат правительству на первом этапе войны. В две тысячи четырнадцатом исключен из состава военного совета ССА по настоянию американцев за неоднократную передачу американских военных грузов Джабхат ан-Нусре и Исламскому государству за деньги. Предположительно – агент турецкой военной разведки, с сентября две тысячи четырнадцатого его местонахождение оставалось неизвестным.

Второй, изображенный с автоматом, – это полковник внешней разведки Афганистана Самандар Дост. До 2001 года – активный участник банддвижения Афганистана, выступал против Талибана на стороне Исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекмкатьяра. Был приговорен к смерти Исламской Шурой Талибана. В две тысячи первом году вернулся в Кабул вместе с американцами и Северным Альянсом. Работал в полиции, был назначен начальником управления по борьбе с выращиванием наркотиков и наркоторговлей, затем переведен в разведку. После отставки президента Карзая в отношении его возбудили уголовные дела по фактам причастности к контрабанде наркотиков, коррупции и сотрудничества с неназываемой иноразведкой – полковник Дост скрылся из страны, и его местонахождение до сего времени оставалось неизвестным.

Примечания