Ликвидатор

В машине – время было рабочее, пробки были не особенно чтобы сильные, это когда все с работы или на работу едут, Москва встает – он достал наладонник. Удобная штука, лет пять назад и подумать было нельзя: тонюсенькая книжка, и ты все время в Сети. Набрав нужный адрес, он ждал, пока подгрузится приложение… подгрузилось. Посмотрел рейсы – есть подходящий. Чертыхаясь, натыкал свои данные, оплатил с кредитки. Москва – Париж, вылет через три с половиной часа. Электронный билет – тоже удобно, распечатывать даже ничего не надо, просто тебе распечатают купон прямо у стойки. Три с половиной часа – и прощай, ненавистная Россия. Там, в двух банках – лежит немного на жизнь. Миллиона три евро. Деньги обесцениваются, зараза, но если скромненько жить – хватит. Можно будет на Лондон выйти, предложить свои услуги кому надо в качестве посредника – может, и заинтересуются, отломят немножко. В конце концов – они там все по пятнадцать лет кукуют, их в Москве никто не помнит, ни к кому не подкатиться. А он многое знает и многих знает… вхож, в общем. Может еще пригодиться… делу возрождения демократической России…

– Спасибо, здесь остановите…

– Пожалуйста, дарагой…

Его аж передернуло. Черные… понаехали. Никакого спасу от них нет.

Дал денег, вышел из машины. Поковылял домой, присматриваясь – машины с лишними антеннами, фургоны с высокими кузовами и глухими стенками, стоящие непонятно зачем, – все это сигналы опасности. Но ничего подобного не было – лишь проезжали обтекаемые, разноцветные машины, новехонькие – и все это казалось чужим каким-то, наигранным, непостоянным.

Поднялся наверх, когда открывал дверь – сердце замерло. А вдруг дома уже дожидаются. Но нет – никого нет, тишина, только пыли много. Домработница заболела.

Начал кидать в сумку для тенниса все, что под руку попадет, предварительно вытряхнув оттуда все принадлежности, потом рассмеялся. Господи, чего это он?! Он же радоваться должен. Еще три часа – и он не вернется больше никогда в эту быдластую страну, где дорогущие лимузины шкандыбают по разбитым дорогам, где последний лох на «Приоре» считает своим долгом не уступить «мерсу» с мигалкой, где твоя баба, которую ты драл во все дыры, вдруг пошла и подорвалась вместе с президентом. Где в ресторанах обслуживают так, как будто делают тебе великое одолжение, где хамят по поводу и без, где все стоит денег, где нельзя расслабиться и просто жить ни на минуту, ни на секунду. Он возьмет те деньги, которые он вырвал отсюда, и уедет. И будет жить в стране, где все вежливы и никто не отравлен бациллой вселенского равенства и перманентной революции, где утром моют тротуары с мылом и бесплатно предлагают булочку собственной выпечки, если ты закажешь кофе – просто из желания сделать тебе приятное, а не в расчете на то, что ты останешься и закажешь большой завтрак. Он просто плюнет на все и на всех и будет жить в нормальной, не искалеченной сотней лет вялотекущей гражданской войны стране, и хрен кто и когда его выдаст оттуда. Потому что там хорошо понимают, что они – люди, а здесь – двуногое, жаждущее мщения зверье. И зверью на расправу никто и никого оттуда не выдает.

С этого момента его действия стали осмысленными, а на лице прописалась улыбка. Он опустошил все заначки, какие у него были на черный день, открыл сейф и ссыпал в отдельный мешочек все, что показалось ему ценным – кольца, запонки, подаренная серебряная фляжка. Проверил кредитные карточки – наличкой деньги нельзя вывозить, поэтому обязательно должна быть кредитка. Взял самый дорогой костюм из всех, которые у него были, из Лондона, с Гермини-стрит, и упаковал его. Взял несколько наборов из трусов и носков, мыльно-рыльные…

Сел в холле…

Прощай, немытая Россия. Как же я тебя, б… ненавижу…

Вышел. В последний раз запер за собой дверь. Осторожно, как мышка из норы, выглянул во двор – чисто. Ничего и никого, только какая-то бабка из старых, со своей собачкой, которой давно бы пора и подохнуть. Бабке, не собачке. Лет под девяносто, а вон, шкандыбает, старая. Воздух переводит…

Вышел на улицу, огляделся. Увидел неспешно катящийся «Форд Универсал» желтого цвета с шашечками, махнул рукой.

Водила был украинцем. Болтал без умолку на своем убогом диалекте…

По радио давали новости…

…Правительство США подтвердило тот факт, что бывший президент США Джордж Герберт Уокер Буш скончался в Москве после покушения на него, предпринятого вчера в гостинице «Метрополь». О состоянии президента России ничего неизвестно, но официальные власти опровергают информацию о том, что президент мертв либо находится при смерти. Как уже ранее сообщалось, спецслужбам России и США уже удалось установить местонахождение и ликвидировать часть террористической группы, ответственной за покушение. Лидер террористической группы, гражданин России Хадуллаев Леча Салманович, вице-чемпион мира по кикбоксингу, при задержании оказал сопротивление и был уничтожен. Генеральная прокуратура России возбудила уголовное дело по статье «террористический акт»…

– Вот шо делают, гады… – возмутился водитель и даже ударил от избытка чувств рукой по баранке. – Шо им не живется как людям, а? Вот как раньше жили, а? Ни тебе взрывов, ни тебе чего. Приехал в Москву, в Мавзолей сходил, в ГУМ свернул, все тихонько, культурненько. А сейчас… Тут взорвали. Там убили. Щас менты опять зверствовать на дороге будут, пашешь, пашешь, тут на лапу, там за квартиру – и что остается? Шиш да маленько! Да еще эти. Нет, вот таких вот – вешать надо. А вы как думаете…

Владимир не ответил.

– Вот чего им только надо. Говорят, баба подорвалась – наша была. Красивая. И чего ей не жилось? Хоть как – да все равно пожить-то хочется. Не…

Владимир молчал. На горизонте уже виднелся стеклянный прямоугольник Шереметьево-два…

Еще раз – на измену подсел у стойки «Эр-Франс», когда, нервничая и потея, ждал билета. Все-таки раньше… купил билет – вот он. Деньги заплатил – вот они, в руках их держишь. А сейчас – туда ткни, сюда ткни. Ни денег, ни билета нормальных. А если не туда ткнул? Сиди, кукуй…

Девица – высокая, с длиннющими ногами, восточным разрезом глаз, какая-то нацменка (за щеку бы присунуть) – посмотрела на его паспорт.

– Не распечатал я билет. Некогда было…

– Все в порядке, не переживайте. Сейчас посмотрим…

Сердце замерло.

– Да… бронь подтверждена. Минуточку…

Из принтера с тихим шорохом выскользнул купон.

– Ваш билет, господин Екимов. Можете присесть вон там, как только будет посадка на рейс, мы вас позовем.

Володя подхватил сумку, потея, двинулся в указанном направлении. Плюхнулся в кресло ВИП-зала.

Еще немного. Еще чуть-чуть…

Напротив сидела баба. Как назло – длинноногая, блондинка, похожая чем-то на Алену. Холеная, ухоженная, наверное, летит в Париж на шопинг, вытянув из своего папика на поездку. Или насосала…

Тварь, что же она так-то…

Что ей не нравилось? Он начал вспоминать… его вполне могли назначить на должность Представителя президента по Северному Кавказу. И он уже почти… думал, чтобы сделать ей предложение, потому что, начиная с определенного уровня иерархии, на неженатого смотрят как на потенциального предателя. Это еще с КГБ осталось, там неженатых за границу не выпускали. Неженатому чего – подхватился и пошел. А у женатого – семья, дети. А кому еще предложение делать – не этим же соскам-секретуткам. А Алена – не только от…ать, но и слово дельное сказать может, и в прессу протолкнуть что надо. Да и привык он к ней…

Тварина…

Чего не хватало? Может, врут, не она была. А зачем врать? Она, не она. Не дочка чья-то, чтобы врать. И чего она?

Базарили по тихой, что она после того, как… увидела тогда, в общем, у черной масти по рукам пошла. Да только такое про любого сказать могут, если каждому верить. Ну, может, легла под кого-то черного – чтобы его забыть.

Не, ну гадина! Так подставить человека! Лучше бы она его клофелином опоила и всю квартиру вынесла. Лучше бы она его на пленку записала, что он по пьянке трепался, и потом все это в Интернет сбросила. Господи, да лучше бы он ее своими руками задушил, и то лучше было бы. Черт его знает… подумают, что он убил Папу… за такое на краю света достанут.

Объявили посадку. Москва – Париж. Он понял это по тому, что люди вокруг стали подниматься. Поспешил следом, потной рукой нащупывая в кармане дипломатический паспорт – ему через «зеленый коридор».

Народу в «зеленом» было совсем немного. Он пристроился к коротенькой очереди, нервно нащупывая потной рукой паспорт – как вдруг почувствовал, что кто-то встал сзади, кто-то большой и сильный. Прежде чем он успел понять, что это значит, рука легла ему на плечо.

– Гражданин Екимов?

Рванулся изо всех сил, но стоявший впереди молодой человек повернулся и дважды, как кувалдой, ударил его, в пах и в живот. Чиновник упал на колени, давясь спазмами, кто-то профессионально схватил его за обе руки и вздернул вверх. С двух сторон разом – цепкие руки прошерстили карманы, похлопали по поясу – на случай пояса шахида.

– Чисто.

– Чисто.

– Сворачиваемся. В машину его. Дим, сумка…

Двое – нагнув раком, вывели его в зал ожидания и то ли повели, то ли потащили к машине…

– Я сотрудник Администрации Президента! – вскричал Володя, немного продышавшись от боли. – Член партии «Единая Россия»! Это какая-то ошибка!

Сильная рука рванула его руку вверх, вызвав очередную вспышку мучительной боли.

– Шагай, пидорюга! – Голос спецназовца из группы захвата был полон ненависти. – Член партии, на… Щас мы тебя по ошибке вместо Лефортово в бутырский петушатник определим, в общую камеру, там тебя быстро к делу пристроят. Шагай, мразь!

На зрелище – двое ведут какого-то жирняка, еще двое сопровождают – собрался народ. Люди останавливались, смотрели. Со смертной тоской Вова видел, что среди них нет ни одного сочувствующего лица, ни мужского, ни женского, ни старческого. Лица (какие лица? морды!) злобные.

Торжествующие – мол, попался, гад, не успел уйти. Холодно-непроницаемые – мол, придет наше время, ты еще не так ответишь, будешь сапоги лизать, умоляя не расстреливать.

Зверье. Мрази. Твари. Как же я вас ненавижу! Будьте вы все прокляты! И ваша страна поганая – будь она навеки проклята…