София в парандже

– Нет, Турция. В Турции семьдесят тысяч фермеров выращивают опиумный мак легально. Именно турки вывели сорта мака, которые позволяют получить в несколько раз больше наркотика, чем обычный природный мак. Они экспортируют все это для потребностей лекарственных компаний. Но никто не знает, сколько мака они утаивают и перерабатывают на героин. Все это идет в Европу… через нас и через Украину. Афганистан – мировой враг, американцы воюют с ними, а Турция – друг, они помогают им, чтобы снова были османы.

– Я только что из Турции, – сказал я, чего говорить был не должен.

– Тогда что я говорю… Они хотят вернуться в девятнадцатый век, понимаете? Хотят, чтобы был ислам.

– Мы говорили о Стоянове, – напомнил я.

– Постепенно мой человек поднялся очень высоко в тайной иерархии. В девяносто седьмом Усама бен Ладен приезжал в Боснию, собирались все. Там был и мой человек. У меня есть снимки и записи бен Ладена, которых нет больше ни у кого в мире! И вдруг – его убили. Жестоко убили, видите фотографию?

– Он мог провалиться по тысяче разных причин.

– Да. Но это был не просто агент. Это был… дальний родственник. Я много лет тайно вел расследование…

– Служебное.

– Да. Чтобы понять, что произошло. В конце концов, я решился на эксперимент. Была информация, о которой знали только я и Стоянов. Через два дня исламисты об этом тоже узнали. Человек, которого я якобы должен был арестовать, скрылся.

– Он мог просто испугаться.

– Нет, Александр, не мог. Дело в том, что этот человек не был виновен ни в чем… уголовном. Он не мог испугаться, только если ему не сказали.

– Хорошо, что вы сделали потом?

– Я пришел и спросил.

– Кого?

– Стоянова.

– И что?

– Он все отрицал. А через день меня уволили, якобы за нарушение порядка работы с секретной документацией.

Только большим трудом мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица. Вот представьте себе, приходите вы к начальнику и спрашиваете: Сидор Карпыч, а не являетесь ли вы агентом МОССАДа? Ну как? По-моему, после такого шансы сохранить работу становятся просто минимальными.

– Когда это было?

– Два года назад. – Генерал постучал ладонью по капоту: – Да вы угощайтесь…

– Благодарю.

– Как видите, я не бедный человек, я нашел работу… но происходящее не дает мне покоя. Когда меня уволили, многое из того, что произошло – тогда и представить себе было нельзя. Не было ИГ… точнее, они были, но про них никто не знал. Не было расстрелов в Париже, не был взорван ваш самолет над Синаем. А теперь… Болгария стала одним из мест, где через границу с Турцией просачиваются беженцы. Мы не знаем, кто они и что они замышляют. Недавно я был на границе… есть такое село Звездец. Это бывшая военная часть, раньше в военном городке жили цыгане, а теперь цыгане пропали, и там мусульмане. Нас заставляют принимать все больше и больше беженцев. Я – болгарин, как только я вижу их – душа моя кричит о тех временах, когда наш народ находился под оккупацией. А теперь я думаю о том, что, если мой учитель Драгомир Стоянов является тайным сторонником ИГ, нам всем конец. Теперь понимаете, почему это так важно?

Я смотрел генералу в глаза, и мне не нравилось то, что я видел. Дело в том, что любой детектив должен быть психологом, причем намного большим, чем полицейский. У нас нет УПК, и потому нам надо понимать человеческую природу и распознавать ложь лучше, чем это делают полицейские. Бывает, когда человек просто лжет. Бывает, когда у него не все дома.

Бывают состояния, пограничные между адекватностью и неадекватностью. Но я не видел у генерала Иванова ни одного признака, свидетельствующего о его душевном расстройстве или неадекватности. Он был полностью адекватен и беспокоился за свою страну. Вот и все. И он на самом деле верил, что Стоянов принял радикальный ислам. А я должен был что-то делать с этим.

– Стоянов мог продать информацию за деньги?

– Этого не может быть, – энергично закивал головой Иванов. – Мы боролись с мафией. Можно было продаться мафии и стать миллионером, так многие делали. Но он не продался. Он не брал деньги, хотя ему предлагали. Это самое простое оправдание… но нет. Он принял ислам. Отуречился. Другого объяснения нет.

Я помолчал, потом кинул в рот кусочек колбасы и прожевал. Действительно вкусно.

– Мне нужна машина. Неприметная… такая, чтобы не выделялась в потоке. И квартира.

– Будет.

– Бинокль, видеокамера, фотоаппарат с объективом. Телефон, и… знаете, есть такое приложение, чтобы незаметно снимать на ходу. Ноутбук и переходник к нему, ридер для карточек[1 - Имеется в виду ридер, чтобы считывать карты памяти фото- и видеокамеры. – Здесь и далее прим, автора.].

– Будет.

– Какие-нибудь документы на мое имя. Чтобы недосматривали.

– Будет. Только фото надо сделать.

– Еще знаете… такие камеры, веб-камеры для наблюдения. Для улицы. И адреса генерала Стоянова. Дом… работа.

– Будет.

– Охрана у генерала большая?

– Три человека. У государства нет денег на охрану.

– Профессионалы?

– Да.

– Хорошо. И пока я проверяю информацию, выясните, куда делись американцы. Я так понимаю, вы это можете.

Генерал покачал головой. На языке болгар, это означало «да».

Информация к размышлению

(Документ подлинный)

В среду на популярном среди россиян болгарском курорте Бургас совершен теракт. Смертник подорвал в местном аэропорту автобус с израильскими туристами, прилетевшими на отдых.

Информация из оцепления приходит крайне скупая и противоречивая. Аэропорт Бургаса по-прежнему блокирован полицией. Туда никого не пускают. Здесь скопилось большое количество пассажиров, которых сейчас автобусами отправляют в близлежащий аэропорт – в Варну. А некоторые отказываются лететь и уезжают своим ходом, например, в Софию.

Известно, что взрыв произошел примерно в 17.30 вечера по местному времени, в 80 метрах от выхода из аэропорта, в крыле прилета – это парковка, где расположены автобусы. Взрыв прогремел в автобусе в тот момент, когда в нем находились 40 израильских туристов, которые прилетели в Болгарию на отдых. Бомба находилась в багажном отсеке автобуса ближе к первой двери.

* * *

ГРАНИЦА БОЛГАРИИ И МАКЕДОНИИ РАЙОН БАНСКО, ПЕРЕХОД ДЕВЕ-БАИР

18 сентября 2016 года

Мы сфотографировались в ателье, на следующий день утром я встретился с охранником генерала на том же месте. Он передал мне удостоверение полицейского сотрудника с моей фотографией, два больших чемодана с аппаратурой и ключи от «Шкоды Октавиа» серого цвета.