Грязная бомба

Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!

– Заткнись! – Побелев, как мел, завизжал Проводник. – Заткнись! Я сказал: заткнись!!!

Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надежный оплот!
Партия Ленина – сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведет!

– Замолчи! Замолчи! Замолчи! – Проводник в бешенстве принялся бить пленного рукояткой пистолета по голове.

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы…

– Молчи!

Мужик опустил разбитую голову и перестал петь.

– Молчи! Молчи! Молчи!

Проводник обвел всех безумным взглядом, потом сфокусировался на Мердоке.

– Слава Украине! – проорал он, снова направив на него пистолет.

Лейтенант непонимающе смотрел на Проводника.

– Слава Украине! Говори: «Слава Украине!» Быстро! Убью!!!

– Слава Украине…

– Громче!

– Слава Украине!

– Еще громче!

– Слава Украине! – выкрикнул Мердок. Теперь он понял, что командир террористов – истероидный психопат с ярко выраженным маниакальным поведением. Интересно, неужели его подчиненные не видят, что ими командует психопат?

Боевик опустил пистолет.

– Героям слава, – сказал он почти нормальным голосом, – гимн знаешь?

Лейтенант покачал головой.

– Ладно… – Боевик издал смешок, который только укрепил лейтенанта в невменяемости этого типа, – научим. Живи пока…

Господи… Это же ужас! Непредставимый ужас!

Боевик пошел к двери, но не успел сделать и двух шагов, как мужик поднял голову и посмотрел на лейтенанта через мокрые кровавые сосульки, свисавшие на глаза. А потом снова запел эту гребаную…

И Ленин великий нам путь озарил…

– Эй, заткнись! – В ужасе заорал лейтенант, понимая, что сейчас будет.

Бах!

Брызги – хлестнули в лицо лейтенанта.

Боевик опустил пистолет.

– Видишь… – как-то бессвязно пояснил он, – с какой ватой приходится иметь дело? Они же все конченые. Биомасса…

Лейтенант ничего не ответил.

– Тут пока посиди…

Проводник, который после совершения акта насилия стал каким-то развязно-спокойным, пошел к двери.

Твою мать…

Стукнула дверь.

Ублюдки…

Это же пипец полный. Они тут все… им всем дурка светит. Один поет… что это было… он ведь понимал, чем это закончится, но все равно пел. Второй… твою мать, да его изучать надо. В жизни не видел настолько ненормального человека.

Что тут с ними со всеми?

Потом ему пришла в голову еще одна мысль, от которой встали дыбом волосы. Лейтенант осознал, что русский отдал за него свою жизнь. Просто так – взял и отдал. За него, за незнакомого человека, даже не русского. Он принял пулю, которая предназначалась ему.

Холодок осознания сменился кипящей яростью. Она поднималась откуда-то снизу, от живота, и наконец ударила в голову, разом сметя все мысли и оставив только одну – убивать. Он должен всех убить. Всех до единого. Путь на свободу лежит через их трупы. Они переступили черту, и теперь он не сможет жить на свете, пока все они не будут мертвы.

И никакого другого варианта нет.

Ублюдки сделали одну ошибку, только одну. Они оставили его с открытыми глазами. Он знал, где он находился, и знал, что терять ему, в общем-то, нечего…

Он не надеялся, что они пропустили пистолет или пластиковый нож, но кое-что они все же пропустили. Это была наклейка на ноготь большого пальца руки – повторяющая форму ногтя бритва – то ли из пластика, то ли из керамики. Рассчитана на то, чтобы перерезать веревку, пластиковые наручники или даже вену – если придется…

Плохо, что пальцы онемели, хотя он и двигал ими. Бритв было две, он должен был достать и перехватить пальцами хотя бы одну. Вот так…

Черт!

Минус один. Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Теперь шанс всего один, и времени нет – если этот ублюдок вернется, он может заметить или почуять кровь…

Так…

Есть!