Исток зла

Так готовили спецназ – и это были не самые страшные испытания. Штурмовиков рейхсвера выбрасывали с вертолета в Сахару, в джунгли, и они должны были выжить и выбраться к своим. Молодые германцы по два года обязательно проводили в «кайзергруппен», отрядах кайзера, где готовились к самым жестоким и беспощадным войнам, к повстанческой и противоповстанческой войне, проходили практику в Африке. В Священной Римской империи, в ее сердце – Великой Германии, – для их тренировок были построены целые города. Жестоко обходились со своими курсантами русские – после подготовки их забрасывали в Сибирь, в Афганистан с одним приказом – выжить. У русских были племена, которые с детства готовили своих мальчишек к службе в армии, – осетины, чеченцы, казаки. Он не поверил бы, если бы своими глазами не видел фильм, снятый в Российской империи британскими офицерами, побывавшими там по программе обмена[13 - Потом этот фильм показали по британскому телевидению с паническим криком: «Варвары наступают! Британия в опасности!» Такие методы подготовки и работы с молодежью были признаны варварскими и бесчеловечными. Кстати, точно такие же методы подготовки использовали разведчики Японской империи – ниндзя. Ниндзя готовили почти с рождения.]. Он видел, как шестнадцатилетние пацаны бегут кросс тридцать километров, чтобы прибыть на стрельбище – в полной экипировке, потом перед стрельбищем проходят огненно-штурмовую полосу, потом – поражают цели из снайперской винтовки – на пределе сил, когда дыхание напрочь сбито и сил не остается ни на что. Он видел, как десяти-, двенадцатилетние дети (!!!), отданные в кадетские корпуса, учатся выживать в горах и в зеленке в одиночку и с настоящим оружием, как сходятся в рукопашных схватках, как занимаются на стрельбище. Даже в Британии не было такого. По крайней мере, он до восемнадцати лет совершенно не думал о службе.

Он не раз потом был на Черной горе, вспоминал ее, проклинал ее, а вот теперь все это пригодилось. Он уже не шел, он плыл по раскисшей глине, оскальзываясь и сцепив зубы. Но знал, что пройдет и не отступит.

* * *

Возможно, будь на месте британцев поляки или усташи, ничего бы и не произошло, они втянулись бы в овраг, где и были бы расстреляны сосредоточенным огнем со всех сторон. Но первыми, головным дозором, шли британцы, и более того – путь им торил Африканец, охотник и следопыт. А от него укрыться было невозможно.

Томас Генри Хайкс – Родсток (вторую часть фамилии пришлось забыть еще его деду, чтобы не навлекать на себя лишних проблем) был первопроходцем – и этим всё сказано. В числе первых его прапрадед, по семейным преданиям, работавший в доках в Ливерпуле, нанялся на корабль помощником судового механика – при этом в судовых машинах он ни хрена не понимал. Он даже не знал, куда идет этот пароход, он знал, что подальше от Британии, в новые земли – и этого было достаточно. Пращур их рода понимал, что в Великобритании слишком много людей и слишком мало земли, а потому никакой возможности пробиться наверх у него нет. Ему нужны были другие условия – когда сам отвечаешь за себя и полагаешься не на государство, не на общину, не на рабочий союз, а на себя и на свою винтовку. Это он получил в полном объеме – когда после длительного и опасного морского путешествия их корабль бросил якорь в порту Кейптаун на мысе Доброй Надежды. Надежда привела его сюда, надежда на лучшее, поэтому и название порта было глубоко символичным.

Через несколько дней в составе большого каравана колонистов, купив на последние деньги ружье и место в повозке, Натаниэль Хайкс-Родсток отправился в долгий путь по земле прародины человечества, по Черному континенту, где опасность подстерегала на каждом шагу. Путь его лежал в частное земельное владение некоего мистера Сесиля Роддса, то самое, которое потом назовут Родезией.

В Родезии Натаниэль Хайкс-Родсток поднялся довольно быстро. В тех местах было много пустой земли, и вся проблема заключалась в том, что на этой земле уже обитали люди. Впрочем, тогда матабелов не считали за людей, ибо только белый человек заслуживал это гордое звание. Шаг за шагом, пуля за пулей белые пришельцы ниспровергали авторитет местного короля матабелов, некоего Лобенгулы, который был настолько толст, что даже передвигался с трудом. После появление «така-така», скорострельного автоматического оружия, изобретенного неким мистером Хайремом Максимом, договариваться с матабелами стало и вовсе просто.

Когда началась Бурская война – война британцев и Британской империи против буров, белых колонистов, потомков голландцев и французов, – ни Натаниэль, ни Джонатан Хайкс-Родстоки даже не раздумывали о своем отношении к войне и на чью сторону им встать в ней. Оба они присоединились к армии Ее Величества, и сделали это по своему убеждению и по чувству долга перед Родиной, перед Великобританией, поскольку искренне считали, что только Британия может принести в эти места свет цивилизации, вырвать Африку из вековой отсталости. Увы, в боях с бурами и Натаниэль, и Джонатан погибли, причем Джонатан погиб в собственном доме, куда приехал поправляться после ранения. Чья-то метко пущенная пуля нашла его и тут, оставив дом и семью на попечение пятнадцатилетнего Джека Родстока. Джек Родсток, крепкий, выросший в работе по имению, не по годам самостоятельный парнишка, со своей задачей справился и не только не промотал плоды трудов отца и дела, но и прирезал к имению, к землям Хайксов-Родстоков, еще два надела земли.

Тяжелая, жестокая война, вихрем прокатившаяся по европейскому континенту и перекинувшаяся на другие, вылившаяся в ожесточенные бои на Востоке, схватки в Средиземном море, в Египте, лишила Хайксов-Родстоков всего. Буры, Южная Африка восстали моментально, горя ненавистью к британцам и желая отомстить за унижение. В двадцать первом году еще была какая-то надежда, тот же фон Леттов-Форбек со своим отрядом хоть и был опасен, но он не мог контролировать и надежно удерживать значительную территорию, его отряд был силен своей мобильностью, в столкновения с Королевскими Африканскими стрелками старался не вступать. Но после двадцать первого, когда силы Черноморского флота прорвались через проливы и присоединились к германскому Флоту открытого моря, полностью блокировав Средиземное море и выбив из боев Италию, когда подкрепления германцам хлынули сплошным потоком – надежды не осталось никакой. Джек Хайкс-Родсток превратился в Джека Хайкса, а его имение, фамильная земля была отобрана бурскими властями за то, что Хайксы-Родстоки дважды участвовали в войне на стороне Британской империи.

Как ни странно, отняв землю, буры довольно лояльно отнеслись к Хайксу-Родстоку, ставшему теперь просто Хайксом, и к его семье. Дело в том, что на африканском континенте слишком большой вес теперь приобрела Германия на пару с Италией. Если внимательно посмотреть на карту, то Германия прямо или косвенно (земли вассалов, которые к Германии не относились исходя из принципа «вассал моего вассала – не мой вассал») владела пятьюдесятью процентами земель Африки, еще процентов пять-семь приходилось на Италию, которая сумела сохранить колонии в обмен на сепаратный мир. Была Франция, что-то оставалось у англичан, но большинство остальных земель принадлежало бурам, молодому независимому бурскому государству, которое моментально заключило договор о дружбе и сотрудничестве, признало право экстерриториальности немцев на своей территории и начало думать над тем, чтобы сохранить собственную независимость и не быть поглощенным новообразованной Священной Римской империей Германской нации. Потому-то и пригодились старые вояки типа Хайкса, которые знали, как воевать, и которых побаивались немцы, зная стойкость и упорство британцев в обороне.

Сначала дед стал охотником-проводником. В Южную Африку приезжали многие – русские, немцы, британцы, североамериканцы, дабы развлечь себя охотой на крупного и опасного зверя, – и дед им в этом помогал, он проводил их такими тропами, которые знал только он и матабелы, он подводил их на выстрел к таким слонам, от которых сейчас остались одни лишь легенды. Он открыл частную охотничью компанию, слава о проводнике всё больше распространялась по свету, постепенно он взял в аренду земли в несколько десятков раз больше, чем составляло его поместье, нанял людей и снова встал на ноги. Налаженное дело продолжил Генри Хайкс, сын Джека Хайкса и отец Томаса Генри Хайкса.

Но одно оставалось неизменным, и даже война не смогла ничего изменить. Все Хайксы остались подданными британской короны, и каждый из Хайксов-мужчин служил в армии Ее Величества. Правда, Томас Хайкс оказался единственным из рода, кто посвятил себя армии всего, без остатка, начав служить в Гвардейской бригаде и потом, пройдя экзамен, в САС. В САС нельзя служить наполовину: или ты служишь – или нет.

...Сейчас Томас Хайкс, осторожно и неторопливо ступая по раскисшей от дождя земле, вел группу. Он не торопился, он знал цену ошибки, он внимательно осматривался, и его спокойный, несуетный взгляд замечал то, что другие просто пропустили бы. Вон там поперек маршрута их движения прошло довольно крупное животное, даже не прошло – проломилось. Он плохо знал местный животный мир и поэтому не мог определить по следам, кто именно это был. Вон там водой подмыло корни дерева, скоро оно рухнет. Вон там...

Разведчик не подал вида, что что-то заметил, он так же шел, стараясь не поскользнуться и не нашуметь, только теперь он знал, что с левого фланга кто-то есть.

Всё-таки казаки ошиблись. Точнее, ошибся сам сотник Велехов. Он переоценил сербов, он ни разу не ходил с ними в совместные вылазки, но решил, что, если те ходили в Австро-Венгрию и вернулись назад, значит, они умеют действовать в лесу и оставаться невидимыми. Подсознательно он сравнил сербов с казаками, хотя сравнивать было нельзя. Казачата готовились к службе с детства на профессиональной основе, их готовили к службе люди, прошедшие не один локальный конфликт, чаще всего – казаки, отслужившие на Востоке и знающие, что такое повстанческая война. А вот у сербов не было ни традиций, ни должной военной дисциплины, они были мстителями, но не военными. Их вряд ли бы обнаружили контрабандисты, поляки или хорваты из усташеских банд, но против британского следопыта-спецназовца они шансов не имели.

Выйдя из опасной зоны – это было поле, мерзкое раскисшее поле, перемежаемое перелесками и отдельными деревьями, Африканец огляделся. Ливень утих, но дождь все еще шел, нудный дождь, морось, влага, висящая в воздухе. Африканец остановился и стал ждать своих, не подозревая, что уже находится в перекрестье прицела.

Казаки

Мерзкая, дождливая ночь сократила прицельную дальность до нескольких десятков метров – это если не использовать никаких современных прицельных приспособлений. А для тепловизора, установленного на «Кобре», мелкая морось давала отличный фон, на котором силуэт человека выделялся ярким пятном на монотонном сером фоне. Соболь подвел к остановившемуся и привставшему на колено человеку красное перекрестье прицела, на мгновение, ощупью включил дальномер. Шестьсот пятьдесят. Это много, тем более – ночью.

Где остальные?

Соболь подстроил прицел, жертвуя увеличением ради широкого поля зрения. Ага, вот еще... еще... и всего-то?

Четверо. И больше никого.

Это что – диверсионный отряд? Всего четверо? Не похоже. Больше это смахивает на разведывательный патруль дальнего действия, на такую же группу пластунов, как и они сами. Если чужаки пройдут чуть дальше, то обнаружат либо их засаду, либо укрытые до поры бронетранспортеры. Четверо – это совсем не та добыча, ради которой стоило бы затевать охоту, кем бы ни были эти четверо. Ежу понятно, что после того, как засада будет реализована, противник поймет, что на его группы, переправляющиеся через границу, ведется охота. И сменит тактику, затаится.

Сотник положил ладонь на плечо стрелку, Соболь, не глядя, коснулся ее пальцем четыре раза – четверо. Тогда сотник, поймав его руку, на условном языке задал вопрос. Стрелок ответил отрицательно, то есть больше никого нет.

Говорить, даже шепотом, они уже не решались.

САС

Первый сержант едва не запнулся за своего разведчика, залегшего в раскисшей земле. Весь его немалый опыт позволил обнаружить разведчика только за пять метров, если бы это был противник, он, скорее всего, был бы уже мертв.

Первый сержант привстал на колено рядом, ревностно оберегая от грязи свою винтовку.

– Что?

– Засада, – ответил разведчик едва слышным в шуме дождя шепотом, – слева.

– На выходе?

– Да...

Первый сержант и сам подозревал нечто подобное, но конкретно ничего не заметил. Тут была холмистая местность – плоские, поросшие деревьями холмы, переходящие в перемежающиеся перелесками поля картофеля. Здесь, в этих холмах, можно было легко маневрировать, уходить от обстрела, самим наносить неожиданные удары, но в то же время здесь было раздолье и для засады противника. Проклятый лаз – в нем побеждает тот, кто застанет противника врасплох.

Рядом с шумом плюхнулся в грязь Бит.

– Засада слева, – проинформировал его командир.

Кенсилворт не пошевелился – сразу понял, что за ними наблюдают, и если до сих пор не открыли огонь – значит, неспроста.

– Уходим левее, – предложил Африканец, – это, наверное, отсечная позиция.

Опытные специалисты, имеющие за плечами британскую Индию, САСовцы сразу просчитали возможный рисунок засады. Позиция у самой границы, на кромке леса, может быть не единственной, она может превратиться в наковальню, призванную отсечь отряд противника от леса и от границы. А где-то там впереди будет молот – атакующий отряд, вероятно, с тяжелым вооружением и даже бронетехникой. Первым делом, пока это возможно, надо уйти вправо или влево, выскользнуть из пространства между молотом и наковальней и получить свободу маневра. Потом, получив ее, они смогут атаковать либо молот, либо наковальню с неожиданной позиции и за счет бесшумного оружия основательно проредить их ряды. Либо просто уйти обратно через границу.

– Влево. Ищи позиции! – решил Миддс.

– На кромке леса, босс.

Казаки

– Они уходят! Левее! – прошептал Соболь, и то, что он осмелился произнести это вслух, яснее всего свидетельствовало о том, что план трещит по швам.

Сотник попытался поймать их в прицел пулемета, но видно было очень плохо. Британцы не сблизились с ними, не вошли в «мешок» между молотом и наковальней.

– Просекли?

– Или догадались...

– Идут к лесу.

– Не стрелять!

Только бы не начали стрелять сербы. Если начнут, то засада накроется уже капитально. Тут может получиться так, что эти просто скроются в лесу, может, они ничего и не видели, просто почуяли неладное и решили скрыться. Если начнется стрельба, на дальнейших засадных действиях можно поставить крест.

Сербы

Огонь открыли сербы. На сей раз они дождались куда лучшей дичи. Отряд британцев скрылся в лесу, вышел из зоны огня, но примерно через двадцать минут появился другой отряд. Всё как положено – с головным дозором в три человека, у каждого из которых были приборы ночного видения. Дальше, на удалении примерно в сто метров, шли основные силы в колонну по одному. Но был еще и фланговый дозор...

Усташи