Закон Клеменцо, или Делай бизнес быстро, приятно и легко

– Спасибо, Владимир, но я и чаю не хочу, – гордо ответил Александр, точно решив, что нечего с этим разодетым чуваком общаться. Лучше поспать: ведь завтра вечером ему предстояла важнейшая встреча с Борисом Михайловичем по деньгам за тюль, который сдан в его магазин аж три месяца назад…

– Угощайтесь, Саша! – дружелюбно предложил Владимир, когда подстаканник с граненым стаканом и темным чаем оказался на столе. – Нам еще далеко ехать…

– Благодарю, – Александр присел на своем месте. Поздняя осень и зима – время несезонное для поезда Адлер – Санкт-Петербург, поэтому все купе оказалось свободным.

Он сидел напротив Владимира, ощущая себя чем-то обязанным, хотя бы что-то сказать, и наконец стеснительно поинтересовался:

– Знаете, Владимир, я мотаюсь в Питер довольно часто. Люблю я этот город. Попал туда впервые как турист, а потом наладил небольшой бизнес и теперь катаюсь уже по делам… А вы – в Харьков? В гости или как?

– Скорее «или как», чем в гости, – улыбнулся Владимир и продолжил: – Завтра деловая встреча будет, сделка: нужно мое присутствие. Это на ХТЗ, Харьковском тракторном заводе. Имени Серго Орджоникидзе который. Ну, знаете трактора ХТЗ, желтые такие? Мы закупили большую партию и продали одной сирийской компании, надо быть на трехсторонней сделке теперь. Наше дело малое – всего-то двенадцать процентов, и все. Мы – брокеры. Я работаю на МТБ, Московской товарно-сырьевой бирже. У нас работа такая: мы ищем товар для одних и покупателей для других. Иногда цепочка тянется до тех пор, пока на конце не появляются деньги. Наша работа – биржа, наш заработок – маржа!

Холеное лицо Владимира заметно повеселело, он заулыбался. Было заметно, что ему явно повезло с последней сделкой. Точнее сказать, не повезло, а он доволен результатом.

Александру стало очень интересно, как можно на бирже делать деньги. Конечно же, в институте он слышал на лекциях и про биржу, и про биржевых брокеров, но это все было так далеко и так чуждо: биржи США и Европы… А тут вот он, чувак с МТБ, «брокёр», как шутливо называли эту загадочную профессию однокурсники.

Он, еще раз поблагодарив собеседника, придвинул к себе стакан горячего чая в металлическом подстаканнике со сценой освоения космоса, со спутником…

Вдохнул теплый и терпкий пар чая, бросил в него оба брусочка сахара из упаковки МПС[5 - МПС – Министерство путей сообщения.] со скоростным поездом на этикетке, придавил лимон и заинтересованно посмотрел на Владимира. Подумал: надо бы поучиться у него – глядишь, и у меня дела наладятся. Ведь может же этот самодовольный чувачок процветать, так почему же у него не получится? Ведь он же – Аксенов, как любила повторять его классная руководительница. Не зря же он был лучшим в классе и лучшим в школе! Он с грустью остановил цепочку своих воспоминаний… Да-с, в институте эта цепочка прервалась. В институте Александр уже да-а-авно не лучший. Постоянные поездки, производство хрустальных люстр, шоп-туры в Турцию, Польшу, Сирию, Болгарию. Коммерц-вояжи… Какая уж тут учеба!

– А вы чем, если не секрет, занимаетесь, Саша? – деликатно и иронично спросил его Владимир, глотнув чаю и головой как бы привыкая к ритму покачиваний вагона.

– О, к сожалению, я занимаюсь чем попало! Студент экономического факультета Воронежского государственного университета. И одновременно пытаюсь стать коммерсантом. Покупаю здесь и продаю там. Еще имею цех по производству хрустальных люстр в родном Гусь-Хрустальном. Примерно так… Иногда платят мне своевременно, тогда – еще раз покупаю и еще раз продаю, за неделю, а иногда и за месяц. Но бывает, как в этот раз, не платят своевременно, и тогда я сижу в плацкарте и еду грустный за деньгами…

Сказав «за деньгами», Александр слегка поежился, но не от холода. Ведь об этом нельзя говорить никому. Этот урок он усвоил хорошо, после того раза, когда у него отобрали все деньги в киевском аэропорту Борисполь…

– Да не переживайте, – с теплой улыбкой сказал Владимир. – Я никому не скажу, что вы за деньгами едете, тем более что я выхожу через четыре часа. Да и к тому же вам ведь не отдадут денег в этот раз, увы!.. – Белозубая улыбка Владимира мелькнула, словно молния, и он отвернулся к темному окну, они проезжали какой-то городок…

Последняя фраза незнакомца влилась в сознание Александра, точно раскаленный свинец, прожгла все его мозги. Ничего себе – не заплатят! Да с чего ты взял и каково тебе это понять, умник? Не заплатят… Пусть попробуют, я без денег никуда не уеду! Не заплатят…

Собравшись с мыслями и преодолев негодование, Александр упавшим голосом спросил:

– А почему вы считаете, что не заплатят? – Он пытался изобразить улыбку, но прекрасно понимал, что его лицо выдает лишь жалкую гримасу.

– Да не переживайте вы так, – развивал свою мысль незнакомец, хлебнув чаю, – глядя на вас, я понимаю, что тот, к кому вы едете, вам в очередной раз не заплатит.

За окнами, мельтеша огоньками, пролетал очередной полустанок, Александр тоже отпил чаю, ложкой придавив дольку лимона в своем стакане, посмотрел на собеседника, а тот продолжал:

– Дай бог, чтобы я заблуждался, но, как правило, я в этих вопросах не ошибаюсь. Я люблю деньги и надеюсь, что эта любовь у меня небезответная. И вижу, что вы тоже их любите!..

Пачка дойчмарок – воплощение любви студента к деньгам (рисунок автора 1993 г.)

– Да, в этом вы совершенно правы, что я люблю деньги, – прервал Владимира воспрянувший Александр. – Вернее, не деньги я люблю, а процесс создания денег – дельту, или если хотите по Марксу, то я люблю прибавочную стоимость. Плюс люблю ту свободу, что могут дать только деньги. Люблю свободу выбора и свободу действий, подкрепленные деньгами. А без материальной подпитки не бывает настоящей свободы. Но вы не правы в том, что мне не заплатят. У меня четкий договор, и не заплатить мне уже не смогут. Там уже все сроки подошли, я так думаю…

Александр немножко замешкался на последней фразе. Владимир улыбался, слушая собеседника, и медленно качал головой, снова, как джазмен, улавливая покачивания вагона.

– И все-таки вам не заплатят! – медленно, как приговор, произнес Владимир и опять улыбнулся, а затем сделал большой глоток чаю, перевел дух. – Знаете, Алекс… Хотите, я вам попробую помочь? Я могу вам раскрыть первый закон бизнеса, или, проще говоря, с чего начинается любой бизнес. Однако у меня есть одно строгое правило: я не помогаю людям, пока меня не просят об этом. Не думайте про меня ничего плохого, я не хочу никого обидеть, тем более вас. Вижу, что вы человек порядочный, трудолюбивый и умный. Вижу в вас колоссальное желание работать и зарабатывать. Но вы не тем заняты. Вы можете больше. Поэтому у нас с вами есть, – он посмотрел на часы, – три с половиной часа времени, и я попробую сделать так, чтобы это время для вас не даром прошло, а с пользой, с «маржой». Просто многим я помогал и многих консультировал, а потом оказываешься для них же виноватым. Люди не всегда хотят слушать тебя. Есть масса людей, кто спрашивает совета или, не спросив, самопроизвольно вызывает желание подсказывать ему. Дело в том, что человек так устроен. Он подходит и рассказывает о своих проблемах, но его задача не услышать твой совет, а сделать так, как считает он сам. Но при этом он хочет, чтобы ты ему помог утвердиться в своем решении. И тогда, что бы ты ни посоветовал, ты же потом и оказываешься крайним. Представьте, вы делитесь с ним своими соображениями, а он прерывает вас и пытается получить тот ответ, который сам хотел бы услышать. И потом сделать по-своему, но частично используя ваше мнение. Потом же, когда не получает результата, решает, что вы виноваты во всем, это вы ему так насоветовали… Поэтому я и пришел к одному из своих основополагающих законов, который чту и соблюдаю с особым рвением: не давать советов, пока об этом меня не попросят. И вам рекомендую в последующем не давать советов, пока не попросят вас об этом.

– Понятно, – сказал Александр, – я быстро улавливаю. Мне нужен совет, и я прошу вас говорить без фильтров, не боясь обидеть меня! Мне очень нужен совет. Я хочу знать, с чего начинается бизнес.

Просил он с явным интересом: кто знает, может, не случайно этот товарищ оказался в его купе… Если можно это назвать купе, а товарища – товарищем.

– О’кей, – кивнул Владимир и пригубил свой чай, – начнем. Давай снова и по порядку: кто ты, откуда, куда едешь, зачем и, самое главное, как ты оказался в этой ситуации?

– Ну-у, – начал Александр, стыдливо растягивая последние буквы, – я – Аксенов Александр Алексеевич, студент и коммерсант из города Гусь-Хрустальный, что во Владимирской области. Был отличником с первого до десятого класса, начал зарабатывать деньги уже с девятого класса. Отец умер рано, когда я учился в восьмом. Надо было помогать семье. Мелкое производство, продажа, изготовление хрустальных изделий и хрустальных люстр, купля-продажа…

От нахлынувших воспоминаний в горле как-то быстро пересохло, пришлось отпить чаю, чтоб продолжить.

– Начал работать рано, еще в пятнадцать лет, как только появилась возможность зарабатывать на хрустале. Все просто: покупаю хрустальное литье, пластины со звездочками для люстр, вырезаю на станках с алмазными кругами хрустальные звездочки и после химической полировки перепродаю уже готовые. Ну, это те подвески, которых на одной шестирожковой люстре вывешиваешь от шестисот до восьмисот штук. И еще я покупаю бракованные подвески «Тернополь» – это такие граненые, как бриллиантовые камни для колец. Только если в бриллианте пятьдесят семь граней, то на «Тернополях» их всего восемь. Так вот, я покупаю большие партии этих цветных подвесок, бракованных, за копейки, в Вольногорске, это в Днепропетровской области, после алмазными сверлами под струей воды прокалываю в них дырки и после полировки перепродаю в двадцать раз дороже. Это у меня шикарно получается. Тут единственный тормоз – кровь. Много не поработаешь, так как после того, как проколю тысячу дырок, из пальца начинает тихонько натекать кровь. Просто алмазное сверло медленно, но верно съедает кожу. И как только пойдет кровь, я меняю указательный палец на средний, средний на безымянный. И так пока не дохожу до мизинца… Я не чураюсь никакой работы… лишь бы были деньги на выходе.

Александр снова глотнул чаю…

– Еще я поставил в гараже один станок для обработки латунных труб и начал изготавливать арматуру для люстр. Ну, чтоб, как бы в завершение закрытого цикла, самому производить люстры. Продавал их во многих городах бывшего СССР, а ныне СНГ. Потом, раз уж мотаюсь по всему Союзу со своими люстрами, плавно освоил еще и куплю-продажу товаров народного потребления. Нынче-то сплошной дефицит товаров, каких ни хватись… Случайно вышел и на торговлю тканями и тюлем. Начал поставлять в воронежский магазин «Ткани» продукцию, в которой они нуждались: централизованные поставки-то с Госпланом отпали. Узнал, что им нужен тюль. На этикетке с их же витрины увидел информацию, что этот тюль производят в городе Моздок Североосетинской АССР. Вот и поехал: там можно купить километры этого тюля, так же, как и в моем городе – хрусталь. Но сперва взял всего километр, и то – по двести метров пяти видов и узоров. Сдавал это на продажу, но потом директор сам наладил поставки: послал своего сына в Моздок, и кончился мой бизнес.

– Не ты один предприимчивый, – резюмировал иронично Владимир и отпил из своего стакана.

– Да, вот так и получилось! Потом с курсом был в Ленинграде. Нас возили на экскурсию, а я с собой потащил образцы своего тюля. И прямо на Невском проспекте, зайдя в магазин, договорился о поставках с Борисом Михайловичем, это директор магазина. Сделал первую поставку – один километр, и он оплатил за месяц, как и условились. Вторая поставка – уже пять километров. И вдруг – все. Обещал заплатить за один месяц, и в договоре так написано: оплата за месяц при условии продажи половины продукции. Однако прошло уже два месяца и девятнадцать дней – и ничего. Не платит, и все. Говорит, не продается мой тюль. Хотя он накручивает на мою цену еще сто процентов, и если половину продал, то уже может полностью рассчитаться. Я ему сдал десять видов по пятьсот метров, и все мои деньги там. Он должен мне два с половиной лимона, а это, на минуточку, шесть тонн баксов[6 - Шесть тонн баксов – 6000 долларов США.], и за эти два месяца я еще два-три оборота сделал бы. А я торчу в Воронеже или мотаюсь между Донецком и Питером, никак не могу получить деньги! – закончил яростно Александр.

– А почему Донецк? Что ты там-то делал?

– Это уже вторая часть моей истории. Тут я работаю с одним ОРСом[7 - ОРС – отдел рабочего снабжения, во времена СССР отделы организовывали торговлю в регионах.] в Шахтерске. У них пятьдесят магазинов. Я им сдавал хрустальные люстры и сатин. Они мне лучше платят. Я тут имею договоренности, откачиваю[8 - Откачивать – после получения денег за реализованный товар заплатить часть суммы сотруднику, который помогал в данной сделке.] их начальнику пятнадцать процентов от суммы, и он на следующий день платит мне. В украинских купонах, конечно, но исправно. Потом меняю на доллары, а доллары в Москве на рубли. И все. Тоже выгодно. Просто у него я мало зарабатываю, процентов пятнадцать-двадцать у меня остается. А у Бориса Михалыча заработал бы примерно пятьдесят процентов. Если б он оплатил один месяц, то было бы супер, а он ведь потянул, и вся сделка потеряла свою актуальность…

– Понимаю! – мудро улыбнулся Владимир. – А тюль ты не предлагал в ОРС?

– Предлагал, просто они не смогли бы взять по такой цене, как Питер. Они готовы взять очень много. Точнее, столько, сколько я привезу. Но у меня стольких оборотных нету. Были бы, я бы не задумываясь поставил. Хотя знал бы, что так будет, то, наверное, им бы и отдал. Но опять же – там пятнадцать, а тут пятьдесят процентов. Я и подумал, что сделаю две-три поставки Борис Михалычу, заработаю, потом и потащу десять-пятнадцать кэмэ туда, в Шахтерск. А сейчас у меня полная задница.

– Понимаю, постигаю, – сказал раздумчиво Владимир, он молчал долго и очень внимательно слушал рассказ Александра. – На каком курсе учишься, Алекс?

– На третьем…

– Понятно. Доводилось ли тебе слышать про кривую Лаффера?

– Конечно, – ответил Александр, довольный, что тема ему знакома и он не ударит в грязь лицом перед Владимиром. – Это кривая, показывающая связь уровня налогов в стране и уровня поступлений в бюджет: очень интересная лекция, которую я как раз не пропустил неделю назад.

Он чуть задумался, и в памяти тут же всплыла простая до гениальности схема, которую труднее забыть, чем запомнить, примерно такая:

– Есть определенный уровень налогов, при которых поступления в бюджет самые большие, – уверенно чеканил он, как на зачете, и кривая Лаффера в его голове довольно поддакивала. – Если правительство заражается жадностью, коррупцией и увеличивает ставку, то и поступления в бюджет падают, так как компании начинают платить меньше и находят пути уклонения от налогов. Вот так примерно.

Глава 3

Закон Клеменцо

– Отлично, что знаешь закон и кривую Лаффера! А закон Клеменцо? Знаешь ли ты закон Клеменцо? – спросил Владимир с улыбкой.

– Нет, этого закона пока не знаю. – Александр допил остатки остывшего чая.

– Зря, а ведь этот закон самый первый и самый главный для любого коммерсанта. Это первый закон бизнеса – закон Клеменцо, – подмигнул Владимир. – Кстати, приношу извинения за то, что перешел на «ты», просто так проще для меня. И ты можешь обращаться со мной на «ты». Мы же с тобой одной крови!

Владимир положил второй длинный кусочек рафинада в чай и бодро позвенел ложкой в нем, почти остывшем.