Не потеряй себя

– Зовут меня Нина. Вы такой забавный и весельчак, смотрю, и шутите совсем ни тем чем надо. Те двое, о которых я минуту

назад вам говорила, которые гнались за мной, возможно и были теми, что вы имели в виду насчёт себя. Но вы не такой, я это всем нутром своим чувствую.

– Значит – Нина, а как по батюшке вас величать?

– Ой! господи, зачем это вам?! Меня ещё ни разу в жизни пол- ным набором имени никто не додумался назвать. Фёдотовна я, Нина Фёдотовна, куда уж проще! Вам и фамилия моя нужна?

– Фамилия пока потерпит, мы не в ГПУ вас, мадам, собрались вести, как-нибудь на первый вечер знакомства достаточно будет и того что сказали. Как я понял, мы направляемся к набережной, вы никак у самой реки живёте, или я ошибаюсь?

    – Вы угадали, но почему-то до сих пор так и не назвав себя. А я и впрямь живу недалеко от Дона, правда в окно мне его не ви- дать – в окне у меня стена соседского сарая на склоне бугра ма- ячит, на ней я уже все гвозди и лишайники пересчитала. Вот так и живу, как отшельник-пустынник в лесной норе.

– Зовут меня Пётр Леонтьевич, прошу любить и жаловать – по возможности, разумеется. А насчёт жилья, которое так всегда необходимо человеку – это моя любимая и иногда слишком

больная тема: так сказать, увлечение ещё с ранней юности – отец в своё время приучил. Так вот – жильё, говорите… к тому же, как я понял – жильё дрянь!

– Вы, Пётр Леонтьевич, в точку попали – хуже уж некуда! Разве что за-Крепостным в городской тюрьме.

– Вот эту больную тему, Ниночка, дай бог, мы ещё с вами обсу- дим, и я вам могу наперёд обещать… да именно обещать!.. что я вам прочту целый курс лекций на уровне университетских – уве- ряю вас, останетесь, очень довольны. Разумеется, если вы буде- те не против очередной нашей встречи, как я уже сказал, – в по- знавательных случаях и в стремлении к просвещению.

– Как я поняла из ваших высказываний, и то, что вы обещаете мне, я сделала вывод, что божьему человеку подают и то боль- ше. Не правда ли, Пётр Леонтьевич?.. почему вдруг умолкли или я не права?..

– Правы, правы, конечно! о чём разговор, все мужчины рады попользоваться, да ещё и бесплатно вашими прелестями. Что

поделаешь, такими нас господь бог создал. Но примите во вни- мание – я ведь пока что, ни на чём не настаиваю. Вы попросили вас проводить до вашего дома, что я и делаю. Мы еще кажись не дошли туда, а у вас ко мне масса претензий. Вспомнили о ка- ких-то старцах, просящих милостыню, а я, то, тут причём?!.. я

ведь не в церковь пришёл, а веду вас под ручку, чтобы на вас не напали. Ну?.. теперь у вас найдётся хотя бы мизерный аргумент, чтобы меня упрекнуть?!

– Вы прямь таки уже и обиделись!.. – да я в шутку сказала, во- все ничего не имея в виду! Ну, вот мы и пришли. Вы меня не

бросайте здесь за двором – там, в темноте двора чёрт знает, что может быть! Проводите меня до порога, очень вас прошу.

Времена и впрямь неспокойные в городе ночами стояли. Бес- призорников и уголовников в городской черте развелось как крыс на общественной свалке: на ходу с рук сумки вырывали,

или в тёмном углу могли раздеть догола, а то и в квартиру или в дом к вам вломиться. Хозяина не очень сговорчивого: могли к

полу гвоздями прибить, пытая, – куда спрятал ценности. Потому Пётр Леонтьевич, не раздумывая, переступил высокий порог в калитке ворот, следуя теперь по пятам новой знакомой. Вошли внутрь тёмного двора, куда только свет поступал из окон квар- тир: квадратный небольшой дворик – пусто кругом, ни души;

приплюснутые в два этажа старое здание и все входы в каждую квартиру со двора и масса дверей по всему периметру. Вход в квартиры на второй этаж – паутина металлических лестниц. Как- то тревожно вдруг стало в душе: застыв на одном месте, потоп- тались, словно не зная, куда дальнейший путь держать. Нина в ту же минуту резко прижалась к плечу Петра Леонтьевича и тихо сказала: «Там… – под лестницей – кажется, тень промелькнула!.. как хотите, но дальше сама не пойду! Ведите меня в квартиру, коли уж взялись меня провожать…». В эту минуту, Пётр, чувствуя охватившую всё его тело слабость от желания скорее добраться до прелестей молодой плоти женского тела, и словно, предвидя ход дальнейших событий, не стал упираться, а проследовал за

новым своим порочным приключением мужской страсти. Квар- тирка, которую Нина снимала и правда на собачью конуру

больше похожа была: не квартирка, а чулан какой-то, вероятней всего когда-то и использовался по этому назначению. Стоит кро- вать: проход между ней и стенкой в полметра, а впереди крова- ти под окошком крохотный столик – и это всё! Пётр поглядел удивлённо на эту нору, стоя прямо на пороге, сказал с сарказ- мом:

– Да-а-а!.. в камерах у чекистов, где пришлось в гостях побы- вать, намного просторней было, но думаю, как-нибудь поме-

стимся: как говорят, – в тесноте, да не в обиде. Как вы, Нина на

это смотрите?

– А зачем на это смотреть – раз уж вошли, куда же вас денешь! Не идти же вам в такой поздний час одному по городу: ещё чего не хватало, чтобы из-за меня вас ограбили, а то, ни дай бог, ещё и прибьют. Просовывайтесь потихоньку вон туда к столику, раз- девайтесь, а я сейчас что-нибудь придумаю, чем нам переку-

сить.

Ночь прошла как в угаре: перед утром вздремнув на часок, как только за окнами рассвет показался, собрался по-быстрому и долой из квартиры, пока молодая хозяйка ещё не проснулась. В то утро, домой возвращаясь по пустынным улицам, Пётр Леон- тьевич шёл и думал: «На ночном приключении можно поставить точку, – побаловался мало-мальски, пора и честь знать!». Но не тут-то было – минуло всего-то два дня с той яркой ночи блажен- ства и мысли вдруг поменяли свой плюс на минус: появилось

устойчивое, большое желание вернуться в ту конуру. И что са- мое удивительное: мысли эти казалось, появились спонтанно – как будто бы на голом месте, но отвязаться от них уже не под

силу ему. На третий день, вечером, ещё до наступления сумерек Пётр Леонтьевич стоял под дверью Нины Федотовны. «Весьма

интересный и неугомонный я тип, – подумал он про себя, стоя

перед запертой дверью, которая на его негромкий стук никак не желала открываться. – И вообще, что меня сюда притянуло… эта молодая особа? Но таких девушек в городе сейчас пруд пруди: со всех деревень и станиц сбежались в поисках богатой жизни, которую НЭП обещает. К тому же после семи лет войны и эпи- демий мужиков не густо. Мужик сейчас в цене: в особенности,

если молодой и к делу пристроен. Так что тогда в ней?.. Не уж-то пылкая ласка в постели? А может мне показалось после столь долгого отсутствия в моей жизни женщины? Ладно!.. само внут- ри, как-нибудь всё станет на место, и не будем раньше времени ковыряться в себе, а то, я как курица в навозе носом роюсь. По- смотрим, что дальше из этого получится; не жить же мне всю

жизнь в монахах!.. – тогда в монастырь, Петро, отправляйся…». Постучав ещё пару раз более требовательно и приложив ухо к

двери, стал вслушиваться: есть ли кто-либо в квартире. За две- рью была тишина. Обернувшись, подошёл уже к металлической лестнице и тут услышал стук каблучков по булыжникам – это

шла Нина. Увидев стоявшего под лестницей Петра Леонтьевича, она радостно воскликнула:

– Я же вам ещё тем вечером сказала, что от меня просто так не уходят… – по крайней мере, таких примеров у меня на памяти

нету. Или забыли что-нибудь у меня, а… – Пётр Леонтьевич? Прежде всего, здравствуйте и рассказывайте, я жду.

Он продолжал стоять и молчать, пока она не подошла к нему совсем вплотную, взяв двумя пальчиками за борт пиджака, не- много потянула на себя, стала на цыпочки и чмокнула в щёку. После лукаво глянула прямо в глаза и тихо сказала:

– Ну, и что мы молчим?.. или пока шёл сюда по дороге забыл? Какой-то вы, Пётр Леонтьевич, другими стали: тогда в тот вечер вы были словно шаловливый юноша от школьной парты. Потря- сающая ночь получилась! Неправда ли? Так зачем же печалить- ся?

– Нина, понимаешь, я два дня думал и принял решение – пере- бирайся ко мне, так будет лучше.

– Ой-ё-ё-й!.. куда это к тебе?.. а жену свою куда денешь?.. в

подпол спрячешь или в жёлтый дом отправишь?! Не хотите же вы, Пётр Леонтьевич, сказать, что смотрю я на вас, а вы такой ухоженный и отглаженный до блеска, и жены у вас нету?..

– Нет у меня жены! Была, но умерла… давно уже, ещё в два- дцать втором, когда тиф по городу гулял. С тех пор так и живу сам.

– Надо же!.. мне в очередной раз повезло и снова козырная карта выпала, прямо в руки свалилась, – сказала Нина и при

этом, на какое-то время умолкнув, задумалась, встрепенувшись, заулыбалась и весело продолжила, – поклонник руку и сердце мне предлагает да ещё из благородных – это ли не фарт?! Об

этом только в книжках пишут, а в жизни, если и случается, то чаще врут.

– Да никакой я не благородный! – коммерсант, и то бывший.

Теперь-то при классовой вражде до крови, кому это надо?!

– Скромность то, какая!.. никогда бы не подумала, что такой видный и славный мужчина, а живёт в одиночестве. Посторони- тесь, пожалуйста, Пётр Леонтьевич, я дверь открою: войдём в мою как вы сказали, – собачью конуру и продолжим беседу.