Чувство Стаи

Он уже научился понимать отдельные элементы людского мира по запахам и внешнему виду. Чутье подсказывало, что они пришли к какой-то незнакомой большой человековой норе, откуда пахло как-то слишком насыщенно и сумбурно. Некоторые запахи были резкими и неприятными. Другие вкусными и манящими. Но большинство – совсем незнакомыми. Это тревожило и одновременно притягивало любопытного крыса. Было и еще что-то в этой странной норе. Иногда в букете поступающих в мозг сигналов пробивались слабые нити чего-то… Чего-то такого, что не было ни запахом, ни светом, ни звуком. Того, что будило уже стирающиеся воспоминания о покинутом Доме. О том, что делало его таким непохожим на окружающий мир…

– Ну, здравствуйте, молодые люди. Проходите.

Поприветствовал гостей Артем Николаевич, с любопытством глядя на Грызю и без особого любопытства осмотрев Макса. Умные серо-карие с зелеными крапинками глаза молодо блестели на его уже начавшем морщиниться вытянутом лице. Тонкий белый шрам пересекал левую щеку, сбегая от серебристо-серого виска и исчезая под воротником поношенного темно-зеленого свитера.

– И вам здравствуйте, Артем Николаевич, – тем же тоном откликнулся Алексей, привычный к манерам старика. – Как живете?

– Да как живу, Леша. Все так же. Мой век больших перемен уже позади. Но ты, я знаю, не затем пришел, чтобы о жизни болтать. А я еще не настолько в маразм впал, чтобы пользоваться случаем и погундеть по-старчески. Кстати, рад. Давно тебя не видел. Тапки вон в том углу, раздевайтесь и проходите.

Артем Николаевич очевидно был настроен по-деловому. В нем как-то сразу угадывалась тяга к действиям, что заставило Макса поверить в возможный успех их предприятия и слегка приободриться.

– Сначала чай, или посмотрим на то, что вы мне тут принесли? – вскинул бровь отставной ученый.

– А совместить никак? – задумчиво поинтересовался Алексей, незаметно подмигивая Максу.

– Все-то ты, Леша, правильно понимаешь… – притворно вздохнул Артем Николаевич. – Тогда марш на кухню, что там и где ты знаешь. А мы с твоим другом в рабочую комнату пройдем. Прошу за мной, Макс. Только за зверем своим смотри. А то сожрет чего не того – у меня, знаешь ли, тут такие реактивы есть, самому бывает подумать страшно…

– Во-во! – послышался нарочито серьезный голос быстро удалившегося в сторону кухни Алексея. – И за самим Максом присмотрите, а то дернет за какую ленточку и все: в лягушку. Или взрыв тактический, но ядреный…

– Леша все шутит, – улыбнулся ученый, – а у меня тут действительно кое-что есть… Не зря же на военное ка-бэ всю жизнь, считай, отпахал. Так что и бандитов могу не опасаться, и прочих непрошенных гостей…

Произнося это, он шагнул в сторону и любовно погладил какой-то странный блестящий предмет, висевший на стенке у входа. Максу потребовалось несколько секунд, чтобы непривычные угловатые линии сложились в картинку – со стены на него глядела гротескная узкоглазая деревянная маска, блестящая старым лаком. Таким чучелом мог бы вполне гордиться какой-нибудь корейский Сальвадор Дали.

– Правда, если подумать, у меня и воровать-то в принципе особо нечего…– задумчиво продолжил Артем Николаевич. – Даже ЦРУ про меня забыло, не говоря уже о родном КГБ, все не запомню, как их сегодня кличут… Ну ладно, вот и мой кабинет.

– А вы молодец, – решил для разогрева знакомства вставить комплимент Макс, – я-то думал, что нас встретит угасающий старец, а вы, Артем Николаевич, еще меня в футбол, я смотрю, переиграете, с вашей-то энергией.

– Эх, юноша, в моем возрасте только так жить и можно. Кто позволяет себе притормозить и отдохнуть – мертвый человек. А я, поверьте ли, мертвым становиться пока не намерен. Мне еще столько доделать надо, да потомкам попробовать оставить. Если будет кому, конечно. Впрочем, – физик хитро улыбнулся, – за комплимент благодарю, оценил. Добро пожаловать в мою скромную лабораторию на дому.

С этими словами ученый театральным жестом открыл обшарпанную дверь в ту комнату, которая в привычных двух и трехкомнатных квартирах обычно выполняет роль гостиной и столовой одновременно. Мимоходом Макс отметил, что под небрежно наклеенной пленкой «под дерево» блеснул металлический лист. Впрочем, он об этом тут же забыл. Потому что открывшийся вид на содержимое «гостиной» превосходил своей необычностью не только его жилище холостого компьютерщика, но даже виденное в голливудских фильмах.

– Я в «Назад в будущее», точно! – обалдело воскликнул он через пару секунд тишины, забыв об учтивости.

– Хе-хе, – сравнение Артему Николаевичу явно понравилось, – что забавно, этот фильм мне припоминают довольно регулярно. Я даже специально все серии посмотрел. Совсем не похоже! Там разве ученый… Ихнего Дока да к нам бы в "шарашку" в светлые времена… Быстро бы понял, что к чему в его темпоральном транклюкаторе…

– Путаете, Артем Николаевич. Транклюкатор на Плюке. Кин-Дза-Дза. – Серьезно возразил Алексей, нагоняя компанию с полотенцем в руках.

Артем Николаевич согласно покивал головой.

– Вот и я говорю… Кин-Дза-Дзу тоже к нам в "ящик"…

Макс наконец понял, что над ним подшучивают. Несмотря на преклонный возраст и очевидно стареющее тело, разум хозяина дома сохранял остроту и живость. И типично голливудская безумная обстановка его "кабинета", похоже, никак не отражала четкость его мыслительных процессов.

В «большой комнате», как называют ее обычно нормальные москвичи, не было ничего типичного. Ни комодов с посудой, ни журнального столика, ни бара, ни телеизора с неизменным раздвигающимся диваном. Впрочем, нет, телевизор был. Даже не один. Только снопы проводов, вьющихся из раскуроченных стенок "Рубинов" и даже "Тошиб" намекали на то, что новости и сериалы на этом экране уже давно не смотрят…

Зато присутствовало сразу три длинных медицинских стола, над каждым из которых к стене была прикручена неслабая лампа дневного света. Обои в комнате если и были, то давно скрылись за различными графиками, чертежами, записками на память и непонятными панелями абсолютно неопределяемого назначения.

Различные осциллографы, вольтметры, амперметры и прочие коробочки со стрелками и ручками настройки (физику Макс знал на уровне класса четвертого) соседствовали с гнутым стеклом реторт и штабелями пробирок. Но прямо среди этого научного хлама спокойно располагались какие-то негритянские маски, частично развешанные на стенах, пара маленьких барабанчиков, откровенно дальневосточный бубен, кривые и прямые, отполированные и грубые ветки и трости. А на одной из подставок, окруженный паутиной проводов и тонких трубочек, гордо восседал явно драгоценный красный камень размером с хороший кулак.

– Откуда все это? И зачем? – снова потерял самообладание Макс, чувствуя себя первоклашкой, случайно оказавшимся на экскурсии как минимум по Байконуру.

– Как я, кажется, уже говорил, работал я в одном секретном КБ. Руководил несколькими отделами. А когда нас перед перестройкой успешно сократили, то мы с наиболее преданными делу коллегами перетащили на квартиры самое нужное оборудование и продолжили эксперименты в частном порядке… Тогда ведь что не спасли – все разворовали. Что на Запад утекло, что просто пропили, да на цветной металл сдали… Коллеги тоже: кто уехал потом, кто другую работу нашел. Кто умер. Так вот у меня многое из спасенного постепенно и осело. Стал я этаким хранителем забытых исследований… Конечно, условия не те уже, чтобы нобелевки строгать, но хотя бы пару направлений я до конца довести смогу. Чтобы совесть была чиста… Да и интересно, черт побери, получить ответы на вопросы, ради которых мы столько горбатились.

– Артем Николаевич, а я так и не понял из Лехиных рассказов, чем вы занимались? И занимаетесь! – поспешил добавить Макс.

– Ох, Максим… Как бы это объяснить, чтобы кратко и понятно…

Ученый постучал задумчиво по своим бледным тонким губам огрызком неизвестно откуда возникшего у него в руке карандаша.

– Ну вот знаю я, что по телевизору сейчас сериал крутят штатовский "Х дела", не подумай, что "хреновые". Так вот, чем-то похожим, наверное. Тем, что официальная наука долго отрицала, а народная мудрость наоборот всегда выделяла. Тем, что не существует в научных статьях и на конференциях, но что военные, медики и прочие, хотя, конечно, прежде всего военные, хотели бы получить в пользование… Тут тебе и магия, и мифология, и уфология, и народные чукотские танцы… Много всего.

Артем Николаевич вздохнул и продолжил:

– Понимаешь, и у нас и у США денег в науке, особенно оборонительной, было много, вот и выделили часть на изучение самых безумных, на первый взгляд, идей. А вдруг в куче навоза кто-то все-таки найдет бриллиант. И у нас и у них пооткрывали таких закрытых лабораторий. Даже мы сами о работе других подобных "ящиков" обычно ничего не знали. Вот и колупались с различными нанополями, экстрасенсорикой, детекторами НЛО да волшебными палочками племени Умба-Сумба… Понимаю, звучит смешно и как-то очень по-киношному… Но ведь и практические результаты появлялись, хотя большинство линий оканчивались, разумеется, тупиками или в лучшем случае загадками.

Макс хотел было улыбнуться, но, посмотрев на ученого, передумал. Спросил серьезно:

– Результаты?

– О, да. И немало. От приборов, которые достаточно точно измеряли экстрасенсорные способности отдельных людей и групп, до работающих "направленных концентраторов-преобразователей психоэнергетики точечного применения", в фольклоре чаще всего именуемых волшебными палочками… У нас одна такая палочка успешно семерых безнадежных раковых больных подняла. Правда, стоила в своем производстве тысяч двести. И не рублей совсем. Эх, где она теперь – единственный прототип…

– И где? – зачарованно спросил Макс. По спокойному лицу Алексея он понял, что тот уже историю знает.

– Где-где… Если не в рифму, то где-то в Штатах. Или Швейцарии. Сперли они после развала и палочку, и документацию, и самого основного ее разработчика. Его потом, правда, нашли, говорят, где-то в морге. Упал из окна. Конечно, они там быстро разобрались, что его присутствия для работы той палочкой не требуется…

– Но как же! Это же такие важные открытия! Почему они неизвестны?

– Ха! – Артем Николаевич грустно усмехнулся, поглаживая стопку старинных канцелярских папок. – Во-первых, грифы секретности никто особо не отменял. Во-вторых, ни одна нормальная Академия наук таких новшеств не пропустит – скорее киллера ученому подошлет. Чтобы не вносил сумятицу в устоявшиеся порядки вещей. Ну и наконец, кого из власть и денег имущих волнуют раковые больные, помимо себя самих? Какой-то паразит прикупил, и пользуется себе на здоровье. Может, пару-тройку близких своего круга лечит. А то и решает, кому из таких же олигархов пожить, а кому и помереть. Зачем ему массовость? Да и мало ли найдется таких причин и факторов?.. Человек вообще создание довольно сволочное в своей массе… Как ты думаешь, Максим, – Артем Николаевич указал на юношу тощим указательным пальцем, – что случится с изобретателем, скажем, почти бесплатной и безопасной электростанции?

– Премия? – неуверенно предположил тот.

– Премия! Почетный венок героя науки. На могиле. Любой нефтяной магнат закопает такого умника вместе со всей лабораторией. Моментально. А то и весь город взорвут, чтобы уж точно даже намека на результаты их работ не осталось! Там, где делают и крутят настоящие деньги, никому не нужны абстрактные блага для цивилизации. В целом важны только личные узко коммерческие успехи. Знал бы ты, сколько таких изобретателей похоронили вместе с их уникальными разработками. Даже в "классических" областях науки. К слову, в фармацевтике тоже миллиарды крутятся. Это я к лечащим "волшебным палочкам". Выводы можешь на досуге сделать сам.

Некоторое время в комнате-лаборатории одинокого энтузиаста от науки царило молчание. Макс переваривал свалившуюся на него информацию, сам ученый предался каким-то своим воспоминаниям, а Алексей курсировал между кухней и комнатой, подготавливая чаепитие. Судя по сноровке, с которой он обеспечил каждого чашкой с ароматным чаем, выставил на тумбочку блюдца с конфетами и нарезанным лимоном и сахарницу: хозяйничать на кухне своего научного руководителя ему было далеко не в первой.

Артем Николаевич наконец задумчиво отхлебнул дымящийся напиток из толстой керамической кружки, и его глаза прояснились, возвращаясь к реальности настоящего.

– Ну да ладно, молодые люди! – он заправил чашку лимоном и решительно разгреб свободной рукой место на ближайшем столе. – Давайте посмотрим, что вы мне принесли. И следите за своим зверем. Крысы – народ любопытный, а вот жрать что-то в этой комнате я бы ему не посоветовал.

* * *

– Итак, что же мы имеем… – ученый откинулся на спинку стула и потер глаз, вокруг которого окуляр микроскопа оставил забавную вмятину. – А имеем мы на данный исторический момент шиш, а не информацию.

– Совсем? – Алексей не ожидал таких слов от своего кумира.

– То есть просто абсолютно. Посуди сам. Книга явно ничем не пропитана и не защищена. По крайней мере, ничем таким, что я мог бы заметить вот так с ходу без комплексного анализа. Но в те времена и не могло быть ничего такого, для чего бы мне потребовался столь сложный анализ. Далее, книга явно не новодел и действительно по всем параметрам является очень старой. Что соответствует описанию того, как и где вы ее нашли.

Макс попытался вставить слово, но Алексей быстро пихнул его в бок, внимательно слушая старика. А тот встал, с явным удовольствием потянулся и принялся мерно шагать вдоль стола, продолжая рассуждать совершенно лекторским тоном: