Три пути – Одна дорога

– Отнюдь, друг мой. Я даже не был крещен. Но, тем не менее, я очень уважаю православие, и считаю что это один из тех столпов, который помог нам сохранить нравственность, и хоть какую-то чистоту души.

Знаешь, эта одна из причин, по которой я очень уважаю армянский народ. Народ, две тысячи лет назад, принявший, из рук апостолов Христа Варфоломея и Фадея, Веру Христовую. Первое в мире государство, которое в триста первом году, установило Христианство государственной религией. История вашего народа очень интересна, и скрывает множество тайн.

Причем, мне не нравится первоначальный, еврейский вариант, христианства, уж пусть Альвель меня простит. Прочитав, когда-то в юности, Библию, я подумал, что это большой сборник изощреннейших казней. Потом уже, я осознал, что на этих, весьма нелицеприятных примерах, нам показано как не стоит поступать. Но, чем старше я становился, тем больше задавался вопросом «А к чему это все?». Сам посуди, раньше как было, хочешь любви – молись Ладе, Инанне. Желаешь воинской славы молись – Одину, Перуну. Жаждешь ума – Велес, Гермес, Нинниб, Тот. Мечтаешь найти упокоение в загробном мире – Анубис, Нергал, Аид.

А этот бог о чем? Христос, как писано, сын Божий. А папку то, как зовут? Святой дух? И вся религия строится на том, чтоб не попасть в Ад, который собственно Бог и создал, низвергнув одного из своих архангелов. Спасение души…. Усмирение плоти…. Нестяжание. А оно все о чем? Вот просто, почему? Почему я должен, в моей жизни земной, страдать, чтоб в моем посмертии, мне было хорошо. Я хочу молодым попробовать все чего захочу. И вкусно поесть, и много поспать. Но для всего этого я должен трудится. И именно это, мне нравится, трудится! Не именно работа, да свою работу я очень любил, но тут немного про другое. Труд, написать книгу, сделать своими руками рабочий стол, и табуретку с резьбой, да такой, чтоб сидеть жалко было! Взять деревяшку и нож, и сделать игрушку или статуэтку. Взять и расшить узорами новое полотенце. Это ведь все-труд, за нее не платят, это не работа, но она не перестает приносить удовлетворение.

Я стал учителем, чтоб прожить жизнь комфортно, не махая, каждый день, лопатой или кайлом. Да, я знаю, что скажут многие, нервы. Да, согласен. Нет ничего хуже нервов, все болезни от них. А избежать их, невозможно. Но это моё, понимаешь?

– Понемаю брат, понемаю. Я всу жизнь руками работал, и нэчего лучше не знаю. – он посмотрел на свои морщинистые и мозолистые, даже в игре, руки. – Я помну каждую веш, сделанную этими рукамы. И я горд тем, что мои работы ценились по достоынству. Нэ просто золото и алмазы, а тончайший работа, и душа, который я вкладывал в каждое изделие. Нэ горуй, брат. Выйди из капсулы, пройдись, сходи в храм, дай своэй душе успокоениэ.

– Не могу, Карэн, не могу… – я остановился и уперся лбом, в одну из берез, вдыхая замечательный аромат. – «Давэ ун танрэ», друг мой. Мне некуда выходить.

– Ты мертв? – гном подошел, и рывком развернул меня к себе.

– Да.

– Почэму ты сдэсь?

– Я не знаю.

– Пойдем, заберем этых двух, и в башну. Тебе нужен перерыв, Аглаюшка тебе покушать приготовит. Пойдем. – и он потянул меня за мантию к, что-то активно обсуждающим, эльфу и нимфе.

– Не торопись друг мой, нужно узнать, что за задание у твоей жены и что она тут делала. Только потом уже отправимся. – мы подошли к что-то обсуждающим эльфу и нимфе, и кашлянув я обратил на себя внимание. – Давайте разберемся с заданием Аглаи, по пути все и обсудите.

– Да мы и так, соколик, поболтать успели. Как в штаб вернемся, так и будет тебе клан. А пока и правда, пошлите к старосте.

Развернувшись к деревенским воротам, она посеменила в их сторону, попутно продолжая беседу и активно жестикулируя.

– Так вот, о чем бишь я. Тут у них беда приключилась какая-то, сама пока не разобралась что происходит. Часть леса у них увядает, часть растет, так что спать там лучше не ложиться можно больше не проснуться. В северной части у них вообще средь лета снег идет. Ну и люди пропадают, куда ж без этого.

– А почему только сейчас к старосте идешь, как задание-то брала? – спросил эльф, поглядывая на лающих, на него собак.

– Да меня сюда леший из южного леса отправил, который мне класс выдал. Говорит что-то неладное у них твориться, поди мол, приглядись. Добралась я сюда споро, лесными тропами вообще ходить выгодно. Так вот, решила я у местных пораспрашивать, дак говорить сначала с нимфой-то не хотели, все слова цедили. Пришлось попотеть, репутацию поднимать. Нанялась в служки к ихней знахарке, помогала с травами да синяки мальчишкам заговаривала. Вот вчера и смогла поговорить с бабками местными. Они мне таких чудес понарасказывали, что я на все это плюнула и пошла с лесом «говорить».

– А чего сразу не пошла? – мне было интересно почему нельзя было сразу пойти путем, который дает результат, магия как никак, а не бабий трёп.

– Да там столько заморочек, жуть. Мы с лесом всего парой фраз перекинулись, а прошла часть дня и вся ночь. Да и чувствую себя сейчас как лимон выжатый.

– Интересно. Ладно, где тут площадь то? – мы шли за Аглаей, но так и не виднелось никакой постройки, которая могла бы быть домом старосты.

– Нет тут площади никакой, вон у церквушки народ сходится. А староста на отшибе живет. У них тут так интересно, кстати, староста старостой, а негласный глава деревеньки священник Нанирис. Ох и грызутся они с Дрином, старостой-то. Вона дом его. – указала она на ладный дом, с небольшим подворьем, на пригорке.

Чем ближе мы подходили, тем все отчетливее становилось чувство опасности. По спине от самой макушки побежала волна мурашек, и вдруг мне показалось, что я вляпался во что-то противное витающее в воздухе.

– Стоп. Ребят ничего не почувствовали?

– Как будта в кусок дэрма наступил. – буркнул гном.

– Ну да, нечто подобное. Что это?

– Это друг мой магическое чутье нас предупреждает, вот только хоть убей, но я не понимаю, как это возможно создать в игре. Это похоже на чутье мастера, который знает, какой материал лучше выбрать или война который знает куда лучше нанести удар. Стойте, гляну.

Я перешел на истинное зрение и всмотрелся в постройку. Весь дом, двор, и близлежащая территория были обгажены темной магией. Причем не демонической силой, а именно той самой черной магией, которой грешат даже не некроманты, а просто последние отбросы магического мира, которые ни на что серьезное не способны.

Я не отношусь к людям плохо только из-за выбранной специализации, отнюдь нет. Сам практикую некромантию и малифицистику знаю, тут немного другое. Когда маг не может, по какой либо причине состояться в специализации, или он недоучился и был выгнан учителем, то не редко они продолжают практиковать. Но при этом используют те обрывки знаний которые успели получить, и этого зачастую не хватает для того чтобы работать «чисто». Что я имею ввиду? Видишь ли, когда маг работает, в окружающем магическом поле остаются следы его работы. Отрицательные или положительные эманации, остатки выработанной маны и заклинаний, нередко остаются и призванные сущности которые не удосужились изгнать. Бывают и простые маги, которые не считают что нужно «убирать» за собой, ну подонки есть в любой группе людей. Так вот эти «нечистоты» крайне отрицательно влияют на окружающее пространство и людей, а всякие ведуны да чернокнижники обожают селиться в таких местах и еще больше их «загаживать», используя эту «скверну» для своей ворожбы. Таких и магами-то назвать нельзя, все таки маг это в первую очередь, ученый, который, мыслью своей добирается до самых потаенных закромов магии. А эти часто даже не понимают, на что направлены их ритуалы и заговоры.

Вот как раз один из таких тут и жил. Только силы у него было немерено, видимо не одно поколение копило тут эту скверну. Под пригорком еще ощущалось что-то темное и стремящееся выйти наружу.

Охохо! Одна ты туда точно не пойдешь. Взбогур готовься похоронить этот пригорок в недрах земли. Чернокнижник… сильный. Специализацию не могу определить, вроде просто калдырь какой-то.

– Как ты узнал? – Альвель также в упор всматривался, и даже принюхивался.

– Потом расскажу. – я достал посох и влил в навершие немного маны.

– «Эну шуб

Ам гит Абсу

Киш егигга Гар шаг да сисие амарада йа

Дингир уд калама синику

Дингир нинаб гуйу нехрранику

Га йа шу шагмуку ту!»

Навершие засветилось белым светом, отгоняя от нас скверну.

– Мужики, тут стойте, мы пойдем внутрь и пообщаемся. Если все пройдет спокойно, то может, и в бой вступать не придется. Аглая подойди ко мне, и не отходи ни на шаг.

Мы медленно стали подходить к калитке, отделяющей двор от пустыря.

– Ты уже видела его?

– Видела один раз, он со священником деревню обхаживал вечером. Он так-то хороший мужик, суровый.

– А уровень у него какой?

– Трехсотый.

– Справимся если что.

Мы зашли во двор, и увидели мужика сидящего в плетеном кресле, на веранде. Он оглядел нас и выбил трубку, забив новый табачок, запалил пальцем.

– Ой, что-то ты долго шел маг, опасливые нынче гильдейцы стали. Ну, то, что увидел хоть, честь тебе делает. С чем пожаловали? Аглаю я знаю и доволен ей и помощью ее а тебя в первые вижу.

– Мы пришли узнать, что тут твориться. Аглая хочет тебя расспросить о задании, которое ей выдали на вашу территорию.