Фашисты озверелые, Христово Воскресение.
Нет никакой возможности проплыть не по течению,
Будь то господень промысел иль недоразумение,
Бежит река великая до самой бесконечности,
До океана дикого, до океана Вечности.
А океан волнуется, ВСЕГДА и ВСЕ вмещающий,
И мозг не повинуется, его воспринимающий.
Все оказалось притчею из старого учебника:
А океан – росинкою, на рукаве волшебника.
ГРАФИНЯ
Вставайте, графиня, уж день на дворе,
Вы, верно, вернулись на самой заре,
В пыли ваше платье и в пене ваш конь,
Сиятельный граф так и мечет огонь.
Уж вы пожалейте свою красоту,
Смотрите, за окнами вишни в цвету,
Завянет безвременно Ваша душа,
Еще пожалели бы вы малыша…
О Ваших романах наслышан Париж
Ведь ты как зажженная свечка сгоришь
Рассыплются в прах и семья и мечты
Одна перед богом останешься ты.
Совсем одолела проклятая страсть,
Как птичка порхала, боялась пропасть…
Да я же служанка, с пеленок с тобой,
Да что же ты плачешь, о боже, постой…
МОСКВИЧКА
Время юности, город, зной,
Вижу девушку за спиной,
Я немного замедлил шаг
Каблучки стучат так-так-так.
Туфли – гвоздики, тонкий стан,
Остальное, как сквозь туман,
Мы друг друга глаза нашли,
Вместе рядышком вдруг пошли.
Люстры – лампочки, вход в метро,
Очень весело, пьем ситро,
Два с полтиною за букет,
И улыбка твоя в ответ.
Ты красавица, я студент,
Мой единственный аргумент —
Очи карие, чуб волной,
Не зазорно пройтись со мной.
Ты про Моцарта, про Арбат,
Кто сегодня на ком женат,
Я про тягу к родным краям
Про «рябинушку» под баян.
Ты – отчаянный театрал,
В этом я совсем маргинал,
Понимаю я красоту,
Если вишня стоит в цвету.
Прогуляли мы день-деньской
Возле Пушкина по Тверской,
Говорила ты, я молчал,
И, любуясь, тебе внимал.
Дочка города и вахлак
Не срастаемся мы никак,
И движению двух сердец,
Получилось, пришел конец.
Я гулял бы так до утра,
Да послышалось – мне пора.
Ты ушла и на много лет
Тех часов остается след.