Завтра ехать далеко

– Сама я его не знала. Буян – это, вообще, прозвище, а не имя. Думаю, он погиб где-то в середине эпохи первых героев, но личность его осталась на слуху.

– Господи боже, только не говори, что эти пыльные, облитые пивом листки прямо у нас под носом были…

– Дневником Великого Героя? Факт того, что они пропали, подтверждает такую догадку. Как и то, что некто докучливо преследовал писаря. Как и то, что этот кто-то очень точно шел по следу книги. Или то была лишь переписанная копия, что не так важно.

– Да если б не я, Левша, возможно, еще много лет не вынес бы каракули из дома.

Протяжный рокот раздался за плотным наслоением туч, дождь усиливался, стремясь скорее потушить слабый костер на поросшем клевером лугу.

– Но дневник сам по себе не важен. Он может указывать на последнее местонахождение какого-нибудь артефакта или раскрывать точку зрения героя на события былых времен. Если то, что читал Левша, и правда геройская хроника, то я даже не знаю чья. Герой Буян мог упоминаться в дневнике любого героя. Важно другое – его артефакты. Их было несколько, но самый известный – Игла Буяна.

– Какой силой обладает?

– Кажется, разрушает преграды. Не знаю, как именно она работает. По слухам, что ходили тогда, просто разрывает всё, чего коснется. Доспех, дверь, крепостная стена – ничто не устоит.

– Да с ума можно сойти… – раскинул руками Рэй и взглянул на посеревший от дождя лес. – Что стало с Великими Героями, Сольвейг?!

– Я уже отвечала тебе. Не помню.

– Конечно, – он присел возле углей, положив руки на лицо. – Где остальные артефакты героев? Почему герои исчезли? В чём миссия героев? Кто такие вестники? Как, в конце концов, Великий Герой Горицвет стал твоим хозяином?!

Она тряхнула головой, так что волосы коснулись щек. Рэй поднялся, подошел ближе и схватил за плечи.

– Я не…

– Что случилось с Горицветом?! Он тоже умер? Как?

Сольвейг смотрела слезно, почти с отчаянием, но опять осталась нема.

– Твой хозяин! Хоть его-то ты должна помнить!

Тишина.

***

Они перебрали пожитки Левши и оставили себе несколько медных монет, а также пару походных мелочей, после чего продолжили путь в направлении Дрягвы.

Ранее стрелок вернулся в лес, чтобы снять тело. За отсутствием лопаты он уложил его под сосной, укрыв еловыми ветками, чтобы тот не превратился в горемыку, о которых когда-то сказывали охотники.

Герой шагал впереди.

– Как вышло, что премудрая лиса позабыла всё, что произошло четыре века назад? – поправляя рюкзак на спине, спросил Рэй. – Причем, нет, совсем даже не всё, а избирательно те факты, которые имеют значение сегодня.

– Что ты привязался, а?

– Да то, что ты была с Великими Героями! – крикнул Рэй, понимая, что не может более мириться с противоречиями в голове. – Была там, где они приняли последний бой. Теперь же, по невероятной случайности, ты сопровождаешь меня. Якобы не помня ничего о тех событиях!

– Четыре сотни лет прошло, – беспечно отозвалась она. – Я скиталась по лесам средней полосы по меньшей мере двести лет, бесцельно, почти как призрак. У меня не людская память, я впитываю энергию природы, и мои воспоминания постепенно заменяются. А сегодня я тебя никуда не сопровождаю, ты сам решаешь куда идти.

– Тогда другой вопрос: ты же именно северная лиса? Снежная! Так и не понимаю, с чего ты рыжая? Почему не вернулась в северные степи, когда закончилась эпоха первых героев? Что такое натворила блудная луми-кетту, раз не смогла вернуться домой?

Та помолчала. Накинула капюшон, скрыв лицо, и прошептала едва слышно:

– Это не твое дело.

– Само собой, – выдохнул Рэй, ожидая подобного. – Есть, вообще, «мое дело» в твоей жизни? Или это правда, то, что первым предположили Настя и Ярослав. Я нужен тебе лишь как источник пищи. Речная мавка пыталась меня сожрать, но чем ты лучше?

Сольвейг шагала рядом под проливным дождем. Молча. И даже дыхания ее невозможно было услышать.

– Как вышло, что Горицвет стал твоим хозяином? Тоже метка Святобора или иной пакт?

Сольвейг мотнула головой, не открывая лица.

– Ясно. А что…

– Да прекрати же! – выкрикнула она.

– Как мне тебе верить?

– Можешь не верить, меня это не заботит.

– Так и отдала б меня мавке! Или просто за свою шкуру переживала? Ведь моя смерть – твоя.

Ответа не было.

– Притворяешься благородным лесным духом, а на деле тебе ни до кого нет дела, кроме себя! Просто обеспечиваешь свой интерес, – продолжал Рэй. – Интересно, что бы случилось, если б я выстрелил из самострела в той пещере?

Она внезапно остановилась на месте, по-прежнему пряча лицо в тонком капюшоне. Рэй понял, что перегнул, но в гневе прошагал мимо, не повернув головы. Позади раздались шаги, рука в затасканной хламиде схватила его за плечо, развернула и сильно толкнула в грудь!

– Там никого не осталось! – выкрикнула она навзрыд, и на глазах ее, даже в сходящий с неба ливень, блеснули искорки. – Никого! И это случилось еще до первых героев! Поэтому я… пошла с Горицветом. Поэтому не вернулась на север. Их всех, всю деревню, всю семью убили великаны с Голубых гор! – наклоняясь вперед, прокричала она. – Ни з… ни за что! Без причин!

Ссаженными ладонями она вытирала испачканное лицо.

– Некуда было пойти, поэтому…

Рэй поднял было руку, но лисица хлестким ударом отбросила его ладонь, и в воздух взвились мельчайшие искорки ее слез.

– Ты прав, – стальным голосом вдруг сказала она. – Надо было стрелять.

Она бросилась по дороге. Рэй поспешил за ней, окликнул! Однако та прыгнула, будто собираясь сделать кувырок вперед, но вместо рук на землю ступили звериные лапы. На ходу завершив превращение, тёмно-рыжая лиса припустила по тропе на скорости, с которой герой не мог соревноваться. Взмахнув двойным пышным хвостом, она скакнула в сторону и скрылась в стоящем стеной лесу.

Сбив дыхание, герой остановился, всматриваясь в серую даль.

– Сольвейг!

Он остался один, под дождем, что уже завершался, снова открывая яркий солнечный диск на юге. Впереди лежал долгий, полный бог знает каких опасностей путь.

***