Отряд, который снился

Но нет, это только парк был парком из прошлого. А как быть с Майским проспектом? Он что, из будущего? Да и в парке не всё было из прошлого. Скорее, парк был из настоящего с элементами прошлого.

Почему-то только теперь меня по-настоящему охватила тревога. Я почуял неладное, даже страшное. Я бегом бросился к восточному выходу из парка. Вот аттракционы, они все на своих местах. Абсолютно все: и карусели; и колесо обозрения, называемое в народе чёртовым колесом; и всё остальное. Там, как и всегда летом, было весело и многолюдно. Скамеечки вдоль аллеи, летний кинотеатр «Родина» – всё на своих местах. Но когда я подошёл в парковой калитке, я понял, что дело дрянь.

Итак, парковая калитка – каменная арка высотой метра три. Ставни из железных прутьев с фигурными завитушками. Но… улицы Студёной за калиткой не было. Там, за калиткой, я увидел пустырь, заросший полынью, крапивой и низкими кустами неизвестного мне названия. В траве валялись обломки досок, поржавевший железный хлам, кучи битого кирпича – в общем, всякий мусор.

За пустырём, метров через сто, среди зарослей из лопухов стоял полуразвалившийся щелястый забор из старых почерневших досок. За забором – неказистые, потемневшие от времени, бревенчатые избы с драночными крышами[7 - Дранки – что-то наподобие черепицы из тонких широких деревянных щеп. Раньше дранки очень часто использовались для устройства крыш домов в деревнях.].

Это была катастрофа. Я почувствовал себя одиноким, заброшенным в чуждый мне мир. Этим чуждым для меня миром был окружён единственный родной и знакомый с детства уголок – наш парк, в котором почему-то перемешалось настоящее и прошлое. Это было непонятно и страшно.

Страшно? Нет, страха уже не было. Просто что-то оборвалось внутри и не осталось ничего, кроме чувства одинокости и смирения с судьбой. Я не знал, что мне теперь делать, куда идти, к кому обратиться за помощью. Не знаю, почему у меня не возникла мысль обратиться за помощью в полицию. Впрочем, как оказалось, хорошо, что не возникла.

Я вернулся в парк и опустился на скамейку напротив чёртова колеса. Я сидел там, тупо наблюдая за происходящим вокруг. Впрочем, мне уже было наплевать на всё, что там происходило. Оно просто происходило, а я просто равнодушно, со смертной тоской, созерцал это.

Я безвольно сидел на скамейке, а время шло, и мне ужасно хотелось есть. Я ведь в тот день успел только позавтракать, да и то наспех. Я вспомнил, что около летнего кинотеатра находится павильон кафе. Я взглянул на часы. Было одиннадцать минут восьмого. Надо же, прошёл уже почти весь день. Но ничего, кафе работало до десяти вечера. Значит, время ещё было.

Я поднялся со скамейки и пошёл к кинотеатру. В голове крутилась мысль: «Вдруг там нет никакого кафе? Ведь исчезла же бесследно улица, на которой я живу… Нет, уже не живу, а жил». Но… кафе оказалось на месте.

Я зашёл в павильон и встал в очередь. Хотя… назвать это очередью было трудно. Кроме меня там была пожилая дама с двумя малышками – наверное, с внучками – и средних лет мужчина. Я выбрал блюда, дождался своей очереди и подал продавщице деньги – пятисотрублёвую купюру, которую брал на обед. Продавщица взяла пятисотку, повертела её в руках, рассматривая со всех сторон, и орёт:

– Это что такое?! Что ты мне суёшь?!

– Деньги, – отвечаю, – пятьсот рублей.

– Какие деньги?! Нахал! Забирай свой фантик и топай отсюда, пока полицаев не позвала!

Реакция продавщицы меня озадачила: «Что не так? Обычная пятисотка. Вчера только снял в банкомате». Я не стал испытывать судьбу: «Чёрт её знает. Позовет ещё полицаев. Почему она так их называет? Полицаями. Полицейским тоже что-нибудь не понравится… А может, хотя бы полицейские мне помогут? Признаюсь, что сошёл с ума, назову адрес… Нет, не надо, а то чёрт знает, что подумают и куда отведут». Я сунул пятисотку в карман и вышел из павильона.

Вернувшись к скамейке около чёртова колеса, я посмотрел на часы. Время подходило к восьми вечера. У меня появилась последняя надежда. Дело в том, что в это время в парке всегда прогуливаются три дамы из нашего дома: Наталья Антоновна, Марина Александровна, и Зинаида Викторовна. Я решил, дождаться их и попросить, чтобы они проводили меня, сошедшего с ума, домой. Я сел на скамейку и стал ждать, когда они появятся.

Время шло, но вокруг были только незнакомые лица. Было уже полдесятого, когда мимо меня пробежала стайка мальчишек лет десяти-двенадцати – загорелые, в летних шортах, в майках, в футболках. Один из них обернулся и, остановившись на миг, взглянул на меня. Я заметил в его глазах немалое удивление, а меня словно обожгло этим взглядом. Бывает же такое нереальное сходство!

Взглянув на меня, мальчишка повернулся и побежал дальше. Он догнал друзей и скрылся с ними за павильоном летнего кинотеатра. Через пару минут туда же пробежали человек десять, как я тогда подумал, полицейских. Мне, правда, показалось, что у них что-то не так с формой: то ли покрой не тот, то ли что-то ещё, чего я не понял. Подумал, что в очередной раз ввели какие-то новшества в полицейское обмундирование.

Вообще-то, меня в тот момент мало волновало обмундирование полицейских. Тем более, что это могло и показаться. Куда больше меня взволновал тот мальчишка. Если бы я увидел его лет двадцать или больше назад, я подумал бы что это он, Колька. Те же черты лица: высокий лоб, прямой нос, круглый подбородок. До боли знакомый взгляд карих глаз, Такие же, как у Кольки, тёмные волосы.

«Сколько же времени прошло после той трагедии? Ага, мы заканчивали четвёртый класс, значит, мне было одиннадцать лет. То есть прошло уже двадцать лет». Вновь всплыли в памяти те далёкие годы, тот пророческий сон и та трагедия.

Глава 2. Пророческий сон

О тех событиях я помнил всё. Даже тот сон, будто пророческий, предупреждающий о беде. Как же порой мне хотелось забыть всё это, выкинуть из головы все тяжёлые воспоминания, но мне это так и не удалось. А вообще-то и хорошо, что не удалось. Ведь забыть это, значит забыть Кольку, предать память о нём.

Я часто вспоминал свои детские годы, школу, Кольку и… те странные сны, в которых Колька был командиром нашего отряда – отряда Армии Света. Это были не просто сны, а будто сны наяву. Я не мог отличить их от реальности и помнил их от начала до конца.

В тех снах наш отряд совершал походы в другие пространства, спасал от порабощения завоевателями загадочные миры. Были там и битвы с теми, кто пытался поработить нас, нашу страну. Да много всего было в тех снах, всего и не перечислишь. А в жизни всё было обыденно – Колька был просто моим одноклассником и другом.

В нашем классе Колька был самым младшим. Дело в том, что он родился в июне, почти за три месяца до первого сентября. Когда ему было семь лет без этих трёх месяцев, его согласились принять в школу. В виде исключения. И не пожалели об этом, потому что учился он лучше всех в нашей школе.

Учителя очень удивились, когда узнали, что второклассник Летов помогал решать задачки по математике, физике и химии ученикам старших классов. Удивились и зауважали Кольку.

Учителя ставили Кольку в пример, несмотря на то, что часто бывали у него «разногласия с педагогическим коллективом». Ага, разногласия… Это ещё мягко сказано. Правильнее назвать это конфликтами.

Нет, Колька никогда не грубил учителям, общался с ними уважительно, но свою правоту он отстаивал бескомпромиссно и до конца. Он умел приводить веские доводы, и учителя, в конце концов, вынуждены были соглашаться с его «железной логикой».

Да-да, это сами же учителя так говорили: «железная логика». Может, именно за эту «железную логику», отличную успеваемость и добрый отзывчивый характер он и пользовался у них таким уважением.

Кольке не суждено было окончить школу. Он умер. Внезапно. Это случилось, когда мы заканчивали четвёртый класс. Для всех его смерть так и осталась загадкой.

После школы я отслужил в армии, а после армии поступил в университет и окончил его. После университета я работал в институте физики космоса. С Оксаной я познакомился, когда уже закачивал учёбу. Она училась тогда в педагогическом институте, на третьем курсе. Не прошло и полугода, как мы поженились. Потом у нас родилась дочка.

В общем, жизнь шла своим чередом. У меня всё складывалось самым лучшим образом. Как говорят в таком случае, жизнь удалась. Да, удалась, но… мне очень не хватало Кольки. Иногда мне казалось, что Колька где-то рядом. Иду, бывало, по улице, и мне кажется, что вот-вот он окликнет меня, и дальше мы пойдём с ним вместе. Но… этого уже быть не могло. Не было больше Кольки.

Когда я увидел того мальчишку, так удивительно похожего на Кольку Летова, в моей памяти всплыл ТОТ СОН. Тогда мне снился трудный бой. По-настоящему трудный. Казалось, что мы терпели поражение. Впервые. Это из-за того, что враги отрезали нам путь к нашей «военной базе» в Сумеречном Мире. Мы никак не могли к ней прорваться, чтобы использовать танки, самолёты, ракеты. Бой шёл почти на границе Сумеречного Мира и нашей улицы. Мы были последним препятствием на их пути.

Они были не людьми, а походили на кошмарных ящеров с огромными перепончатыми крыльями за спиной. Их чёрные крылья и жуткие морды с горящими глазами потом долго стояли перед моим мысленным взором.

Мы отстреливались, укрывшись за высоким земляным валом. Они тоже стреляли в нас, но не пулями, а огненными лучами. Лучи с грохотом пронзали пространство, но никого пока не задели.

Мы не могли даже высунуться из-за укрытия, но и они не могли прорвать нашу оборону. Пока не могли, но так не могло продолжаться долго. Скоро у нас закончатся боеприпасы, и монстры, уничтожив нас, ворвутся в наш мир.

Неожиданно, я почувствовал жгучую боль, от которой чуть не проснулся. Одно из чудовищ всё-таки попало в меня. Огненный луч вскользь задел мой локоть. Я дал очередь из своего акаэма[8 - АКМ – автомат Калашникова, модернизированный.], и сражённое чудовище рухнуло вниз.

Колька говорил, что у нас нет выхода, кроме победы. Вот и в том сне мы, несмотря ни на что, всё-таки победили. Победили, благодаря Кольке. Он первым взбежал на земляной вал и крикнул:

– Ребята! В атаку! – и ринулся на врагов, отвлекая их на себя. Он даже успел завалить трёх или четырёх монстров, прежде чем его пронзило множество огненных лучей. Колька упал замертво, но мы уже ринулись следом, и ужасные твари были повержены. Мы прорвались к базе, подняли самолёты, дали ракетный залп по удирающим в Мир Тьмы монстрам. Мы ворвались следом за чудовищами в Мир Тьмы и уничтожили их всех до одного.

Бой закончился. Мы принесли Кольку к границе между Сумеречным Миром и нашей улицей, уложили его на землю. Он лежал на земле будто живой. Казалось, что он просто спал, вот только не дышал и был очень бледен. На нём даже не было повреждено обмундирование бойца Армии Света. Хотя… это же сон.

Потом Колька исчез, а следом за ним стали исчезать остальные бойцы нашего отряда. Это было странное зрелище: они по одному уходили вдаль и, помахав мне рукой, просто исчезали. Вскоре я остался совершенно один.

Я попытался пройти через грань между Сумеречным Миром и нашей улицей, но… у меня ничего не получилось. Я бесконечно шагал к нашему дому, но дом становился всё дальше и дальше. Мне было одиноко и страшно, и чем дольше я шагал, тем становилось страшнее.

Наша улица пропала. Я понял, что заблудился. Я остановился и стал кричать, звать на помощь. Кого? Ведь вокруг не было ни души. Но нет, живая душа всё-таки появилась. Это был… гигантский муравей.

Нет, на самом деле это был не муравей. Это было даже не насекомое. У насекомых должно быть шесть лап, а у этого было четыре. Просто я воспринял это странное существо, как муравья. Наверное, это из-за усов-антенн, как у насекомых. У «муравья» была продолговатая, сужающаяся ко рту голова, почти человеческие глаза, наполовину прикрытые круглыми веками. Вместо челюстей – обыкновенный рот. Даже на лапах были пальцы. «Муравей» стоял передо мной на задних лапах. В таком положении ростом он был почти с меня. Передней лапой он держал медный колокольчик.

Если бы в снах всё подчинялось логике, я должен был бы испугаться. Но нет, я не испугался. Совсем наоборот, мне стало хорошо и спокойно. «Муравей» забавно пошевелил усами и заговорил детским голосом.

– Саша, не печалься о Коле. Хоть вы никогда больше не увидитесь, он всегда будет помнить о тебе. Ты тоже никогда-никогда не забывай его.

– Где он? – спросил я с последней надеждой.

– Он далеко, – ответил «муравей». – Никто не сможет попасть туда, не зная секрета, но Коля волшебник и он смог.

– Я хочу, чтобы он вернулся!

– Это невозможно.

– Но почему?!