Звёзды против свастики. КРАСНЫМ ПО БЕЛОМУ. Альтернативная сага

Рокоссовский строго постучал карандашом по столу, прерывая раздавшиеся смешки.

– С шутником побеседую отдельно, – пообещал он, – остальных предупреждаю о недопустимости подобного рода замечаний! Продолжайте, Георгий Константинович!

– Так вот, по моему приказу до конца учений бригадой командовал командир 541-го мотострелкового полка полковник Галин. И командовал отлично! В сложившейся обстановке считаю его кандидатуру наиболее подходящей!

– А вы что на это скажете? – спросил Рокоссовский у Прошкина.

– Ну, раз такое дело… – Было видно, что пустые фразы помогают Прошкину что-то там себе сообразить. – Коли Генеральный штаб… – Видно, досоображал, потому что резко прекратил бубнить и чётко резюмировал: – Я поддерживаю кандидатуру полковника Галина!

***

Командир дивизии Ваффен-СС «Мёртвая голова» группенфюрер СС Георг Каплер присутствием в своём штабе Курта Хартмана был, мягко говоря, недоволен. Мало того, что «штабной» (думая так, Каплер имел в виду штаб ОКВ), так ещё и из ведомства Канариса! Такой «гость» перед началом наступления – примета хуже не придумаешь. Гнать бы его взашей! Но полковник по прибытии предъявил такие полномочия, что волей-неволей пришлось изображать любезность.

Генерал кинул взгляд на часы. Ну вот, ещё с места не двинулись, а примета уже начала сбываться. Впереди, там, где граница, слышалась перестрелка. Значит, силы прорыва уже полчаса против намеченного срока не могут подавить сопротивление русских пограничников. Но, похоже, кончилось? Да, стрельба стихла, а над дымом дальних пожарищ распустился в небе цветок из трёх зелёных ракет.

Одновременно с командой «По машинам!» взревели моторы. Генерал легко вскочил на броню и ловко скользнул в башенный люк, впрочем, до конца погружаться в нутро танка не стал. Снизу протянули шлемофон, а танк дёрнулся и, лязгая гусеницами, покатил занимать место в колонне.

Каплер обернулся. Сзади пристраивался штабной автомобиль, своё место в котором он любезно уступил берлинскому гостю. «Пусть поглотает пыль!» – злорадно усмехнулся генерал.

Вскоре путь колонне преградила небольшая речушка, через которую были наведены аж три понтонных моста, так что скорость колонны практически не замедлилась. Танк Каплера без помех проскочил короткий мост и ступил гусеницами на «чужую» землю – польскую генерал уже привык считать «своей». Здесь отчётливо виднелись следы недавнего боя. Чуть в стороне чадило то, что осталось от пограничной заставы. Солдаты с хмурыми лицами (в похоронной команде другие вряд ли встретишь) таскали трупы и складывали в одном месте. На взгляд, набралось изрядно.

«Интересно, большие ли потери у русских?» – думал Каплер, не подозревая о том, какой неожиданный ответ получил бы на этот вопрос. Ни одного трупа русского солдата на поле боя обнаружено не было. Что немцу непонятка, то русскому вдомёк. Потери с нашей стороны, конечно, были, и немалые. Но бой за заставу вели спецназовцы, а они своих не бросают, даже мёртвых…

Углубившись на союзную территорию на десять километров, заняли небольшую деревушку. Здесь Каплер приказал остановиться. Слез с брони, стал прохаживаться, с удовольствием разминая ноги. Его танк остановился напротив добротного деревянного здания, с которого солдаты теперь сколачивали прибитый за древко флаг. Местных жителей не было видно. «Попрятались по домам?» Впрочем, что-то мешало этой мысли утвердиться. Каплер быстро понял, что именно. Совсем не слышно собачьего лая. Так что, когда ему доложили: деревня жителями покинута, он тому ничуть не удивился. Сказал: «Тем лучше!» И приказал размещаться без церемоний. Так и сделали. Ворот не открывали, въезжали во дворы, ломая заборы.

**

– Здесь, господа, – начальник штаба дивизии ткнул в расстеленную на столе карту концом короткой указки, – находится наша цель!

Каплер наклонился поближе.

– Что здесь? – спросил он.

– Крупная железнодорожная станция, – пояснил начштаба. – Наша задача занять её и удерживать до получения другого приказа.

Каплер прошёлся по карте курвиметром.

– До станции отсюда почти сорок километров, – сказал он. – А это означает, что находится она в зоне ответственности так называемого укрепрайона, который, если верить нашей разведке, – короткий взгляд в сторону Хартмана, – нашпигован различного рода оборонительными сооружениями.

Оберст шагнул к столу.

– Что нам точно известно, – начал он, забирая из рук начштаба указку, – так это то, что вот здесь… и вот здесь, у русских построены крепости, которые располагают, в том числе, и дальнобойной артиллерией.

– То есть, после того, как мы займём станцию, русские просто накроют нас огнём тяжёлых пушек, – сказал один из присутствующих на совещании офицеров.

– Думаю, этого можно не опасаться, – сказал Хартман.

– Почему вы так считаете? – спросил Каплер.

– Когда противник поймёт, что мы не собираемся развивать наступление вглубь его территории, а произойдёт это довольно быстро, то вряд ли захочет уничтожать инфраструктуру, столь необходимую ему при контрнаступлении.

– Вполне возможно, – согласился Каплер. – Нас-то удар тяжёлой артиллерии накроет или нет – ещё вопрос, учитывая нашу мобильность, а вот крупному железнодорожному узлу точно придёт капут, и надолго.

Вошёл адъютант, доложил:

– Группенфюрер, прибыл мотоциклист, требует встречи с оберстом Хартманом!

– Мотоциклист? – нахмурился Каплер. – Откуда он прибыл?

– Из русского тыла. Одет в штатское, но утверждает, что германский офицер.

Головы присутствующих синхронно повернулись к представителю абвера. Хартман поспешил разъяснить:

– Наверное, это мой агент. Позвольте мне выйти?

– У вас есть от нас тайны? – усмехнулся Каплер. – Мы бы тоже не отказались послушать новости из русского тыла.

Хартман почтительно кивнул и отступил на своё место, давая понять, что готов подчиниться воле старшего по званию.

Каплер удовлетворённо улыбнулся и приказал адъютанту доставить разведчика в комнату, где шло совещание.

Вошедший был небрит, и одет как типичный крестьянин, однако перед генералом ухитрился вытянуться в строевую стойку и даже прищёлкнул каблуками стоптанных сапог.

Каплеру такое тевтонское (как он считал) усердие пришлось по душе.

– Твоё имя, солдат? – спросил он.

Со стороны сцена должна была казаться совсем уж театральной, так оно, верно, и было, но ни у кого из присутствующих при этом пафосном действе не возникло на лице и тени улыбки.

– Гауптман Пауль Зиберт, группенфюрер! – ответил разведчик.

Генерал протянул руку, которую Зиберт почтительно пожал. Через пару секунд он пожимал уже руку оберста Хартмана. Остальные в очередь на поручканье выстраиваться не стали, поприветствовав кандидата в герои издали.

– Что привело вас сюда, Пауль? – спросил Хартман. – Говорите свободно.

– Исполняя вашу последнюю директиву, господин полковник, я начал активные поиски совершившего вынужденную посадку русского самолёта. – На этом месте Зиберт слегка замялся, и Хартману пришлось подстегнуть его вопросом:

– И как всё прошло. Вы преуспели в поисках?

– Не совсем, господин полковник. Когда я нашёл самолёт, возле него уже была группа гауптмана Лемке…

– Этого следовало ожидать, – кивнул Хартман. – Значит, нужные нам люди теперь у него?

– Боюсь, господин полковник, что это он с остатками своей группы сейчас в плену у русских. Я видел несколько наших, окружённых русскими пограничниками, когда бой уже закончился. Помочь я им ничем не мог, потому поспешил сюда, чтобы сообщить вам эту печальную новость и предложить свои услуги.

– Ваши услуги? – надменно выгнул бровь группенфюрер Каплер, который уже жалел о случившемся рукопожатии, и оттого злился. – Если уж вы не смогли быть полезным своим товарищам, чем вы можете быть полезны нам?

– Я могу показать тайную дорогу в тыл русских, – ответил Зиберт.