Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Иерусалимский ковчег

Год написания книги
2008
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
10 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Но в этом для меня не было ничего удивительного, принадлежность к «Золотому скипетру» иногда вынуждала человека вести в некотором роде странный образ жизни.

– И больше никаких оснований? – спросил я разочарованно.

– Он водил дружбу с подозрительными личностями, – продолжил Серж.

– С кем именно?

Рябинин пожал плечами и сказал:

– Имен я не знаю. Но один такой тип крутился возле него последнее время постоянно.

– Ну, припомните хотя бы какие-нибудь приметы, – попросил я его. – Как он выглядел?

– Невысокий, одевался обычно франтом, на лбу написано, что пройдоха. Глазки такие узкие, бегают все время, по-моему, серые или светло-карие, болотного такого оттенка. Нос широкий с горбинкой, губы толстые, мясистые. В общем-то ничего особенного, никаких особых примет, ни родимых пятен, ни шрамов, – ответил Серж.

– А жаль, – вставила свое слово Мира.

– Жаль, – согласился Сергей Арсеньевич. – А, вспомнил, – он поднял вверх указательный палец. – Виталий как-то проговорился, что он – игрок. Я полагаю – шулер!

– Это тот самый, о котором вы, Серж, так много рассказывали, в цветном жилете и с седыми бакенбардами? – спросила индианка, вдруг заинтересовавшись нашей беседой.

– Абсолютно точно! – подтвердил Рябинин.

– Но вы же утверждали, что он заика, – сказала Мира.

– Конечно, – согласился Сергей Арсеньевич. – Как же я мог забыть? Совсем вылетело из головы, – смутился он.

Итак, это было уже кое-что, от чего я мог оттолкнуться в своих поисках. Я не знал еще точно, что или кого именно я ищу, и нащупывал дорогу впотьмах, но я был уверен, что во что бы то ни стало разыщу этого игрока-заику. Интересная получалась картинка, занимательная!

Я рассуждал следующим образом.

Виталий Строганов каким-то образом, вероятно, вследствие своей пагубной страсти к игре, становится жертвой ловкого мошенника – карточного шулера и оказывается должным ему, ну, скажем, около пяти тысяч рублей. Этакому заикающемуся щеголю! Смех да и только!

Я предполагал, что на строгановских часах он записан под именем господина «Г», около которого была обозначена цифра пять и красовалась кривая виселица. Я исходил из того, что это число в записях Строганова было самым значительным, если предположить, что Виталий просто-напросто опустил несколько нулей. Оно и означало ту самую сумму его долга, которую он никак не мог выплатить проходимцу по причине разорения своего семейства.

Кто-то в день похорон обыскивает его кабинет в поисках какого-то обличающего документа. Что это за личность, по-прежнему является огромным вопросом!

Мне оставалось только найти связь между двумя этими событиями и его самоубийством или, pardon, убийством. Но вряд ли Виталия сбросил с моста карточный шулер. Мелкая птица, полет не тот!

Я же предполагал, что важнейшим моментом во всей этой истории является членство Строганова в масонской ложе. Но доказательств сего я раздобыть пока так и не сумел, несмотря на все свои титанические старания.

Часам к четырем мы вернулись с Мирой домой. Она сразу поднялась к себе в будуар, я же, сбросив с себя сюртук вместе со шляпой, вернулся в гостиную, где и застал задумчивого Кинрю с грустью на усталом челе. Мой японец в полосатой легкой юкате – просторном национальном халате, восседал за хрупким столиком в стиле Людовика XIV, украшенном белоснежными раковинами, инкрустированными перламутром, и грыз измятое, плохо заточенное перо, представляя собою весьма необычное и комичное зрелище. Кажется, он взялся за сочинение очередного хокку. Если мой Кинрю погружался в поэзию, то лучше было его не трогать, это я уже знал по опыту.

Он оторвал свой зачарованный взор от исписанного иероглифами листа бумаги и продекламировал вслух:

Тяжело нести

закаленный меч.

Но в бою – победа!

К сожалению, я не был поклонником японской лирики и отдавал предпочтение творчеству Николая Карамзина. Однако я не смел об этом и заикнуться своему самураю. Несмотря на все свое мужество, силу воли, выносливость и прочие замечательные качества японского дворянина, он обладал не в меру обидчивым характером, отчего нередко попадал в щекотливое положение, так как до сих пор не адаптировался к европейской культуре. А я, признаться, относился к нему с огромной теплотой и желал ему только добра.

– Великолепно, – польстил я золотому дракону и собрался уже отправиться в свой кабинет, чтобы так же заняться записями. Правда в моем случае я намеревался продолжить свою искреннюю исповедь в собственном дневнике, недавно приобретенной тетради, переплетенной лиловым бархатом.

– Яков Андреевич! – окликнул меня Кинрю, окончательно выйдя из своего поэтического оцепенения.

– Что? – обернулся я.

– Вам послание от Кутузова, – сообщил японец и передал мне конверт.

Я поблагодарил его и наконец отправился в кабинет, где и распечатал письмо, в котором Иван Сергеевич желал мне всяческого успеха. К письму прилагалось обещанное приглашение в Английский клуб, из чего я заключил, что мое исповедание этим вечером снова отменяется.

Я вернулся в гостиную, где Кинрю продолжал по-прежнему творить свои вирши.

– Не желаешь ли прокатиться в Английский клуб? – поинтересовался я как бы невзначай у Юкио Хацуми.

– Пожалуй, – заметил он. – Хотя я привлеку к себе слишком много внимания. В этом трудно было не согласится с Кинрю, но у меня были совсем иные планы на его счет.

В клубе собирались в основном гвардейские офицеры и цвет штатской аристократии, в число которой входил и сам Виталий. Естественно, появление Кинрю, несмотря на его высокородное происхождение, в данном обществе не осталось бы незамеченным. Я рассчитывал взять его с собой в качестве преданного телохранителя и попросить подождать меня в экипаже.

– Если только я останусь в карете, – опередил меня Юкио Хацуми.

– Именно об этом я и хотел тебя попросить, – сказал я, опасаясь, что наше предприятие может оказаться опасным.

– Оказывается, я умею читать мысли на расстоянии, – пошутил японец. – Мира могла бы у меня поучиться, – добавил он.

– Вы говорили обо мне? – появление индианки застало нас обоих врасплох. Я не хотел далее втягивать ее в это дело и подвергать ее жизнь опасности. Мира и так, вопреки моему желанию, оказалась в эпицентре событий.

– Ты – единственная тема для наших разговоров, – ус – мехнулся японец.

– Так, значит, мне показалось? – усомнилась она. – А куда это вы собираетесь?

– В Английский клуб, – честно ответил я. – Переки – нуться в карты.

– Понятно, – сообразила Мира. Провести эту женщину было не так-то просто. – Вы, Яков Андреевич, собираетесь шулера искать, – она вздохнула. – Я надеюсь, вы одели ваш амулет?

Я инстинктивно дотронулся до груди, ромбики Миры были на месте. У меня появилось ощущение, что от них исходит магическое тепло.

– Разумеется, – успокоил я Миру.

Собираясь в Английский клуб, я прихватил с собой в ящичке пару пистолетов и был уверен в том, что Кинрю также позаботился о своей самурайской экипировке. Чего только стоило его платиновое кольцо со спицей. Он умел обращаться с ней не хуже, чем гвардеец со шпагой.

Клуб располагался в Адмиралтейской части города, поэтому мы добирались к нему совсем недолго. Он занимал один из роскошных особняков с бельэтажем.

Кинрю пообещал дождаться меня во что бы то ни стало, я же просил его быть начеку. Появилось такое ощущение, что я собираюсь в какой-то вертеп, а не на светское мероприятие.

Предъявив швейцару на входе свой пригласительный билет, я поднялся по лестнице с зеркалами в большую овальную залу, где располагались карточные столы. В одном из понтирующих я узнал знакомого по Лейпцигскому сражению князя Львова. Дождавшись конца тальи, я подошел к нему. Он очень оживился, узнав меня.

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
10 из 12