Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6

«Усматривая из всех вообще полковых рапортов непомерное число больных нижних чинов, – писал Барклай, – я долгом себе поставляю обратиться к вашему превосходительству, чтоб предписать гг. дивизионным командирам, при наступающих осмотрах войск во всех родах ученья: цельной стрельбе, исправности оружия и одежде, обратить особое внимание на содержание солдат. По моему мнению, нет другой причины к умножению больных и даже смертности, как неумеренность в наказании, изнурение в ученьях сил человеческих и попечение о сытной пищи. Вашему превосходительству по опыту должно быть известно закоренелое в войсках наших обыкновение: всю науку, дисциплину и воинский порядок основывать на телесном и жестоком наказании; – были даже примеры, что офицеры обращались с солдатами безчеловечно, не полагая в них ни чувств, ни разсудка. Хотя с давняго времени мало-по-малу такое зверское обхождение переменилось, но и по ныне еще часто за малыя ошибки весьма строго наказывают, учат весьма долго и даже по два раза в день, что допустить можно только в наказание ленивых и непонятных; в пищу солдатам кроме хлеба ничего не доставляют; а на лицах их не токмо не видно здоровья и живности, но по цвету и худобе можно назвать целые роты или баталионы больными и страдающими.

Господа дивизионные командиры обязаны употребить усильныя старания о сбережении людей в полках, чрез бдительный надзор за обращением офицеров с нижними чинами. Российский солдат имеет все отличнейшие воинския добродетели: храбр, усерден, послушен, предан и неприхотлив, следственно, есть много способов, не употребляя жестокости, довести его до познания службы и содержать в дисциплине.

Я приказал ежемесячно представлять мне выписку из полковых рапортов о числе больных, по коей судить буду о способностях и усердии полковых начальников, ибо за неопровергаемую истину принять можно, что число в полку больных показывает ясно образ управления.

Покорнейше прошу ваше превосходительство предписать в донесениях об осмотре войск, сверх предписаннаго прежними повелениями, помещать мнение дивизионных командиров о здоровом состоянии нижних чинов и хорошем их содержании».

Распоряжения эти остались историческими памятниками благих намерений императора Александра и его сподвижников, не осуществившихся на деле: они остались свидетелями того, что за исполнением сделаннаго распоряжения необходимо неослабленное наблюдение и обуздание ослушников, а это было дело трудное, когда пример тому подавал великий князь Константин Павлович, стоявший во главе начальников.

Живя постоянно в Стрельне, великий князь целый день и даже ночью муштровал свое войско и стрельбою по ночам не давал покоя жителям. Смиренный инок Троицко-Сергиевской пустыни Евгений Болховитинов, впоследствии знаменитый митрополит киевский, жаловался своему приятелю Македонцу, что Константин Павлович не дает монахам спать, открывая по ночам около 11 или 12 часов пушечную пальбу. «Он ужасный охотник до пальбы и до экзерциции», прибавлял Евгений.

Желая водворить порядок и однообразие в строю, великий князь вызывал в Стрельну из всех кавалерийских полков по одному штаб и по два обер-офицера, для узнания порядка кавалерийской службы. Он производил им ученья с ранняго утра и до поздней ночи.

Трепещет Стрельна вся, по всюду ужас, страх.

Неужель землетрясенье?

Нет, нет! Великий князь ведет нас на ученье.

Будучи чрезвычайно вспыльчив, Константин Павлович был резок в обращении с офицерами и солдатами и весьма часто выходил из границ предоставленной ему власти. Гнев его не знал пределов. Он сам потом осуждал свои поступки и нередко просил у оскорбленных прощения. «Много офицеров, полковников и генералов были им оскорблены на маневрах, парадах и ученьях, в особенности на последних».

«Однажды, – пишет граф Ланжерон в своих записках, – я видел, как великий князь Константин Павлович велел наказать одного прапорщика, Лаптева, 50-ю ударами за неважное упущение при разводе. Другой случай: не задолго до коронации императора Александра I, Николай Олсуфьев был наказан пятнадцатью ударами (сабли) плашмя. На другой день он сделался гвардейским офицером, а впоследствии генеральс-адъютантом великаго князя Константина Павловича».

При таком обращении с офицерами о солдатах и говорить нечего. Но солдат с терпением переносил самыя жестокия наказания, проходил без ропота несколько раз сквозь строй или как тогда называли по «зеленой улице», если назначенное ему наказание было справедливо и одинаково для всех. Он покорялся и покорялся без ропота всем требованиям, если они исходили от начальника справедливаго, делившаго с ним холод и голод, готоваго положить живот свой за честь русскаго знамени

»[203 - Русская старина. Т. 108. 1901. №10—12. СПб. Н. Дубровин. Русская жизнь в начале XIX века. С. 1 – 471—472, 2 – 473, 3 – 475—482.].

Для укрепления армии, ее комплектования и решения острых финансовых проблем в послевоенной жизни России появилась практика возникновения военных поселений. Смысл этих действий в том, чтобы часть армии перевести на «самоокупаемость» – посадить солдат на землю, чтобы они наряду с несением военной службы занимались земледелием и тем содержали себя. После войны с Наполеоном военные поселения приобрели еще и карательную функцию, их было удобно использовать для расправы с крестьянским движением.

Еще в XVIII в. в пору масштабных войн, к такой форме поддержания в готовности своей армии занимались Швеция, Венгрия, Австрия. Теперь к этой идее обратился и Александр I, тем более что этот тип ведения хозяйства и устройства общества особенно культивировался тогда фантастами-литераторами, как наиболее правильное и счастливое для всех жителей государства. Ряд высших российских сановников изначально были против этого нового ведения, указывая на разницу в цивилизованности общества между Западной Европой и Восточной. Среди них был и фаворит Александра I граф А. А. Аракчеев, который во времена отсутствия императора в России практически осуществлял руководство страной. Но как только вопрос о военных поселениях был окончательно решен Александром I, Аракчеев стал самым рьяным и последовательным проводником этой меры в жизнь.

Вышедший из семьи бедного сельского дворянина Аракчеев всем своим успехам был обязан только себе, своему трудолюбию, преданностью начальству. Современники отмечали, что страсть к порядку, строгость, требовательность к себе и к подчиненным у него доходило «до тиранства». Однако Аракчеев брал на себя в государстве наиболее тяжелые и неблагодарные работы и делал их усердно и бескорыстно. Все дорогие подарки царя он отсылал в казну, свое имение он завещал государству, а скопившийся за жизнь капитал завещал, в большей своей части, Новгородскому кадетскому корпусу для обеспечения неимущих кадетов.

Первое военное поселение было образовано в 1810 г., поселив батальон солдат на земле в Могилевской губернии. Часть солдат превратили в семейных «хозяев», а у них разместили остальных холостых солдат, которые должны были помогать им в полевых работах. Опыт оказался неудачным. Солдаты, не представлявшие особенности этой деятельности, были не в состоянии содержать себя. В связи с начавшейся войной 1812 г. их включили в действующую армию.

В 1816 г. военные поселения стали создаваться вновь, но уже на иных началах. На этот раз жители мест не выселялись, а обращались в военных поселян и получали наименование «поселян-хозяев». В селениях расквартировывали военные подразделения. Все мужчины данной местности в возрасте до 45 лет становились солдатами. Крестьянские избы сносились и строились новые, рассчитанные на общежитие 4-х семей с общим хозяйством. В военных поселениях учреждались школы, госпитали, ремесленные мастерские. Дети военных поселян с 7 лет зачислялись в кантонисты. Сначала они учились в школе, а с 18 лет переводились в воинские части. Основная цель поселения – военные учения, все же сельские работы производились по приказу командиров, которые также давали разрешения и на занятие другими ремеслами и торговлей. Даже жениться можно было только с разрешения командования. Вся жизнь строго регламентировалась: по команде военные поселяне должны были вставать, зажигать огонь, топить печь, выходить на работу, а любое нарушение порядка строго наказывалось аракчеевскими надсмотрщиками, стремившимися выделиться своим рвением.

Старательный Аракчеев превратил военные поселения в прибыльное хозяйство и их уровень жизни был значительно выше, чем в обычной российской деревне, но все же этот вид деятельности стал худшим видом крепостной неволи. Александр I, видевший лишь внешние признаки благоустройства упорно отстаивал необходимость их существования. Возмущение росло, во многих местах вспыхивали бунты. Аракчеев принимал самые жестокие меры при подавлении сопротивляющихся введение военных поселян крестьян и казаков. Крупнейшее из них произошло в г. Чугуеве Харьковской губернии, вспыхнувшее летом 1819 г. и продолжавшееся на протяжении 2-х месяцев. Причиной этого стали суровые условия жизни в военных поселениях. С недовольными уставным режимом Аракчеев разбирался лично. Его вердикт был необычайно строг: 52 человека, наиболее провинившихся в восстании, получили по 12.000 ударов шпицрутенами. 29 человек такого наказания не выдержали. Вместе с тем, исследование причин происходивших в разных округах беспорядков указывает, что ближайшая ответственность за них падает, прежде всего, на непосредственных командиров поселений, создавшие целую систему злоупотреблений, руководствующиеся при управлении поселян произволом и преследованием корыстных расчетов. Когда в 1826 г. Аракчеев сдал управление корпусом, то пять лет спустя, в поселениях возникли повальные бунты, далеко оставившие за собою значение всех волнений среди поселян его периода.

В 1817—1818 гг. военные поселения были введены в Новгородской, Херсонской и Слободско-Украинской губерниях. Около 400 тыс. простых людей оказалось в этом крепостном капкане. При Николае I они в реформированном виде возникли в Витебской, Подольской и Киевской губерниях и на Кавказе. К 1857 г., когда в связи с подготовкой других реформ началось упразднение военных поселений, в них насчитывалось 800 тыс. человек.

P.S: Россия воплощала идеи мистиков-фантастов по насаждению счастливого благополучия в образе примитивно образной старины, волшебного свойства природы дешевого состояния, когда человек олицетворяет в одном лице и пахаря и воина, причем в идеале исключавшее любое мышление, кроме необходимости на само существование этого уклада, приближавший тем человека к позиции животного. Более-менее христианский Запад прошел этот путь и отказался, откажется и Россия, но до поры до времени, чтобы вновь вернуться уже в виде приказной системы картины суперфантастики, наидешевейшему способу существования на всю стану, где человек представляет собой ничтожное тягловое средство, широкодоступный инструментальный элемент претворения дорогих амбиций светлого будущего. Мистическая Россия на протяжении всей своей истории всегда была сильна тяготением к природе волшебства состояния дешевизны.

Распространяя по Западной Европе и окраинах России либеральные идеи (Финляндия, Польша, Испания, Франция), Александр I попробовал сделать некоторые подобные попытки и в самой России. Так, в 1816—1819 гг. по инициативе прибалтийского дворянства, которым крепостной труд становился все более невыгодным, царь пошел на освобождение крестьян. Они получили личную свободу, но лишались права на землю. В 1818 г. Александр I поручил своим помощникам А. А. Аракчееву и министру финансов Д. А. Гурьеву подготовить предложения по отмене крепостного права в России. Представленный проект Аракчеева предусматривал постепенный выкуп помещичьих крестьян в казну: помещики получали за освобождаемых крестьян деньги, которые могли их избавить от долгов и помочь наладить хозяйство; крестьяне освобождались с землей – по две десятины на душу, но на условиях аренды, с перспективой выкупа ее в дальнейшем у помещиков. Но дело по освобождению крестьян окончилось ничем, царь не дал ходу ни одному из предложенных проектов. В том же году Александр I встречался с представителями дворянства Малороссии, Полтавской и Черниговской губерний. Он, подталкивая их проявить инициативу в освобождении крестьян, но встретил с их стороны упорное сопротивление.

В 1818 г. Александр I секретно поручил группе своих советников во главе с бывшим членом Негласного комитета, теперь министром юстиции князем Н. Н. Новосельцевым разработать проект Государственной Уставной Грамоты для России, в которой были бы широко использованы принципы польской конституции 1815 г. Текст был готов к 1820 г. и одобрен царем. По разработанному проекту к монархическому устройству страны добавлялся двухпалатный парламент – Государственная дума, местные выборные представительные органы – сеймы, «Уставная грамота» провозглашала свободу слова, печати, вероисповеданий, равенство всех граждан империи перед законом, неприкосновенность личности и ее собственности. Был написан и высочайший манифест, возвещающий об обнародовании Уставной Государственной грамоты, но тексты этих документов в конечном итоге оказались «похороненными» в недрах его канцелярии. Внутренняя политика Александра I ничем не отличалась от правления его бабки, Екатерины II. И тот и другой понимали необходимость реформ, но топтались нам месте. Екатерину II страшила неизвестная будущность ее лично, Александра I – его и его династии.

В религиозной сфере Александр I был склонен к либерализму, но которому отводилась мера до определенной границы. В Санкт-Петербурге возникает Духовный союз Татариновой. Его основательница была мадам Татаринова, вдова полковника Татаринова. После смерти мужа она поселилась в столице и в 1817 г. основала свой «духовный» кружок. В секту входило около 50 человек, в том числе и представители духовенства (А. Малов). В основе вероучения секты – деление церкви на священно-обрядовую и внутреннюю, созидающую в сердце. Обрядовая секта по теории Духовного союза тоже была освящена Святым духом, но со временем утратила эту связь, поэтому таинство причащения в ней не действует, а церковь духовно мертва и бездейственна. Только в тайных общинах, свободных от богослужебного ритуала, можно обрести приверженцев, обличенных апостольской силой. На собраниях секты читалось Священное Писание, пелись различные песни, как церковные, переложенные на народный напев Никитой Фёдоровым, так и заимствованные у хлыстов. Совершалось радение в хлыстовском стиле, заканчивавшееся изречением пророчеств.

Секта пользовалась поддержкой при дворе. Сама Татаринова была приближена к императрице Елизавете Алексеевне, ей давал аудиенцию император Николай I. До 1822г. собрание секты происходило открыто в квартире Татариновой в Михайловском дворце. В 1822 г. во дворце разместили инженерное училище, одновременно с этим был издан запрет на тайные общества. В 1825 г. из опасения перед преследованиями, секта с некоторыми последователями перебралась за город около Московской заставы, образовала сектантскую колонию.

По-прежнему действует сообщество молокан и духоборов. В 1801 г. Александр I приказал переселить духобор в Крым по реке Молочной. Лидер духобор Савелий Капустин завел в Крыму коммунистические порядки – обработка земли сообща, деление урожая поровну. Благоприятные климатические условия, труд без отлыниваний делали существование духобор безбедным, что в свою очередь, стало предметом зависти чиновников, которые изыскивали все способы, чтобы сорвать с них что-нибудь. На сцену выступили обвинения в совращении православных в свою ересь и в укрытии бродяг. Стали делаться набеги на колонию, обыски, аресты, заключения в тюрьмы, дознания. И хотя к концу концов никакого совращения не оказывалось и никаких бродяг не отыскивалось, члены этих сообществ, измученные арестами и тюремным заключением, давали выкуп, что собственно и требовалось.

Колония искала защиту в лице Александра I, который сдерживал злоупотребления чиновников и вообще покровительствовал. В 1818 г. он даже посетил духоборческое село Терпение в Крыму, остался очень доволен, и велел освободить многих из арестованных и сосланных духоборцев, причем впоследствии (1820 г.) их освободил даже от присяги. С тех пор Александр I пользовался у духоборов исключительным почитанием – ему был даже поставлен памятник.

В начале XIX в. развилась новая религиозная форма – скопчество, вышедшая из недр хлыстов, первоначальная связь которых была порвана очень быстро. Если хлысты не отделяли себя от мира, хотя и налагали на себя некоторые обеты, соблюдать которые было нелегко, оставаясь в мире, то скопцы самым актом оскопления уже отрезывали себя от мира и от всей предшествовавшей деятельности. Оскопленный, помимо того, что становился неспособным к семейной жизни, не мог уже нести и земледельческий труд, становившийся уже непосильным. За разрывом всех прочих связей оставалась одна новая связь, связь по уродству, заставлявшая скопцов держаться ближе друг к другу. Из деревни скопцы тянулись в города, где легче было найти занятие, подходящее для их нового физического состояния; скопчество очень быстро стало городской сектой в противоположность крестьянскому хлыстовству. В городах скопцы торговали и были фабрикантами, но более всего их тянуло к ростовщическим и спекулятивным предприятиям, как физически нетрудоемким, и в то же время очень быстрым накоплениям капитала: в какие-нибудь двадцать пять лет первые скромные адепты «христоса» Селиванова, основателя течения, превратились в миллионеров, диктовавших биржевые цены и мечтавших о том, чтобы прибрать к своим рукам все государственное управление России. Если в 1755 г. Селиванова секли батогами, то в 1822 г. он уже поучал императора Александра I и как живая реликвия показывался буржуазной и великосветской публике. Авторитет его как святого и пророка был настолько велик, что в 1809 г., перед войной с Наполеоном, Александр спрашивал у него пророчество о возможном исходе войны.

Организация скопцов начинает свой отсчет от «христоса» Кондратия Селиванова (некоторые исследователи считают родоначальником Андрияна Петрова) и его «предтечи» Андрея Шилова, которые стали клеймить половую распущенность хлыстов и проповедовать абсолютный аскетизм. К. Селиванов вывел учение ограничения плоти, т. н. «огненного крещения» – кастрации, – для того, чтобы достичь духовной святости и близости к Богу. Новый учитель опирался на слова в Евангелии от Матфея, где Христос в беседе с учениками говорит: «Есть скопцы, которые из чрева матерного родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сами сделали себя скопцами для Царствия Небесного» (Матфей 19:12).

Смысл приведенной фразы И. Христа двойственен, и лежит, с одной стороны, в непрелюбодеянии, сохранения чистоты перед Богом, точно так же как в другом месте Он говорит, что если человека искушает рука и глаз, то лучше избавиться от этих членов, что бы все тело оставалось чистым. С другой стороны, внутренний смысл слов находится в раскрытии громадной трудности сохранения чистоты, метафорично сравнивая выполнение закона со скопчеством, что порой легче избавиться от какого либо органа, чем уйти от искушения; если идти дальше по варианту ликвидации органов, то получается, что самый безгрешный тот, кто не живет, но человек создан не для умерщвления и калеченья себя. Поэтому смысл фраз со скопчеством, отрубанием руки и вырыванием глаза в простой парадигме – невозможно быть безгрешным. (Можно привести примитивный похожий пример для более ясного понимания диалога между И. Христом и его окружавших: один человек другому говорит, что у него ни чего не получается в каком либо деле, и он очень огорчен этим, а Тот на эту тупиковую ситуацию ему отвечает: ну иди да утопись. И последователи второго решили, что его «совет» есть настоящий призыв к действию для преодоления всех барьеров и тупиков).

Селиванов и его последователи приняли все абсолютно прямолинейно (впрочем, как и официальные старые церкви, пусть и в ограниченной форме, но приняли эту точку зрения, распространяя монастырский аскетизм). Начались массовые самоизуверства. При помощи раскаленного железа (откуда и пошло название «огненное крещение») мужчины подвергались кастрации или даже обрезанию всего полового органа. У женщин вырезались наружные половые органы, сосцы и целиком груди. Скопцы были уверены, что этим приближаются к Богу, и оттого песни на их «радениях» были полны радости и ликования.

Первые адепты «огненного крещения» были найдены в доме алексинского фабриканта Лучинина. «Убелив» Лучинина, «христос» и «предтеча» «убелили» его фабричных крестьян, затем произошли «убеления» крестьян Тамбовской губернии, потом Тульской и Орловской. К этому времени Селиванов и Шилов были сосланы, но дело уже было поставлено прочно.

Слухи об оскоплении вызвали реакцию властей. Первое следствие было начато в 1772 г., но тогда Селиванову удалось скрыться. В 1775 г. Селиванов и Шилов были разысканы, подвергнуты телесному наказанию и сосланы. Шилов был отправлен в Ригу, где продолжал проповедовать и вскоре за оскопление солдат был переведен в Динамюндскую, а затем в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в 1800 г. Селиванов был сослан в Нерчинск, но по неизвестной причине дошел только до Иркутска и там поселился.

Несмотря на арест лидеров учение скопцов продолжало распространяться. В 1800 г., кроме Орловской, Тамбовской и Тульской губернии, где оно существовало ранее, скопчество появилось в Курской и Калужской губерниях, а также в Москве, Санкт-Петербурге и окрестных селах. Сам Селиванов пропагандировал свое учение в Иркутске. Членами секты был разработан план по его возвращению из ссылки, однако побег тогда не удался.

Селиванов вернулся из Сибири только в 1795 г. Он появился в Москве, где объявил себя не только искупителем, но и царем Петром III. По прошествии некоторого времени был схвачен и отправлен в Санкт-Петербург. Существует легенда встречи Селиванова с Павлом I и о состоявшемся при этом разговоре. Павел I будто спросил: «Ты мой отец?», на что Селиванов ответил: «Я греху не отец; прими мое дело (т.е. оскопись), и я признаю тебя своим сыном»[204 - Синявский А. Д. Иван-дурак. Очерки русской культуры. Париж, Синтаксис, 1991, стр. 409.]. По распоряжению Павла I Селиванова поместили в Обуховский сумасшедший дом. В 1802 г. он был выпущен оттуда и определен в богадельню при Смольном монастыре.

Союзы скопцов, как и хлыстовские, назывались «кораблями». Скопческий корабль был общежитием, в котором жили скопцы, участвующие в «деле» кормщика корабля. Одновременно они были и членами общины, и рабочими в предприятии. Кормщик корабля являлся его абсолютным владыкой, никаких выборов, как в хлыстовщине, не было. В звании кормщиков Селиванов обычно утверждал основателей кораблей, т. е. богатых местных купцов. Центром всех кораблей стал Санкт-Петербург, где с начала XIX в. поселился возвращенный из ссылки Селиванов. Благодаря своей организации, скопчество сделалось таким же крупным биржевым и торговым союзом, каким был Рогожский союз, первый дирижировался из Санкт-Петербурга, второй – из Москвы.

Положение, достигнутое скопчеством, определило и всю его идеологию. Первоначально очень простой аскетический момент отошел на второй план, и выдвинулись стремления обнять скопческой идеологией весь процесс мировой жизни. Для этого нужно было создать книжное толкование и изложение основных идей, т.е. «от писания», и скопчество создало свою ученую литературу. По воззрению скопчество опирается на акт творения и ведет свое начало от первых дней мира. Первые люди были сотворены бесполыми, и только когда они нарушили в раю заповедь Божию, у них появились половые органы и половое влечение, положившее конец их первобытному блаженству. В этом и заключался первородный грех, от которого Иисус пришел искупить человечество. Искупление есть оскопление, сам Иисус и апостолы были скопцами, они крестили людей «духом святым и огнем». Уже после вознесения Иисуса «леность» опять стала поедать мир, и скопцами были только отдельные святые люди, как, например, Николай Чудотворец. Поэтому понадобилось второе пришествие Христа «в славе», для окончательного установления «искупления». Этот христос и есть Кондратий Селиванов, и он не кто иной, как император Пётр III, родившийся от пренепорочной девы Елизаветы Петровны. Процарствовав два года и получив благовещение о рождение от нее христа Селиванова, она ушла к людям под именем Акулины Ивановны, передав бразды правления любимой фрейлине. Родив Петра Селиванова, отправила его на воспитание в Голштинию, где он сделался «белым голубем». Когда он вернулся в Санкт-Петербург и женился, то Екатерина узнала, что он «убелен», возненавидела его и хотела убить, но он спасся, обменявшись платьем с караульным солдатом, которого убили и похоронили вместо него. Убежав, «Пётр» принял имя Кондратия Селиванова, проповедовал оскопление, был за это бит батогами и сослан. Когда на престол вступил его «сын» Павел, то он, узнав о действительном звании Селиванова, возвратил его из ссылки, но сам не хотел «убеляться». Тогда Кондратий проклял его: «о земная клеветина, вечером твоя кончина» и отдал «весь трон и дворцы» «кроткому» царю Александру[205 - Никольский Н. М. История русской церкви. Москва, Аст, 2004, стр. 424—425.]. Далее история завершается изображением конца мира и суда над ним. Богатое событиями начало XIX в. дало благодатную для этого почву. Антихристом был объявлен Наполеон, вечный враг России и Англии, разорявший своей политикой русских дворян и купцов. Родился он от ненавистницы Петра III Екатерины II; хитростью и лукавством достиг престола и заставил служить себе все народы земные. Но с помощью христа-Кондратия Александр победит его, и тогда произойдет страшный суд. Когда же число обратившихся в скопчество достигнет 144.000, Селиванов на облаках явится в Москву, соберет звоном в царь-колокол всех скопцов, живых и мертвых, и вместе с ними отправится в Санкт-Петербург, где и произойдет страшный суд. Все народы должны будут уверовать в его учение, а все цари сложить к ногам его свои короны. Кто откажется уверовать, пойдет в муку вечную; скопцам же Кондратий отдаст всю землю во владение, сам же он вознесется на седьмое небо и будет там царить над всем миром.

В изображении скоптического христа в образе императора, земного царя и бога скопцы проявляют интерес к текущим политическим событиям. Любопытны их попытки взять в свои руки руководство государственными делами. В числе «убелившихся» были некоторые представители чиновного с.-петербургского мира, в том числе камергер Елянский. В 1804 г. он представил царю проект переустройства России, рекомендовавший государству подчиниться «церкви таинственной, управляемой святым духом». По нему все руководство государственного управления (в том числе и армии) должно было перейти к скопцам, а при императоре должен состоять сам Селиванов, который есть «вся сила пророков», он «все тайные советы по воле премудрости небесной будет опробовать и нам благословение и покровы небесные будет посылать»[206 - Там же, стр. 427.]. Правительство, конечно, не вняло этому совету, Елянский был объявлен сумасшедшим и заключен в суздальскую монастырскую тюрьму.

Либеральное начало правления Александра I было благоприятным временем для скопчества, которое сами скопцы называли «золотым веком». Радения совершались практически легально, с большой торжественностью. Но закончилась свободная жизнь «христа» Селиванова после того, как с.-петербургский генерал-губернатор граф Милорадович в 1819 г. узнал, что в секту скопцов попали его два племянника, и что уже оскоплены несколько нижних гвардейских чинов и несколько матросов. Доложили императору. Первоначально Селиванову последовали со стороны властей извещения, которые ни к чему не привели, и в июне 1820 г. трое главных пропагандистов скопчества были сосланы в Соловецкий монастырь. Сам Селиванов был отправлен в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, где он пробыл до своей смерти в 1832 г. Впрочем, содержался он там достаточно свободно. Монастырь посещали скопцы из разных концов России и увозили оттуда волосы и остатки хлеба, полученные от Селиванова, которые почитались как высочайшая святыня.

Активную деятельность развивал орден иезуитов. При Александре I число живущих в России иезуитов увеличилось почти вдвое. Члены знатных фамилий – Голицыны, Разумовские, Завадовские, Гагарины, Толстые и др. переходили в католичество, как раньше отдавали детей в пансионы, содержимые французами, так при Александре I в моду вошло отдавать детей в пансион аббата Николя, и в иезуитский благородный пансион.

В 1812 г. в России развернуло свою деятельность Библейское общество, являющееся практически филиалом Британского библейского общества. В первые годы своей деятельности Александр I покровительствовал Библейскому обществу, пожертвовал ему 25 тыс. рублей, подарил дом в Санкт-Петербурге и делал ежегодный взнос в 10 тыс. рублей. Во главе Библейского общества в России находился обер-прокурор Святейшего Синода князь А. Н. Голицын. Против Библейского общества выступил влиятельный при дворе архимандрит Фотий, поддержанный Аракчеевым (противник Голицына). После чего деятельность Библейского общества была прекращена в 1824 г. (официально в 1826г.) В 1817 г. Министерство народного просвещения преобразовано в Министерство духовных дел и народного просвещения, во главе которого был поставлен А. Н. Голицын. После закрытия деятельности Библейского общества Министерство духовных дел и народного просвещения было преобразовано в прежнее Министерство народного просвещения, Голицын уволен с постов министра и обер-прокурора Синода.

Влияние Аракчеева на государственные дела продолжалось все царствование императора Александра I. Особенно он был могущественным в период с 1815 по 1825 гг. Являясь единственным докладчиком царю по всем текущим вопросам, тем не менее, Аракчеев оставался лишь добросовестным исполнителем воли царя и его самых сокровенных замыслов. Аракчеев представляется в образе бескорыстного государственного труженика, «без лести предан». Имея орден Александра Невского он отказался от пожалованных ему других орденов: в 1807 г. от ордена св. Владимира и в 1808 г. от ордена св. апостола Андрея Первозванного и только оставил себе на память рескрипт на орден Андрея Первозванного. Удостоившись пожалованием портрета государя, украшенного бриллиантами, Алексей Андреевич бриллианты возвратил, а сам портрет оставил.

Существует известие, что будто бы император Александр I пожаловал мать Аракчеева статс-дамою и Алексей Андреевич отказался от этой милости. «Ты ничего не хочешь от меня принять!» – с неудовольствием сказал государь. «Я доволен благословением Вашего Императорскаго Величества, – ответил Аракчеев, – но умоляю не жаловать родительницу мою Статс-Дамою: она всю жизнь свою провела в деревне; если явится сюда: то обратит на себя насмешки Придворных Дам, а для уединенной жизни не имеет надобности в этом украшении»[207 - Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопямятных людей русской земли… В пяти частях. Часть I. Москва, тип. Августа Семека, 1836, стр. 377. «Пересказывая о том событии приближенным, Граф Алексей Андреевич прибавил: – „Только однажды в жизни, и именно в сем случае, провинился я против родительницы, скрыв от нея, что Государь жаловал ей портрет. Она прогневалась-бы на меня, узнав, что я лишил ея сего отличия“» (С. 377).].

Поскольку государство начинало все явственней следовать (или, по крайней мере, культивировать) идеям мистиков-фантастов в наведении идеального порядка приказного типа в благоустройстве общежития, Аракчеев приложил все усилия, чтобы в его имении эту идеальность уже воплотилось в действительность. Поэтому его имение Грузино приняло вид идеализированной правильности.

Само Грузино было обустроено по проектам лучших архитекторов и художников того времени. Достопримечательностью Грузино стала построенная в 1805—1806 гг. соборная церковь во имя святого Апостола Андрея Первозванного. Крестьянские избы были снесены, вместо них вдоль идеально прямых улиц выстроились каменные дома. В центре Грузино находилась великолепная барская усадьба с обширным парком. Во избежание грязи на улицах крестьянам запрещалось держать свиней, издано положение о метелках для подметания улиц, о занавесках на кроватях, об окраске крыш, об обязанностях каждого члена крестьянской семьи и т. п. Аракчеев платил за своих крестьян государственные подати, устроил в имении банк и лазарет, нанял доктора для регулярного посещения крестьян. 1 января ежегодно Аракчееву представляли списки неженатых и незамужних, и делались пометы, кого на ком женить. Каждую субботу крепостные собирались на площади и зачитывали им новые инструкции барина – с указанием, сколько плетей причитается провинившимся.

Несмотря на благоустройство быта, крестьяне были недовольны приказным нововведениям, входящие во все мелочные устройства их жизни. Недовольство усилилось царившей в Грузине любовнице Аракчеева, приобретенной крепостной Настасьи Минкиной. По ее доносам секли тех, кто пьянствовал, ленился, пропускал церковные службы или притворялся больным. Самых злостных сажали в «эдикуль», домашнюю тюрьму – сырой холодный подвал.

Аракчеев достиг вершины власти. Через его руки проходили все важные государственные документы, все назначения на чиновничьи посты. Влияние его на царя было огромным. Александр говорил о своем любимце в разговоре с адъютантом: «Ты не понимаешь, что такое для меня Аракчеев. Все, что делается дурного, он берет на себя; все хорошее приписывает мне»[208 - Кукурин И. В. Романовы. Москва, Молодая гвардия, 2012, стр. 369.]. Осенью 1825 г. император дал ему новое важное поручение – расследовать доносы на тайное общество и арестовать дворян-заговорщиков. Но как раз в это время устав терпеть издевательства Настасьи, графские слуги скинулись и за 500 рублей подговорили повара Василия Антонова убить ненавистную фаворитку. Утром 10 сентября Василий забрался в барский дом и привел заговор в исполнение.

Аракчеев в бешенстве прискакал в Грузино. Повара засекли до смерти, зачинщиков отправили на каторгу. А в вещах Настасьи Аракчеев обнаружил записочки, которые та писала молодым офицерам. Пока граф занимался расследованием, пришло известие о кончине императора в Таганроге. Утрата двух самых близких людей сильно ударило Аракчеева по моральному состоянию.

До самой смерти Александра I Аракчеев не возвращался к делам, ссылаясь на случившееся с ним «нещастию и тяжкому расстройству моего здоровья»[209 - Томсинов В. А. Временещик. Исторический портрет А. А. Аракчеева. Издание 3. Москва, Зерцало-М, 2013, стр. 397.]. Это не помешало ему 30 ноября, по принесении присяги императору Константину, донести последнему, что «получа облегчение от болезни», он «вступил в командование Отдельным Корпусом военных поселений»[210 - Там же, стр. 405—406.]. Однако Аракчеев понимал, что с новым императорм у него не будет таких доверительных взаимоотношений, какие были с прежним государем. Поэтому он решил уйти с государственной службы. 20 декабря 1825 г. последовало увольнение Аракчеева от заведывания делами Кабинета министров, сохраняя за ним звание члена Государственного совета.