Долг дружбы

5. Если что-то случается с лошадью, курьер обязан взять мочилу и дойти пешком до ближайшей станции.

6. Нельзя двигаться группами более чем два человека, каждый курьер должен ехать в меру возможностей своей лошади.

7. На каждой станции курьеру будут даны указания о дальнейшем пути, и он не имеет право сходить с указанной дороги»

Таковы были данные нам указания, и третьего апреля, в шесть часов вечера, семнадцать человек выехали из Сент-Джозефа по направлению к станции Бартсвилл-роуд-поинт, находившейся в тридцати милях к западу. Билл сразу же ускакал вперед на своем великолепном гнедом коне Леонарде, мы же с Уильямсом ехали примерно в центре, хоть и выжимали из своих коней все, на что те были способны.

К концу дня мы до ехали до станции. Там перекусили, сменили лошадей и снова двинулись в путь, уже в ночь. Ярко светила луна, воздух был очень свеж, ехать легко и приятно. Ветер обдувал мне лицо, и я ощущал чувство безграничной свободы, которое до этого никогда в жизни не испытывал.

***

В среднем за день мы проезжали по 120—150 миль. Станции были довольно частыми, мы меняли лошадей не меньше чем три раза в день, и это способствовало очень быстрому передвижению. Через три с половиной дня мы доехали до самой крупной из станции на нашем маршруте – Лейквуд-бридж, которая находилась в нескольких милях от Денвера, одного из самых больших городов Центральных штатов. Там нам впервые за трое суток удалось поспать, правда, не очень долго. Уже через пять часов мы снова выехали, так как в указаниях любые задержки были запрещены. Чем дальше на запад мы продвигались, тем становилось жарче, а вскоре началась унылая пустынная местность. Если раньше пейзажи были весьма разнообразны, то сейчас они стали невообразимо скучными и неприветливыми. Вдоль дороги тянулись равнины с редким невысоким кустарником, а также голые песчаные выступы и так на многие мили вокруг. Лишь далеко на западе виднелись белые макушки Скалистых гор. Однако горы были так далеки, что почти сливались с небом, поэтому если не вглядываться, то снежные верхушки могли показаться просто облаками.

Признаков присутствия человека, кроме следов лошадиных копыт и редких указательных табличек не было.

Проехав еще миль шесть, мы достигли очередной станции, где поужинали и сменили лошадей.

Вскоре пустынная местность закончилась, и мы вступили на самый трудный участок пути – горную местность. Дороги почти не было, лошади постоянно спотыкались. Порывы ледяного ветра стали пробирать насквозь и еще ко всему этому наступила ночь.

Преодолеть горы мы с большим трудом смогли. На шестой день пути около полудня мы пересекли реку Грин-ривер, поменяв лошадей, и хорошенько выспавшись на одноименной станции, мы двинулись в финальный отрезок пути с новыми силами.

Про Хикока мы вспоминали лишь изредка и были уверены, что он находиться уже в двух днях пути от Сакраменто. Однако вечером того же дня нам пришлось о нем вспомнить при следующих обстоятельствах.

От станции Грин-ривер мы проехали миль двадцать. Местность все еще была гористая, растительность была также скудна. Вдруг, метрах в двухстах впереди мы что-то заметили. Был закат и солнце светило прямо нам в глаза, поэтому разобрать что это, было невозможно, но когда мы подъехали ближе, все прояснилось, однако только отчасти.

На земле лежала мертвая лошадь. Что стало причиной ее смерти, с первого взгляда нам разъяснить не удалось. Чуть поодаль лежало трое индейцев, так же все мертвые. Один был убит ножом, двое застрелены. Внезапно Майк постучал меня по плечу.

– Что?

– Смотри, – он указал пальцем налево. Там метрах в пятидесяти лежала еще одна масса.

Подойдя к тому месту, мы увидели еще одну мертвую лошадь, а под ней, придавленный, лежал индеец. На вопрос кто мог устроить такую страшную бойню, я тут же сам себе и ответил.

– Как ты думаешь, Майк, не мог ли это быть Хикок.

– Билл? Нет, не думаю. Мне кажется он сейчас милях в двухстах отсюда.

– А вдруг он задержался? Взял на станции медленную лошадь, или загнал ее.

– Нет, Чарли. Хикок не мог выбрать медленную лошадь. Поверь, он разбирается в лошадях, лучше всех кого я знаю, Бьюсь об заклад, на каждой станции Хикок брал лучшую из лошадей, что там находилась. Да и загнать ее он не мог, нам ведь по дороге сюда не встретилось ни одной мертвой лошади.

Мы вернулись к трем индейцам и принялись осматривать первого мертвого скакуна. Принадлежал он явно не индейцу. Об этом свидетельствовали лассо и пончо, прикрепленные к седлу.

– Все это случилось не больше часа назад, – заметил Майк, – иначе бы на трупы слетелись грифы и сбежались койоты.

– Где же тогда всадник этой лошади?

– Взял одну из индейских лошадей и поехал своей дорогой.

– А если он ранен и не в состоянии сесть на лошадь?

– Я тебя понял, Чарли. Если ты думаешь что это один из курьеров, то, как бы он не был сильно ранен, мы его догоним.

На самом деле меня не оставляло чувство беспокойства за Билла, к которому за время нашего не долгого знакомства я уже успел привязаться.

Майк оказался прав. Проскакав всего около мили, мы в сгущавшихся сумерках, увидели силуэт человека, шедшего к нам спиной. На плечах он нес что-то объемистое. Подъехав поближе, мы увидели, что это мочила. Однако, человек несший ее был не Хикок. Услышав стук копыт, он обернулся и остановился.

Это был человек лет тридцати пяти с очень твердыми и грубыми чертами лица. На нем была белая ковбойская шляпа, белая рубашка, запачканная пылью и кровью. Темные брюки были порваны, а сапоги все в пыли. Он был вооружен, на ремне была кобура, а на другом боку висела наваха в ножнах.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, затем Майк спросил, указывая пальцем туда, где на некотором расстоянии лежали четверо убитых индейцев.

– Это ваших рук дело?

– Моих. Я вижу вы тоже курьеры?

– Да. А вы смелый человек. Как вас зовут?

– Фрэнк Вебнер.

– Вы ранены?

– Да. И что с того?

– Садитесь на лошадь, мы довезем вас до ближайшей станции.

– Вы вообще читали договор? Задержки в пути исключаются. Я должен дойти сам.

– Вы ранены. Это особый случай.

– Это мои проблемы, что я ранен.

– Тогда может мы довезем вашу мочилу до станции.

– А если с ней что-нибудь случится? Я ведь не могу вам доверять, так как мы совсем незнакомы.

– Можете, – немного нервно ответил Уильямс, – черт возьми, мы тут помочь пытаемся, а вы комедию ломаете!

Вебнер рассмеялся.

– Ну ладно! Вы хорошие парни. Ваше дело, берите мою мочилу, а в Сакраменто посидим, пропустим по рюмочке чего-нибудь за приятной беседой и узнаем побольше друг о друге. До встречи!

Мы пожелали удачи Вебнеру и, взяв его мочил, мы пришпорили коней и ускакали в темноту.

На ближайшей станции, до которой мы доехали в середине ночи, как всегда сменили коней и отдали мочилу Вебнера, и сказали, что ее надо отдать человеку, который ранен и придет сюда ближе к утру.

Остаток дороги прошел без приключений и на десятый день пути мы были прибыли в Сакраменто. На станции Сан-Андреас мы оставили свои мочилы второму главе Пони-экспресса Уильяму Расселу. Там же нас встретил Билл Хикок. Он пожал нам руки и сказал, что очень рад видеть нас целыми и здоровыми.

– Я прибыл сюда три дня назад, – сообщил он.– Первый день отсыпался, а второй охотился на горных козлов тут, неподалеку.