Привет, Свет!

Когда настала пора укладываться, братела, чтобы не мешать мне, ушёл спать в зал, к Танюхе на диван. Поначалу, когда я лёг на кровать, было ещё ничего, терпимо. Прохладные одеяло и простынь остудили разгорячённое тело и притупили боль. Но позже, когда расслабился, побои дали о себе знать бесконечно ноющей болью. Вряд ли я бы уснул этой ночью, если бы отец не вспомнил о лекарстве. Он сунул мне две таблетки анальгина и одну аспирина и дал запить тёплой водой. Это, конечно, не снотворное, но, когда боль утихла, я уснул мгновенно.

А утром к нам примчалась Люся. Мать перед работой забежала к ней и сообщила, что меня избили. Пришла не одна, с подругой-терапевтом, чтобы та меня обследовала. Благодаря холодным компрессам, опухоль на глазу немного спала, и я даже смог чуть-чуть приоткрыть веки. Губы тоже уже не пугали своими размерами. Но врачиха всё равно цокнула от удивления, когда меня увидела.

– Н-да, – резюмировала она, обеими руками раскрыв веки, – не повезло глазу.

Она была права, этому глазу почему-то постоянно не везло. Первый раз ему досталось, когда я был ещё дошкольником.

Как-то раз меня попросту забыли забрать из детсада. Вернее, родитель-то помнили, но они уехали на день рождения к дяде Васе, двоюродному брату отца, и наказали сделать это Серёге. Ну а тот заигрался и забыл.

На улице было тепло, и воспитательница выпустила нашу группу погулять. И вот всех разобрали, я один остался. Бегаю по двору, сам с собой играю. А во дворе этом между берёз были посажены яблоньки, и росли на них ранетки. Мелкие-мелкие, с горошину величиной. Даже когда они были красными и, казалось бы, спелыми, на вкус были такими кислыми, что от этой кислятины само по себе перекашивалось не только лицо, но и всё тело.

Шло время. Воспитательница стала проявлять беспокойство. Ей же тоже хотелось домой. А вдруг за мной вообще никто не придёт? Что тогда делать-то? Не ночевать же здесь? Она уже начала потихоньку на меня ворчать недовольно, будто я виноват в этом, когда перед нами предстал запыхавшийся Серёга. Вспомнил всё-таки, злодей!

Разумеется, я обрадовался и счастливый побежал к нему навстречу. И с разбегу ткнулся глазом в ветку склонившейся яблоньки. Конечно, были и рёв, и слёзы, и сопли, и охи с ахами. Хорошо, Серёга не растерялся и сразу утащил меня в шахтовый здравпункт, где работала наша тётка Люся и где нас все знали, как облупленных. Люсина подружка осмотрела пострадавший глаз, затем закапала, а после наложила мазь, сверху тампон и перебинтовала. С лёгкой руки Серёги ко мне тут же приклеилось прозвище Одноглазый Джо. И хотя повязку сняли уже на следующий день, это прозвище преследовало меня ещё недели две.

Второй раз глазу не повезло в классе третьем. Не помню, с чего это мы вдруг решили камнями друг в друга кидаться. Никогда раньше этим не увлекались. А тут что нашло? Затеяли перестрелку. Кинут в тебя камень, ну а ты стараешься от него увернуться. Не смог – сам виноват. Потом берёшь камень и кидаешь в противника. Попал – молодец, промазал – значит, мазила. Ну и в таком духе. И тут Витька Боин, самый старший тогда из нас, как запульнёт в меня камнем. Я даже среагировать не успел, как этот камень угодил мне в глаз.

Опять слёзы, сопли. Прибежали мои родители, так как дело происходило около нашего барака. Снова охи, ахи и ругань. Снова тёткин здравпункт. Слава богу, оказалось, ничего страшного. Камень попал куда-то в верхнее веко. В общем, отделался синяком.

И вот теперь получил по глазу в третий раз…

– Думаю, ничего серьёзного, – сделала вывод доктор и посмотрела на отца. – Но, когда заживёт, всё же лучше показать его окулисту.

– Хорошо, – заверил тот.

– На всякий случай, – пояснила она.

– Я понял.

Потом она внимательно осмотрела моё лицо, покрытое синяками тело, ощупала рёбра и после заставила покрутить руками и сделать приседание. Последнее я исполнил с трудом, так как ноги не желали гнуться.

– Ну что ж, – констатировала она, снова обращаясь к отцу, – множество ушибов мягких тканей, но не смертельных. Заживут за неделю. Рёбра не сломаны, руки и ноги – тоже.

Затем она взяла в руки мою голову и потрясла её, прямо как я свою копилку, чтобы услышать звон монет.

– Ну, в глазах двоится? – поинтересовалась она у меня, прекратив трясти.

– Да, – признался я, но о том, что в голове шумит, говорить не стал. Не знаю почему.

– Так, Николай, – объявила она отцу, – жить он будет. Но у него лёгкое сотрясение. Надо будет полежать пару деньков. Я дам таблетки, пусть попьёт. Людмила Дмитриевна, – обратилась она к моей тётке, – ты взяла бодягу?

– Конечно.

– А капли в глаз?

– Даже пипетку, – засмеялась Люся. – А то у Чебышевых сроду ничего нет.

– Так уж и ничего? – улыбаясь, возразил отец.

– В прошлый раз у меня голова разболелась, так я у них даже цитрамона не нашла, представляешь? – пожаловалась она, вытаскивая из сумки медикаменты.

– Не там искала, – парировал отец.

– Сама виновата, – заявила её подруга. – Ты же медик, могла бы и принести родственникам чего-нибудь.

– Точно, – согласилась она, – надо принести.

– В общем, так, Николай, – доктор поднялась со стула, забрала у Люси лекарства и протянула их отцу, – вот этим капать в глаз три раза в день. Это мазь для губ, а эта для синяка. Не перепутай. Мазать так же три раза в день…

Глава 18

Вечером после школы меня навестила Светка. В дом она войти не решилась, а постучала в окно. Увидев её, я и удивился, и обрадовался одновременно. И, ответив на извечный вопрос матери «Ты куда?» «Сейчас приду», выскочил на улицу.

– Привет, Свет! – поздоровался я, подходя к ней.

– Привет, пострадавший, – ответила она, внимательно всматриваясь в моё лицо. – Как твоё драгоценное?

– Твоими молитвами. А ты как?

– Нормально, – Светка пожала плечами. – Со мной-то чего будет? Били-то тебя… Ой, Сашка! – спохватилась вдруг она. – Что я сейчас тебе расскажу! Сегодня в школу приходили какие-то парни. С ними был тот, что вчера нас у водокачки встретил…

– Это – Сенька, друг моего брата, – пояснил я ей.

– Так вот, этот Сенька и ещё двое на перемене зашли прямо к нам в класс и забрали с собой Гафоню. Представляешь?

– Ну? – буркнул я неопределённо, стремясь тем самым подтолкнуть её к дальнейшему рассказу.

– Мальчишки потом сказали, что его утащили за школу и там жутко избили. И тех двоих из параллельного класса – тоже.

– А Локтю?

– Его они почему-то не тронули. Сенька только один раз ему по морде съездил и всё.

– Это хорошо, – удовлетворённо заметил я, а про себя подумал: «С этим ушлёпком я сам разберусь».

– Чего хорошего-то? – не поняла Светка. – Он всё это затеял и вышел сухим из воды.

– Не переживай, он своё ещё получит, – пообещал я.

– Ты так думаешь?

– Не сомневайся.

– Ах да, чуть не забыла! – спохватилась она и вытащила из кармана пальто большое зелёное яблоко. – Я же тебе гостинец принесла. Витамины, чтобы ты быстрей поправился.

– Тоже мне, – фыркнул я, – догадалась, что принести. Ты что, забыла? Мне же вчера по зубам настучали. И сейчас они у меня шатаются и болят. Я теперь кроме бульона и манной каши больше ничего не ем. Так что ешь свой гостинец сама.

– Ой! А я и не подумала об этом. Правда, – она подошла ко мне, взяла за руку и, заглянув в глаза, спросила. – Ты не обиделся?