Человек каменного века. Часть 2

Ватунг, привет. Нужно встретиться и поговорить. Ничего экстренного или опасного. Север.

Потом он поехал в свой офис, погрузился в работу и стал ждать.

Вечером у Севера состоялся разговор с Хоакином, который ждал его приезда, чтобы узнать о решении.

– Привет, Хоакин, ждешь решения?

– Да, конечно!

– Ну слушай. Ты обсуждал это с Ангом?

– Да, и что?

– Я – тоже обсуждал, и я с ним согласен. Так что, собирайся на Кубу. И еще, пойми, тебе придется забыть все, что с тобой было после посадки на катер. Оно никуда не денется, потом, если потребуется – вспомнишь. Попрощайся с Мари, я знаю, она тебе нравится, это нормально, она всем нравится, и мне нравится, и Ангу тоже. У тебя здесь до отъезда остается примерно неделя, может быть две.

Ватунг откликнулся на следующее утро:

– Привет Север, я сильно занят, но готов встретиться. Прилетайте в Амстердам, на концерт, посвященный будущему Евровидению «Eurovision In Concert – 2017», он состоится 8 апреля, в концертном зале Melcweg. Билетами я Вас обеспечу. После концерта можно будет выпить по кружке хорошего пива и поговорить. Дайте знать про ваше решение, билетов мало. Вот номер моего телефона, он будет работать до концерта, а потом – нет.

Север и Анг решили слетать на встречу с Ватунгом. Но примерно в эти же сроки, у Севера была запланирована встреча в Алжире, на которой он обещал присутствовать в качестве эксперта по старинным коврам и которую он пропустить не мог. Он решил прилететь в Амстердам 8 апреля прямо перед концертом и встретиться с Ангом прямо там. Поэтому Север направил Анга в посольство Нидерландов получать визу, подготовив ему нужные документы.

Вылетев из аэропорта столицы Туниса в полдень, 8 апреля, Анг уже ближе к вечеру оказался в Схипхоле, и закинув вещи в отель, пошел в Melcweg – «Млечный путь» по-голландски. Взяв билет на стойке администратора, он прогуливался по фойе концертного комплекса, где и встретил Севера.

Потом был концерт – крикливое шоу с известными и малоизвестными певцами и группами. Все они старались, пели и пытались завести зал, стремясь выдать что-то необычное. Особого впечатления ни на Севера, ни на Анга этот концерт не произвел. Сцена была украшена крупными красными шарами, а подсветка, часто красного цвета, помещала все действо в подобие улицы красных фонарей. Произвел впечатление Ватунг. Он появился после концерта в окружении свиты журналистов и помощников, помахал рукой Северу с Ангом и прошел в конференц-зал. Потом у Севера запищал телефон. Север достал его из кармана, там высветилось «Еще полчаса, подождите» и смайлик.

Полчаса, и еще полчаса и еще 15 минут прошли на удивление быстро. Потом к ним подошел прилизанный помощник Ватунга и позвал за собой. Ватунг встретил их в студии звукозаписи, в углу которой примостился крупный стол из светлого дерева, директорское кресло вишневого цвета и несколько посетительских кресел, из такого же материала, но поменьше и пониже. Сидеть в них было не слишком удобно. Ватунг распекал кого-то по телефону, потом он бросил трубку и выдохнул:

– Ну все. Рад вас видеть. Прошу прощения за задержку, надеюсь, что я смог ее компенсировать концертом, хотя этот концерт – обычная жвачка. Но ведь вы не ради этого концерта приехали?

– Ты неплохо выглядишь Ватунг, вижу, что такая деятельность тебе нравится, заматерел.

– Ох Север, деятельность как деятельность, редко, но появляются интересные исполнители, зато политики и интриг вокруг всего этого действа – выше крыши. Постоянно приходится держать марку – иначе сожрут. Так зачем вы приехали? Или пойдем прогуляемся, я покажу вам ночной Амстердам, пошли?

Они вышли из Млечного пути, и Ватунг начал рассказывать: – Мы сейчас на Лайнбаансграхт, недалеко от Лейдсеплейн, главной площади Амстердама с ночными клубами. Мы сейчас пройдем до квартала красных фонарей. Их в Амстердаме три, я вас веду в ближайший, кстати он самый большой, а то побывать в Амстердаме и не зайти в такое место – вас не поймут. Ватунг продолжал болтать без умолку, увлекая их все дальше и дальше. И только тогда, когда они дошли до этого квартала, действительно слабо освещенного красными фонарями, и вошли в него, он сбавил темп своей словесной интервенции и спросил у Севера:

– Ну так что тебе надо? Здесь не принято подслушивать и подсматривать, за этим здесь следят и достаточно внимательно.

– Ватунг, мне нужно найти терминал.

– И за этим ты прилетел ко мне, не верю! Терминалы есть везде. Да и можно оплачивать все онлайн, с телефона.

– Я имею в виду тот терминал, который был в подвалах Ватикана.

– Так ты о таком. Нет Север, я не знаю, есть ли он там сейчас, и даже, если он там есть, я туда не пойду. Когда случилась эта заваруха с нашими Кураторами, тебя кстати эта заваруха совсем не задела, а я серьезно думал, что меня ликвидируют, или перегонят в цифру. Но обошлось, по крайней мере для меня – про меня просто забыли, а ведь их разобрали. Так что я не собираюсь напоминать о себе. У меня есть вполне легальное занятие, достаточно интересное и доход неплохой.

– Ватунг, если это все так, то ты – это не ты. Ты скорее удавишься, чем будешь жить только в рамках легального дохода.

– Ну да, есть еще доход и немалый – тотализатор на участников этого конкурса. Сам я в нем не участвую, не участвую – ты понял! Зато имею определенный процент с маржи, которую мне платят организаторы этой букмекерской конторы. С учетом того, что это шоу смотрят более 200 миллионов человек, все очень неплохо. Да и нравится все это мне.

– Вот в это верю и узнаю старину Ватунга!

– Не оскорбляй меня, пожалуйста. Я действительно старый. И не могу восстановить свою молодость. Не идти же мне к новому Куратору или к нечисти, которой сейчас на Земле не много, а очень много. Что я им скажу – дайте мне новое тело, пожалуйста. И что они ответят? Да, конечно! И меня просто не станет. В твою ванну я тоже не полезу, она только для тебя и вот этого – он показал на Анга. Впрочем, вы – это почти одно и тоже. Так что жить мне осталось лет 10–15, не больше. Пока я занят делом – я об этом не думаю, а как только вспомню или кто-то мне об этом напомнит, становится жутко. Я уже много раз умирал, но это было наказание, я знал, что это не навсегда, а теперь – не знаю. Так зачем тебе терминал?

– Да вот, говорят, перевод пришел, вроде даже немаленький, а сколько именно – я не знаю.

– А ты попробуй через этого парня, как его, Ганса, он общался с тогдашним папой, может и с этим папой у него контакт наладится? Доберешься до Ватикана, зайдешь и посмотришь. Я не думаю, что его кто-то посмел тронуть. И вообще, даю тебе совет: когда разбогатеешь, закажи такси, это просто – подумай об этом, назови свой ID, и авансируй оплату. С тобой свяжутся и довезут куда хочешь, а хочешь ты в Метрополию, в 236 сектор. Это недешево. А когда будешь его заказывать, если я еще буду жив, захвати с собой меня. У меня другой сектор, но там я доберусь. Я отдам тебе все, что у меня есть здесь на Земле, ну почти все.

– Хорошо. Буду иметь в виду.

– Нет, ты обещай!

– Хорошо, обещаю.

– Ладно, приятно было поболтать. Вы возвращайтесь, а я пойду спать. У меня здесь гнездо. Так положено в моем статусе. Прощайте.

Ватунг ушел, а Север и Анг побрели в гостиницу. По небу ползли облачка, но было прохладно. На востоке небо стало постепенно алеть.

– Ты помнишь его? – спросил Север.

– Нет, совсем не помню.

Следующий день в Амстердаме неожиданно оказался теплым и солнечным. Они потратили его на поход в парк Кёкенхоф и в переполненные музеи. Потом еще три дня ушли на переговоры с голландскими антикварами и ювелирами – нужно было пополнить уменьшившиеся финансовые запасы. Еще они посетили барахолку Ватерлуплейн с ее 300 магазинчиками антиквариата. Север внимательно прошелся по ее торговым рядам и даже купил кое-что из мелочей.

Переговоры шли не слишком бойко. Цены Север снижать не хотел, приходилось добавлять к партиям официального антиквариата кое-что сверху, из неучтенного – для представителей покупателя, а иногда и для посредников. Все это сопровождалось долгими разговорами о жизни, о религии, о вечном, о падении спроса на нефть, золото и металлы и о предметах торга. Ангу в этом отводилась роль молчаливого телохранителя. Иногда его, в шутку, спрашивали о том, что во что нужно вкладываться, на что он всегда отвечал – покупать!

Иногда, когда переговоры проводились за закрытыми дверями, Ангу удавалось перекинуться нескольким словами с секретарями и охранниками. Но разговоры были короткими и неинтересными. Однажды, когда он ждал Севера за дверями затянувшихся переговоров, его коллега – азиатской внешности достал откуда-то теннисный мяч и начал жонглировать им, подбрасывая и ловя с закрытыми глазами. Он действовал достаточно искусно. Анг его похвалил, сказав ему: – Круто!

Тот улыбнулся и ответил: – Лови! и бросил мяч в лицо Анга.

Анг не сдвинулся с места, не отвел взгляда, но мяч поймал. Потом тоже сказал: – Лови! и бросил мяч в охранника. Тот не ожидал, мяч попал ему в его некрупный нос. Несильно, но достаточно чувствительно.

– Ну ты зверь, даешь! – сказал ему охранник, сморкаясь и вытирая нос. Где тебя такому учили?

– Жизнь учила, ответил Анг, – однажды мне пришлось обезвредить одного вооруженного пьяного идиота. У него был пистолет, а у меня – только камни.

– Ну и как?

– Как видишь!

– Респект!

И они продолжили молча охранять своих клиентов. Усевшись в кресла в приемной, азиат тер свой нос, который постепенно стал расплываться в ширину, и начал читать разложенные на столике газеты, задержавшись на статье, в которой описывался концерт, на котором они побывали с Севером три дня тому назад.

– Смотри, Анджелло, какая тусовка прошла мимо нас.

– Мне это не интересно, – ответил Анг. Все они одинаковые.

– Ты что, там был?