Пленники рубиновой реки
– Чего застыла? – Она вздрогнула и обернулась. Борька теперь смотрел на нее так же, как утром на поляне, – заискивающе и будто снизу вверх, в общем, как обычно. – Нет никого. Скорее всего, и правда бомж забрался, но уже ушел. Пойдем, водитель небось уже устал нас ждать.
– Борь, а что сейчас было?
– Когда? – Он протиснулся мимо Веры и подхватил кота, который издал короткий «мяв» и удобно устроился на новом месте.
– Ты на меня огрызнулся.
– Не выдумывай, мать. – Кажется, он удивился ее словам. – Если и прикрикнул, то любя. Пошли.
Он шел впереди, Вера видела только его спину, но почему-то ей казалось, что на лице Борьки застыла гримаса злобы и даже ненависти. Это место не понравилось ей с самого начала. Странно, что именно здесь решили построить пансионат. Вряд ли люди были в нем счастливы. Уверенность в такой догадке крепла с каждой проведенной здесь минутой.
Они не дошли до машины всего ничего, когда Вера спросила:
– Борь, а что мы вообще здесь делаем?
– В смысле? – От неожиданности он даже остановился, и она едва не впечаталась в его спину. – Шоу снимаем.
– Я не об этом. Как мы оказались здесь? Кто придумал тот прямой эфир и сюжет с кроссовкой? Тебе не кажется все происходящее странным?
– Почему мне оно должно казаться странным? – Ответ его был поспешным, из чего Вера сделала определенные выводы. Он явно что-то знал, но не желал говорить.
– Это из-за Воронова?
– Да чего ты ко мне прицепилась? – Боря развернулся и впился в нее колючим взглядом. – Канал решил снять сюжет, продолжение которого уходит сюда. Почему некоторые люди думают, что весь мир вращается вокруг них? Воронов то, Воронов се! Неужели ничего не может произойти без его участия? Ботинок прислали по почте, анонимно. Историю описали в письме. Больше я ничего не знаю! Если он от Воронова, то его блеяние на съемках выглядело убого.
– Извини, – тихо попросила Вера.
– Нет, ты меня прости. Сам не знаю, чего взъелся. Просто вдруг какая-то злоба внутри проснулась. Не на тебя, а вообще. Ай! Зараза!
Кот, который все время смирно сидел на руках, вдруг вырвался и спрыгнул на землю. Хвост его мотался из стороны в сторону, зеленый глаз залил чернотой расширившийся зрачок.
– Чего это с ним? – Кудинов сделал шаг. Кот, разгадав его маневр, сорвался с места и побежал обратно к заброшенному зданию.
– По всей видимости, его ждет хозяин. – Веру снова колотил озноб. Скорее бы добраться до машины. Не хватало ей еще заболеть в разгар лета. Она не стала говорить Боре, что увидела в номере пожарную лестницу прямо под окном. Тот, кто находился там одновременно с ними, сбежал по ней. С одной стороны, это радовало. Выходит, человек (а Вера очень старалась убедить себя, что там был именно живой человек) сам испугался непрошеных гостей. С другой – сам факт того, что он прятался, наводит на определенные размышления.
– Ну и хрен с ним! – Боря потер оцарапанную руку. – Все равно сюда возвращаться. Толпой оно как-то веселее.
У Веры не нашлось сил спорить. Но если бы в тот момент она или ее спутник обернулись, они бы увидели в одном из окон темный силуэт, который пристально за ними наблюдал.
* * *Марк не находил себе места. Вера уехала с Кудиновым, который не вызывал в нем ничего, кроме раздражения, что, кстати, у них было взаимно. Воронов видел, как перекашивает лицо оператора, стоит им оказаться в поле зрения друг друга. Если бы не уверенность в том, что никогда ранее они не встречались, можно было подумать, будто Борис его люто ненавидит. Реальная же причина, скорее всего, на поверхности. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понимать его отношение к Вере. Мужик совершенно точно влюблен и в каждом, кто приближается к объекту его обожания, видит соперника. А с Марком Вера работает, что подразумевает тесное общение. Если бы он только знал, что сводится оно к переписке в электронной почте и редким СМС-сообщениям, наверное, ревновал куда меньше.
Время шло, а машина все не возвращалась. Народ не знал, куда деться от безделья. Придумывались дурацкие игры, в которые никто не хотел играть; кто-то достал книги и читал, сидя под навесом; и только ведущая шоу не выпускала из рук свой смартфон. Вспомнились черная машина и грубый голос, обладателя которого Марк так ни разу и не увидел. Неужели у них все возобновилось и именно из-за отсутствия связи с «котиком» Диана так разнервничалась? Да и с чего он решил, что пара рассталась? Машина перестала приезжать? И что? Может, на такси девушке добираться удобнее?
И вообще, не его это дело.
За размышлениями он едва не пропустил момент появления на поляне Веры. Она почти сразу кинулась к Игнату Сергеевичу и стала что-то объяснять, возбужденно жестикулируя. Оператор курил в стороне с водителем. О чем они говорили, не понять. В отличие от Веры, лица их оставались спокойными. С таким выражением можно обсуждать погоду или смену политического строя в стране третьего мира.
А вот Игнат Сергеевич явно разнервничался. Рука с платком работала подобно дворнику на автомобильном стекле. Ему точно не понравились принесенные вести. Он пожимал плечами, оглядывался по сторонам, и если замечал, что кто-то смотрит в его сторону, заискивающе улыбался и кивал.
Тот еще жук.
Ночью Марк видел, как Игнат Сергеевич, стараясь не шуметь, вышел из машины, где остался на ночлег, и двинулся в сторону русла. Воронову не спалось, и он решил проследить за мужчиной. Если тот просто отправился по нужде, можно будет незаметно развернуться и улизнуть. Но привезенные туалетные кабинки остались позади, а приземистая фигура уже спустилась по пологому берегу и, не оглядываясь, проследовала прямиком к подъему на берег противоположный. Периодически в темноте вспыхивал огонек: Игнат Сергеевич активировал экран телефона, не решаясь включить фонарик, пока не вскарабкался по склону и не замер возле обгоревшего дерева.
Дальнейшая слежка могла выдать Марка. Темень стояла такая, что казалось, на небе разом погасли все звезды, и шел он почти на ощупь, ориентируясь исключительно по светлячку-экрану. И все же, если бы он по примеру Игната Сергеевича перешел русло, дальше уже некуда было бы спрятаться и даже темнота не смогла бы послужить надежным укрытием.
Конечно, у каждого человека есть свои тайны, и пока они не мешают жить другим, лезть в них не стоит. Но дело и было как раз в том, что Марк не знал, опасна ли ночная вылазка улыбчивого и показательно доброжелательного товарища.
Вот и выходило, что, с одной стороны, он лез не в свое дело, а с другой – выстраивалась потенциально опасная ситуация. Что, если тот, кто обещал обеспечивать комфорт и безопасность, сам решил сбежать? Хотя в способностях Игната Сергеевича лично Марк сомневался. Да и откуда он вообще появился? Никогда до вчерашнего дня никто его не видел и ничего о нем не знал.
Огонек перестал появляться. Непонятно, ушел ли мужчина дальше или просто затаился, почувствовав слежку. И когда он уже решил повернуть обратно, до слуха донесся тихий голос:
– Связь плохая, и я не могу долго говорить. Нет, ничего не отменяется. Как и договаривались. Алло! Алло! Да черт побери!
Голос начал отдаляться, пока не стал настолько тихим, что разобрать хоть слово не получалось. Марк сжал кулаки, обругав себя за то, что не пошел дальше. Конечно, он не в шпионском фильме и звонок мог носить личный характер. Вот только зачем для личного разговора дожидаться ночи и уходить тогда, когда никто тебя не заметит? Ну или почти никто.
Постояв еще несколько минут, Воронов понял: больше ему ничего не узнать. Пришлось возвращаться и делать вид, что ничего не произошло.
Как ни странно, он заснул, едва коснувшись подушки. Тот факт, что спать приходилось на надувном матрасе, который под его весом проминался почти до земли, не стал для Марка определяющим в эту ночь. Он слишком устал, чтобы заботиться о комфорте.
И вот теперь Вера разговаривала с Игнатом Сергеевичем, даже не подозревая, что у него есть тайны ото всех остальных.
Сам себя Марк ощущал тигром, запертым в клетке, снаружи которой расхаживал дрессировщик с огромным куском мяса. Хотелось наброситься на него и разорвать за то, что дразнит хищника. Почему-то ночную отлучку Воронов всецело воспринял на свой счет. И причина предчувствия стала понятна уже на следующий день, когда к ним присоединился еще один человек.
Весть о заброшенном пансионате вызвала живую реакцию. Примерно половина всей съемочной группы высказалась за то, что вполне можно расположиться в пустых номерах, не видя ничего страшного в таком решении.
Оставшиеся либо сомневались, либо были категорически против подобного экстрима. Больше всех возмущался тот шутник, который хотел все время быть в центре внимания. Марк узнал его имя – Сергей Кесарь.
Фамилия, скорее всего, псевдоним, а выступал он в амплуа некроманта, таскал с собой клок чьих-то волос и оплывшую черную свечу, но никогда не зажигал ее, уверяя, что она отлита из сала покойника. Так себе легенда, но она вполне отвечала ожиданиям, привлекая определенный контингент. К тому же мужик уверенно держался в кадре и все время лез в поле зрения операторов.
– В прошлой жизни я был врачом, – декламировал Кесарь с подножки микроавтобуса, не уточняя, однако, что он вкладывает в понятие «прошлой жизни». Вполне вероятно, что речь шла о периоде до шоу. – Могу с уверенностью говорить, что в подобных замкнутых помещениях скапливаются самые опасные патогены, способные нанести колоссальный вред здоровью человека, вплоть до летального исхода.
– А коту способны навредить? – оппонировали ему.
– Какому еще коту? А, коту! Конечно! Кошки имеют куда более развитую душу, нежели люди, но телом слабы.
– У них же девять жизней! – Реплика сорвала дружный смех и аплодисменты.
– Это все чушь и ересь малообразованных индивидуумов! – Он, похоже, воспринимал все всерьез, и это было странно для субъекта, подозревающего у себя наличие чувства юмора. – Кошки дохнут как мухи!
– Девушка сказала, что там живет кот и он прекрасно себя чувствует, – возразили на это.
– Девушка, как вы выразились, не имеет профильного образования. Или она ветеринар? Молчите? Так вот я вам говорю, что невозможно лишь по внешним признакам определить, больно животное или нет. У меня все. Если кому-то хочется рисковать жизнью, рискуйте на здоровье. Я буду спать в машине, в тепле и безопасности.
Оказывается, слухи врали? Никаких деревенских домиков здесь нет? Или Вера с оператором просто не доехали до них или даже поехали в другую сторону? Но тогда почему нигде нет упоминания о пансионате? Это же не какая-то древность, и люди, которые там отдыхали, сейчас должны быть примерно возраста их родителей.
Двадцать шесть лет назад
– Паш, я чего-то волнуюсь. Зачем я вообще эти путевки взяла? Верка с Мишкой там теперь одни. – Молодая девушка положила голову на плечо своего спутника и смотрела через большое лобовое стекло автобуса на дорогу. Автобус трясло и раскачивало, дорога оказалась сплошь покрыта рытвинами и буграми. – Может, ну его, санаторий? Лучше к маме поедем, там тоже лес и озеро большое. А здесь что? Даже реки нет, пересохла. Где купаться будем?
– Во-первых, – спокойно произнес он, – наши дети не одни, а с тещей. Ну хорошо, с мамой, – улыбнулся он, когда девушка убрала голову с его плеча и посмотрела укоризненно. – Во-вторых, тебе давно пора отдохнуть, пашешь в своей больнице, я уже скоро забуду, как ты выглядишь. Да и вообще, когда мы с тобой еще сможем вот так куда-то поехать? Дети подрастают, им сколько всего нужно… Конечно, моей зарплаты хватает, но время сама видишь какое непростое. Вчера у нас еще троих сократили.
– А в-третьих? – спросила она, снова устраиваясь на его плече. – Скажи что-то хорошее.
– В-третьих, мы будем купаться в бассейне, там он есть. Уговорил?
– Уговорил, – улыбнулась она и прикрыла глаза, надеясь немного подремать, ведь утром им пришлось встать рано, а вчера она вернулась с работы уже за полночь.
Поспать не удалось. С заднего сиденья раздался громкий смех и следом голос:
– Слушай, Пашка, мне Марина рассказала, что на том месте, куда мы едем, когда-то были деревня и кладбище. Все это старье, конечно, сравняли с землей, даже намека не осталось, и поверх построили наш санаторий. Круто же, скажи?
– Васька, ты дурак? – перебил его женский голос. – Я тебе по секрету, а ты сразу трепать. Не слушай его, Лен! Насобирает сплетен. Я вообще все не так сказала!
Сон как рукой сняло. Девушка развернулась назад и выжидающе уставилась на пару молодых людей. Это были их с Пашей друзья, и в санаторий они ехали все вместе. Лене и Марине выдали семейные путевки на работе на целых десять дней. Время для отпуска самое удачное – конец июня. Сами отпуска даже выбивать не пришлось, всех легко отпустили. Только Паша переживал за свое место на стройке. Но прораб относился к нему хорошо и пообещал, что даже в волну сокращений будет биться за хорошего работника до последнего.
– Ну, расскажи свою версию. – Василий скрестил на груди руки и отвернулся к окну. Как Марина ни старалась его растормошить, он не реагировал, всеми силами показывая, насколько обижен. Хватило его ненадолго, и вскоре он все же присоединился к общей беседе.
– Да что там рассказывать? – фыркнула Марина. – Лялька из хирургического – ты знаешь ее, Лен, полная такая и бородавка над верхней губой… Ну вот она ходила в наш клуб, там выступал колдун. Она вообще после него пришла под таким впечатлением, что три дня почти ни с кем не разговаривала. Мы и так особо не пересекаемся, но все удивились переменам в ее характере.
– Поплыла Марина на волнах болтовни, – буркнул Василий и снова уставился в окно.
Они с Мариной не были женаты, но ругались совсем как прожившие в браке не один год. Мало кто догадывался, что у них в паспортах нет штампов, ведь у Марины имелся сын от ее прошлого мужчины. Лена с Пашей поженились пять лет назад и со стороны выглядели идеальной парой, хотя и у них не все было гладко. Лена на многое закрывала глаза, все же двое детей, да и без мужа она бы просто не знала, как выживать на одну зарплату медсестры.
– В общем, колдун тот после выступления всех желающих приглашал на личный прием. Денег просил немерено, а Лялька с мужем своим на машину копили, вот она и отнесла ему едва ли не половину заначки… Так, о чем это я? – Марина прервала пылкую тираду, уставилась на друзей. Она даже не заметила, что ее голос привлек внимание и других пассажиров, поэтому продолжила в том же темпе и с той же громкостью: – А, колдун же! Так вот, Лялька к нему пришла и давай жаловаться на жизнь: мол, плохо все и прочее. Он ей и выдал, что отдохнуть ей надо, все само наладится. А ей путевку еще раньше нас дали, в мае. В самом начале, сразу после праздников. Она и рассказала колдуну, что как раз собирается исполнить его рекомендацию. Он возьми и спроси, куда Лялька собралась. Она ответила. Ну, тут колдун лицом позеленел – это я со слов Ляльки, если что, говорю – и будто в транс впал. Не ходи, говорит, туда, Ляля, там смерть поселилась.
– Паша, мне страшно. – Лена вцепилась в локоть мужа. – Давай вернемся, а? Смотри, какие страсти творятся.
– Лен, перестань. – Он нежно погладил ее ладонь. – Я давно знаю, что на том месте было кладбище, просто не посчитал нужным говорить. Его лет двести как в помине нет. Когда корпуса санатория строили, там даже надгробий не нашли. Колдун, видимо, тоже обладал нужной информацией, вот и выдал ее с умным видом, вроде как из потусторонних источников. Не переживай, все хорошо будет.
– Я тоже решила, будто ерунда все. – Марина посмотрела по сторонам и, вспомнив, что в автобусе они не одни, заговорила почти шепотом: – Только Лялька в тот же день от путевки отказалась. И через неделю ее муж бросил. Колдун потом сказал, что на нее ду´хи обиделись за то, что она не приехала.
– Марин, ну вот самой не смешно? – не стерпел Василий. – Муж ее бросил, потому как она шарлатану все деньги отнесла. Я бы вообще за такое грохнул. И какие, мать их, обиженные духи, если сам же колдун вашу Ляльку отговаривал от поездки? Небось думал, что она деньги за путевки ему притащит, не знал, что ей их бесплатно выдали.
– Ну, не знаю… – Марина предпочла не спорить. Она вообще была отходчивой и старалась чаще соглашаться с Василием. Иногда ее, конечно, заносило, но случалось такое не сказать чтобы часто.
– Вернемся, расскажешь Ляльке, как с привидениями хороводы водила. Завтра начинается неделя купальская, может, русалку какую увидим. – Вася прижал Марину к себе и поцеловал в губы, пока она не успела ничего возразить.
– Не слушай их, Лен. Мне вообще кажется, они бухнули перед автобусом.
– Сам ты бухнул, – оторвавшись на секунду, сказал Василий. – Лучше бери с нас пример, тогда и бояться твоей женщине не придется.
Лена посмотрела на мужа с надеждой, но он лишь пожал плечами: мол, мы с тобой еще наобнимаемся. Она предпочла промолчать. А сдерживать подступающие слезы ей давно удается без лишних усилий.
Когда автобус въехал на деревянный мост через старое речное русло, многие прильнули к окнам, но не Лена. Она боялась любой высоты, а тогда ей показалось, будто под ними огромная пропасть. Возможно, если бы внизу все еще текла река, она пересилила бы себя и посмотрела. Но даже это вряд ли, чего уж говорить о, по сути, глубокой яме, в которую запросто может рухнуть их транспорт, и о последствиях даже страшно подумать.
Они подъехали к зданию, окруженному деревянным забором из нестроганых досок, и автобус дернулся и замер.
– Корпус совсем новый, – пояснил Паша, хорошо разбирающийся в строительстве, – забор временный. Позже обязательно заменят. Главное, что внутри все готово, в этом году уже было два заезда.
– Красиво тут. – Лена рассматривала большие панорамные окна первого этажа, в которых отражалась их компания. Пашка был самым ярким со своей рыжей шевелюрой. Она сама будто терялась на его фоне. Вася с Мариной казались ей совсем обычными и какими-то неинтересными. Но тайком она все же завидовала их беззаботности. Василий очень легко принял на себя обязательства по воспитанию чужого ребенка и хотя мог уйти в любой момент, наоборот, каждый день доказывал, как она и Марк для него важны. Он даже собирался дать парню свою фамилию, но Марина по какой-то причине противилась, сохранив для сына свою девичью – Воронов. Возможно, боялась, что и этот мужчина однажды может уйти, не хотела травмировать ребенка. – Как-то и не страшно уже совсем. Пойдемте, чего мы стоим?
В просторном холле оказалось прохладнее, чем на улице. Дневной свет беспрепятственно лился в окна, а Лене очень захотелось, чтобы скорее наступил вечер, чтобы посмотреть, как здесь все выглядит при искусственном освещении. За высокой стойкой сидела уставшая женщина с вязанием в руках.
– Добрый день! – поприветствовал ее Павел. – Принимайте гостей.
– Паспорта ваши давайте, – не слишком вежливо, но и не сказать чтобы грубо ответила она, откладывая в сторону спицы и пряжу. – Вы все вместе или как?
– Вместе. – Это прозвучало одновременно и слаженно, отчего женщина даже улыбнулась.
– А что же, из развлечений у вас ничего нет? – Василий перегнулся через стойку. – Вроде даже речка и та пересохла.
– Электрофорез из развлечений. – Женщина вносила их данные в толстый журнал, на Василия не смотрела. – Расписание приема пищи слева от входа, опаздывать не рекомендую. После размещения зайдите в третий кабинет, вас осмотрит терапевт и назначит процедуры на время пребывания. Горячей воды в душевых не будет до послезавтра, но сбоку от корпуса есть баня.
– Если не встретим призраков, сами умрем от скуки, – заключил он, принимая исходное положение.
Лена заметила, как женщина напряглась и перестала писать. Но, быстро взяв себя в руки, продолжила. Расспросить бы у нее про местную легенду. Просто так подобные слухи ведь не рождаются. Вдруг и есть что-то нехорошее? В потустороннее, в отличие от той же Ляльки, она не верила, но мама любит повторять, что все беды не от мертвых, а от живых. Знать бы, кого именно опасаться и что этот «кто-то» может им сделать.
Уже к вечеру Лена не вспоминала о своих утренних страхах и сомнениях. Впервые за долгое время оказавшись вдали от дома, без детей и изматывающих бытовых забот, она снова почувствовала себя совсем юной и желанной. Паша менялся на глазах, не упуская шанса заключить ее в объятия и целовать так, как не целовал никогда прежде.
– Пойдем в нашу комнату, – просила она жарким шепотом, чувствуя, как собственные ноги превращаются в кисель. – Маринка с Васькой где-то гуляют, им точно не до нас.
Паша вдруг отстранился, и она четко ощутила волну холода, накрывшую их обоих с головой. В носу защекотало, показалось, будто пахнет речной водой. Откуда взяться запаху? Русло сухое, да и далеко до него. Даже дождя не было, но запах становился все отчетливее, и кожа покрылась противными мурашками.
– Давай найдем их, – сказал Паша, снова становясь обычным: спокойным и чуть отстраненным.
– Кого? – Лена не сразу поняла, о чем речь, слабость в ногах еще не прошла, и голова начала кружиться. – Подожди, мне присесть нужно. Что-то нехорошо.
– Терапевт же вроде не нашел никаких патологий? – Голос мужа сделался обеспокоенным. – Ты случайно не…
– Нет, я не беременна. Вспомни, когда у нас последний раз это было. Да и цикл с тех пор у меня не нарушался.
– Я же не против, Лен. – В его словах не было искренности, она хорошо научилась распознавать интонации мужа. И так же хорошо умела маскировать свои обиды, огорчения и неудовольствие. Они идеальная семья. – Но сама посуди: куда нам сейчас третьего? Едва концы с концами сводим.
– А вон, кстати, наши потеряшки. – Лена была рада переключиться с неприятной для нее темы и помахала рукой приближающейся паре. В наступивших сумерках их силуэты расплывались, меняли очертания и скорее угадывались, нежели были видны.
– Где? Я никого не вижу.
– Но как же? Вон они. – Она нетерпеливо ткнула пальцем туда, где простиралось пустое пространство. Если кто-то и шел им навстречу, то теперь впереди никого не было. Спрятаться они не могли, Лена все время держала друзей в поле зрения и отвлеклась на короткое мгновение, когда Паша сказал, что никого не видит. У нее стопроцентное зрение, она просто не могла принять за движущихся в их сторону людей, например, дерево или остатки строительного мусора.
– Ничего не понимаю. – Она беспомощно развела руками. – Я же видела.
– Ты просто не выспалась. Еще и дорога вымотала. – Пашин тон показался ей чересчур снисходительным, на грани обвинения в сумасшествии, и ей это, разумеется, не понравилось.
– Я же не дурочка какая! – разозлилась Лена, сама не понимая, откуда в ней такая злость на мужа. Никогда ранее она не испытывала ничего похожего. Да, они ссорились, но это было совсем иначе. Тогда же ей хотелось его придушить.
– Я не называл тебя дурочкой. Успокойся, пожалуйста. У нас позади сложный день, мы оба устали и должны отдохнуть. Утром все встанет на свои места, поверь мне. – Он попытался ее приобнять, но накатившая злоба, почти ненависть заставила Лену оттолкнуть мужа. Как-то так вышло, что он споткнулся и упал на спину. – Ты точно дура! И не просто дура, а клиническая идиотка! – Он выплевывал слова, как горькую настойку. – В кои-то веки я попытался быть хорошим мужем, решил устроить тебе романтический вечер.Этихдвоих сплавил подальше. Ты не умеешь ценить добро и хорошее к тебе отношение, Лена! Тебе нужен постоянный кнут, а пряник лишь по праздникам!
Она слушала раскрыв рот, не в силах поверить, что все это выговаривает ей Паша. Чуткий, обходительный, может быть чуточку мягкотелый, но всегда корректный в высказываниях, он внезапно стал кем-то совсем другим. Лена смотрела и не верила своим глазам: ее мужа будто подменили. Неприятные слова лились из него грязным потоком, как дерьмо из прорвавшейся канализации.
– Хватит! – не выдержав наконец, заорала она, одновременно зажимая ладонями уши. – Прекрати, я не хочу тебя слушать!
– Что с тобой, родная? – Резкие изменения Пашиного настроения пугали куда сильнее возникших галлюцинаций. Ее гладили по голове и шептали в макушку что-то успокаивающее. – Я отошел на минутку, вдруг слышу: ты кричишь.
– В каком смысле «отошел»? – Лена подняла на мужа заплаканные глаза, на сей раз она не смогла сдержать слез. – Ты ведь все время находился здесь, со мной.