Пленники рубиновой реки

Он так и сидел, не в силах пошевелиться, пока в дверь купе не постучали. Хмурая проводница сунула голову в образовавшуюся щель, предупредила о скором прибытии поезда на конечную станцию и с грохотом захлопнула створку. Прикрепленное к двери зеркало мелко завибрировало. Из зеркала на Марка таращился бледный, небритый мужчина с уставшим лицом, а на его плечах лежали синюшного цвета ладони. Пальцы с почерневшими полукружиями обломанных ногтей хаотично шевелились похожие на потревоженных червей; изрезанные глубокими морщинами какие, бывают от долгого пребывания в воде, неестественно длинные и будто переломанные.

Тут уж он не выдержал, вскочил на ноги, принялся хлестать себя по плечам, стараясь смахнуть призрачные ладони. Не могло быть правдой то, что он видел! Это все стресс и навязчивые мысли. Просто нужно выспаться и все пройдет.

Марк схватил дорожную сумку, выбежал из купе. Лучше он проедет остаток пути в тамбуре, чем останется здесь.

– Ничего не забыли? – Воронов обернулся на голос проводницы, но увидел лишь ее обтянутую форменным кителем спину.

Безобидный вопрос заставил мысли зашевелиться с удвоенной силой. Ничего он не забыл, как бы не старался убедить себя в обратном. Этот город привязал его к себе тринадцать лет назад, забрал часть души под залог и вот теперь Марку Воронову предстояло вернуть набежавшие проценты.

…Вера, ты с нами?

С этих слов началась его новая жизнь. Ника-Вероника стояла совсем близко, он мог руку протянуть и коснуться ее. Точнее не ее, а того кокона, которым она себя окружила, закрылась от всего мира.

И от него закрылась.

Он видел узнавание в ее глазах и на душе теплело. Как бы она не старалась прятать эмоции пялясь в бездушный планшет, старательно изображая занятость, ничего у нее не выходило.

Что-то бормотала продюсер, активно жестикулируя и распространяя тяжелый запах парфюма. Пахло похоронными цветами и Марка едва не замутило, пришлось немного отойти в сторону, чтобы можно было дышать глубже. Помогло не особо. Запах ядовитыми парами казалось проник в кровь.

Позже он спешил за Верой по лабиринтам коридоров с одинаковыми прямоугольниками дверей, которые все никак не заканчивались. Каждый шаг становился тяжелее предыдущего, будто бы шел он по застывающему цементу.

Внезапно закружилась голова, задрожали колени. Марк остановился, просто чтобы не упасть от обволакивающей слабости, привалился плечом к стене. Веки тяжело опустились, погрузив реальность в темноту. Где-то работал кондиционер, ласковая прохлада коснулась пылающих щек. Стало немного легче.

Открыл глаза, надеясь, что Вера не убежала далеко вперед и ему не придется искать ее в переплетении бетонных ходов.

Веры не было.

Как не было никакого коридора с дверьми-близнецами. Он оказался на залитой светом поляне, края которой зыбкой дымкой дрожали в полуденном зное у самого небосклона. Солнце начищенной золотой монетой зависло в зените, а вокруг ни одного деревца, в чьей тени можно было бы укрыться. Удивительно, но странное место не пугало, напротив дарило ощущение сонного покоя.

– Вера!

Марк осмотрелся по сторонам, уже понимая, что ее здесь нет. Он и крикнул-то, чтобы убедиться, что не оглох, очень уж было тихо вокруг.

Кто-то тронул его за плечо. Прикосновение было почти невесомым, и он скорее догадался о нем, нежели почувствовал. Резко обернувшись, Марк увидел удаляющуюся рыжую макушку. Не понимая, что происходит, сделал несколько осторожных шагов. Что-то неуловимо изменилось. Осознание это придало Марку странной безбашенности, в голове зашумело, сердце пустилось в пляс. Перемены непонятные и неопределяемые разумом казались отчего-то невероятно радостными. Шаг перешел в бег, а в следующий момент показалось – стоит чуть оттолкнуться от земли и можно взлететь. Расправить плечи, взмахнуть руками и полететь.

– Вера!

Имя рассыпалось колючими брызгами речной воды, которым Марк с удовольствием подставил разгоряченное лицо.

– Подожди меня! – голос зазвучал громче, увереннее.

Он бежал, стараясь не упустить из вида хрупкую фигуру. Не обращая внимания на очевидные странности, он не желал ничего анализировать и подвергать сомнениям.

Все изменилось внезапно. Солнце, будто приколоченное к небесному своду вдруг скатилось за линию горизонта и на его место выползла желтая, надкусанная с одного бока, луна. Зной резко сменился прохладой. Не той, что бывает после жаркого дня, когда с облегчением скидываешь с плеч вязкую духоту, переодеваясь в невесомую свежесть. Холод пробирал до костей. Марк услышал плеск воды.

Совсем близко.

К тому моменту глаза уже привыкли к темноте и на бесконечном черном полотне ночи начали проступать силуэты деревьев: кривые, изуродованные стволы без листвы скрипели и корчились. Впереди непроницаемой стеной поднимался лес. Марк уже видел этот лес, когда ехал в поезде. Только тогда он был в безопасности, а теперь оказался за черной изгородью.

Ноги сами понесли! Он должен был найти Веру. Грозила ли ей опасность в его личном кошмаре, он не знал, но испытывать судьбу не стоило. Он даже не думал, как будет выбираться отсюда и сможет ли вообще уйти. Не до того. Лишь бы она не пострадала.

Лишь бы он успел ей помочь.

Она стояла вполоборота и рассеяно всматривалась в темноту. До слуха долетал чуть слышный плеск воды. Река. В прошлый раз старое русло тоже наполнилось водой после проливного дождя. Вода смешалась с песком и перегнившими листьями, превратилась в грязь, которая хватала за ноги, жадно чавкая. Но той воды не хватило бы для полноценного течения, как было теперь. Он вдруг вспомнил как они, подгоняемые страхом, одновременно неосязаемым и тычущим под лопатки чем-то металлически-ледяным, бежали не разбирая пути. Ника обернулась, когда под ногами уже была твердая почва. Марк запомнил напуганный и какой-то беспомощный взгляд девчонки.

– Кроссовка.

– Что?

Он не сразу понял, о чем она говорила.

– Я потеряла кроссовку. Там в грязи.

Он разозлился. Как тащить на себе брата, отказываясь от помощи, так она молчала. А потеряв бесполезную обувку расстроилась.

– Хочешь вернуться?

Возможно, его вопрос прозвучал слишком грубо. Хотя, скорее всего она сама понимала, что возвращаться не стоит. Покачала головой и больше не проронила ни слова.

Позже были допросы в милиции, попытки осознать и объяснить произошедшее и поспешный отъезд так похожий на бегство…

– Ника. – Марк не спешил подходить, какая-то неведомая сила удерживала его на расстоянии.

– Ты слышишь? – Марк вздрогнул, не ожидая ее ответа.

– Что я должен услышать?

– Она говорит со мной.

– Кто она?

– Река. – Девушка обернулась, и Марк невольно отступил. Перед ним стояла вовсе не Ника и даже не Вера, в которую та однажды превратилась. Рыжие волосы потемнели, будто сама ночь провела по ним кистью, предварительно обмокнув ее в черноту беззвездного неба. – И она говорит, что ты умрешь.

Незнакомка печально улыбнулась и отклонившись назад, рухнула вниз.

Марк сорвался с места и едва успел остановиться у обрыва высокого берега. Он не мог ей помочь. Просто не успел бы преодолеть разделявшее их расстояние.

Опустился на колени, уперся ладонями в холодную землю. Времени на размышления не осталось, нужно было действовать быстро. Он боялся самого худшего, скорее всего несчастную уже унесло течением, довольно быстрым в этом месте. Но ведь могло случится так, что она не упала в воду, а лежит теперь на песке и ей нужна помощь.

Внизу никого не оказалось.

Лишь река ползла гигантской змеей, переливаясь в лунном свете глянцевыми чешуйками-волнами, шипела и извивалась. Может и не было никакой девушки? Привиделась она ему, примерещилась в темноте.

Марк уже собрался подняться на ноги, когда земля под ним задрожала, раздался треск, точно гигант переломил об колено вековой дуб. Глубокая трещина взобралась от воды по склону, замерла, будто примеряясь, рассчитывая дальнейший путь. А потом рванула вперед, образуя почти идеальный круг в центре которого оказался беззащитный человечек.

Трещина расширялась, разевала жуткую пасть, пожирала искалеченные деревья, подбираясь к Марку. Он заметался как напуганный заяц, оказавшийся в ловчей яме. Река хлынула в новое русло, окружила его со всех сторон, отрезала пути к отступлению. Правое плечо пронзила резкая боль, щеку оцарапало что-то острое, а пальцы начали проваливаться в, ставшую вдруг рыхлой, землю.

С ноющего плеча на него слепо таращился ворон. В белом глазу птицы плавала надкусанная луна, укутанная клочьями рваных туч. Ворон задрал голову к небу, замахиваясь для удара мощным клювом и Марк уже приготовился к вспышке боли, когда хищная птица упруго оттолкнувшись, взлетела ввысь огласив округу хриплым клекотом, который вскоре стих, растворившись вдалеке.