Арийское прошлое земли русской. Мифы и предания древнейших времен

Вошла Василиса-царевна в палатку; начали они есть-пить, веселится. Выпела царевна заморского вина, опьянела и крепким сном заснула. Тут и конь богатырский подоспел. Свернул стрелец-молодец палатку и быстренько в обратный путь с сонной царевной пустился.

Приезжает он к царю и вручает ему царевну. Тот сильно обрадовался, наградил стрельца златом, серебром, как и было обещано.

Меж тем царевна проснулась в царских покоях, стала плакать, тосковать по синему морю. Царь ее и так и этак уговаривает замуж за него выйти, а она все отнекивается. Вот говорит она царю: «Тот, кто меня сюда привез, пусть поедет на сине море и привезет мое подвенечное платье, что посреди моря, под большим камнем, лежит».

Мигом царь послал за стрельцом. И наказывает ему тот час на море синее отправляться. Подвенечное платье царевны привезти, что под большим камнем лежит.

Идет стрелец к коню своему, плачет. Говорит ему конь: «Не горюй. Это еще не беда, беда впереди!»

Сел стрелец на коня и к синему морю поехал. Вот приехали они к синему морю. Видит конь: на берегу огромный рак ползет. Наступил конь копытом раку на шейку и не отпускает. Взмолился тут рак: «Что хочешь, проси, только отпусти меня с миром». Тут конь и говорит раку: «Принеси мне подвенечное платье Василисы-царевны, что под камнем лежит посреди моря». Пополз рак в море и принес подвенечное платье царицы, что под большим камнем в море было спрятано.

Приезжает стрелец-молодец к царю. Привозит подвенечное платье царевны. А царевна опять заупрямилась: «Не пойду за тебя замуж, пока не прикажешь стрельцу-молодцу в кипятке искупаться». «Это дело поправимое», – отвечает царь девице. Позвал он слуг и велел чугунный котел воды нагреть. Призвал он к себе стрельца и говорит ему: «Ну-ка искупайся в этом котле». Насилу стрелец царя уговорил отпустить его с конем попрощаться. Прибегает стрелец к коню весь заплаканный: «Царь повелел в кипятке искупаться!» «Говорил я тебе: не бери перо жар-птицы, горе узнаешь. Это горе так горе, но не плачь – жив будешь», – заговорил конь стрельца наскоро, дабы тот в кипятке не сварился. Тут и слуги прибежали за стрельцом. Схватили его и к царю повели. Раздели его и кинули в котел с кипящей водой. Стрелец окунулся раз-другой в кипяток и сам из котла таким красавцем выскочил, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Увидел это царь, захотелось ему самому красавцем стать, полез он в котел да и в тот же миг в нем сварился.

Схоронили царя, а Василиса-царевна замуж за стрельца-молодца вышла. Стал стрелец сам царствовать в том царстве.

В этой сказке мы видим все тот же миф о вызволении солнца из заточения. Стрелец-молодец случайно находит оброненное перо жар-птицы, затем поневоле ему приходится добыть и саму жар-птицу. Жар-птица если не символ солнца, то символ сверкающего дневного неба, небесного огня. Затем герой отправляется туда, где солнце восходит, и привозит Василису-царевну – солнцеву дочь. Затем он добывает ее подвенечное платье. После этого злой царь гибнет в кипящем котле, а преображенный герой берет замуж Василису-царевну.

Как тут не вспомнить древнерусский обряд, когда на купальскую ночь кипятили воду и бросали в нее жертвенное животное. По поверьям, в ночь на Ивана Купалу, в день летнего солцестояния – 22 июня по старому стилю и самый длинный день в году, сочетаются браком сказочный персонаж Иван со своей сестрой Марьей.

Сюжет сказки может восходить к тем отдаленным временам, когда солнце по какой-то причине исчезло с небосвода, а затем вернулось на него через некоторое время. Можно предположить, что солнце возвращалось не сразу, а постепенно.

Богиня-губительница воскрешает своего любовника

Эпизод о гибели царя в кипящем котле и одновременное сказочное преображение молодца, который сам становился царем, по всей видимости, восходит к отдаленным языческим временам. Как предполагают некоторые исследователи, у русских в купальскую ночь приносили человеческие жертвы, которые позднее были заменены на жертвенных животных. Можно предполагать также, что и у сарматов-аланов, обитавших в Причерноморских степях в конце 1-го тысячелетия до н. э., был в ходу такой обычай, когда престарелого вождя или царя племени убивали и варили в котле. Его мясо использовали во время ритуальной трапезы. Этим мясом почивали вновь избранного царя и царевну. Таким образом, процветал ритуальный каннибализм, культ которого был основан на убеждении, что душа царя реинкарнирует после такой процедуры и возродится в династии нового царя. Похожий обряд был отмечен и у осенин – потомков аланов.

Наши далекие пращуры верили в реинканацию души, и для них подобные ритуалы являлись способом вернуть душу благого царя в материальный мир, обеспечив ей возвращение в царской семье. У ариев также, по всей видимости, были подобные ритуалы, которые, надо думать, восходят еще ко времени индоевропейского единства. Эти ритуалы связаны с так называемым культом предков.

Описание обряда ритуального каннибализма мы встречаем и у Сирано де Бержерака, французского мыслителя и писателя XVII века, в его произведении «Государства и империи Луны». В нем автор довольно подробно описал, как отправляют к праотцам престарелого лунянина с его добровольного согласия его же отпрыски. При этом они не просто помогают уйти из жизни своему патриарху, но и варят в котле его мясо и почуют им молодых людей и их подруг во время то ли празднично-свадебного, то ли поминального пира. Отведав этого мяса, молодые люди предаются усладам любви, при этом считается, что в чреве какой-нибудь девушки обязательно зародится душа покойного. Родившегося младенца привечают, и ему по праву принадлежит имущество покойного, его империя, власть и слава.

Таким образом, Сирано де Бержерак в своем романе воспроизвел древний ритуал, распространенный у индоевропейцев. К тому же действие романа развертывается на Луне. Надо отметить, что именно Луна, по представлениям индоариев, является обителью предков, где пребывают души патриархов и их жен.

Похожие сюжетные линии мы можем видеть сразу в нескольких мифах. Некоторые из них весьма древние. Так, существует древний армянский миф об Аре Прекрасном, царе Армении. В него влюбляется вавилонская царица Шамирам. Она требует от него немедленной любви, не желая ни с одной женщиной делить своего возлюбленного. Однако Ара отказывает царице в этом. Оскорбленная царица идет войной на Армению и требует от своих воинов захватить в плен армянского царя. Но вавилонские воины убивают царя на поле битвы. Шамирам находит его тело после битвы и, призвав духов предков, просит их воскресить Ару. Что и было сделано. Таким образом, царица добилась-таки своего.

Известен еще более древний шумерский миф на ту же тему, относящийся к еще более древнему времени – к началу 3-го тысячелетия до н. э.

В богиню плодородия Инанну – дочь бога луны и сестру бога солнца – влюбляется пастух Думузи. Однако Инанне и Думузе не суждено быть вместе.

Инанна спускается в подземный мир, чтобы выполнить необходимые похоронные обряды по своему предыдущему мужу и дабы освободить себя для нового замужества. Однако, спустившись в царство смерти, богиня плодородия не может выйти назад. Инанна проходит через семь ворот смерти. Стражи ворот за проход через них требуют от Инанны что-то взамен. Инанна последовательно снимает с себя сначала свои магические украшения, которые оберегают ее жизнь, а затем и одежды. В конце своего пути Инанна предстает обнаженной перед богиней смерти, и та направляет на нее «взгляд смерти», как на обычную смертную женщину. После чего Инанна превращается в труп, который богиня смерти вешает на крюк. С исчезновением и смертью богини плодородия земля перестала плодоносить. Обеспокоенный этим верховный бог Энки отправляет к богине смерти своих послов. Спустившись в царство смерти, послы бога застают саму богиню смерти в плачевном состоянии – она никак не может разрешиться от бремени, поскольку после гибели богини плодородия прекратились роды не только на земле, но и в царстве смерти. Послы Энки магическим путем помогают богине смерти разрешиться от бремени, но при этом берут с нее слово, что она выполнит их любое желание. Богиня смерти дает такое слово. Послы Энки просят труп богини плодородия и получают его. Они оживляют при помощи магических формул Инанну, но вывести ее из царства смерти не могут, так как в «стране без возврата» действуют единые правила для людей и богов. Умерший не может покинуть страну смерти, не оставив там себе замену. После долгих и мучительных поисков замены Инанна решает отправить вместо себя в страну «вечного покоя» своего возлюбленного Думузи. Инанна отправляется за ним в страну живых в сопровождении демонов смерти. Она проходит все семь ворот смерти в обратном порядке и получает от стражников отданные им за проход свои платья и магические украшения. Облачившись в свои наряды, богиня плодородия вновь обретает магическую силу. Она выходит на поверхность и быстро разыскивает своего возлюбленного, сидящим на троне в царских одеждах. На него она без сожаления устремляет «взгляд смерти». Однако Думузи, не желая смириться со своей участью, бежит от бывшей любовницы к своей сестре, которая укрывает его. Однако Инанна при помощи демонов смерти находит Думузи. Он бежит еще дальше, последовательно превращаясь в газель и ящерицу. Но в конце концов демоны смерти настигают его и разрывают его тело на части. Душа его под конвоем сопровождается в мир мертвых. Однако сестра Думузи, проникнувшись состраданием к участи брата, добровольно сходит в царство смерти и предлагает свою жизнь богине смерти в качестве выкупа за освобождение своего брата. Но последнее слово в решении этого спора остается за Инанной. Она изрекает: «Полгода ты будешь в царстве смерти, а полгода – твой брат». Так и происходит по слову богини плодородия. Полгода в царстве смерти проводит пастух, бывший возлюбленный Инанны, а полгода – его сестра. При этом брат и сестра могут встретиться друг с другом лишь на несколько мгновений, когда кто-то из них спускается в царство смерти, а кто-то его покидает.

В этом шумерском мифе мы можем угадать черты нашей славянской легенды об Иване да Марье. Брат и сестра не могут быть вместе, дабы не нарушать заповеди бога.

Кто такие были шумеры по этническому признаку, специалисты не знают; некоторые настаивают, что шумеры могли быть древними протоиндоевропейцами. Однако древняя шумерская цивилизация постепенно переходит под контроль семитских племен, перекочевавших из земли древней Аравии. В позднем варианте этого мифа мы уже имеем дело с аккадско-вавилонским мифом о богине Йштар и ее женихе. Считается, что имя этой богини восходит к более древнему имени Астар, что у восточных семитов означало «богиня» в общем смысле; у западных семитов под именем Астарта понималось имя собственное. Так, в Уруке культ Йштар был связан с оргиастическими празднованиями; возможно, эти праздненства изначально сопровождались принесением человеческих жертвоприношений и самооскоплением. Попытки уничтожить обряды Йштар совершались с конца 2-го тысячелетия до н. э. Но окончательно Йштар в своей ипостаси Нанайи потеряла характер богини оргиастического культа лишь в конце правления династии Ахеменидов (V–IV вв. до н. э.). Наиболее распространенными эпитетами этой богини были «владычица богов», «яростная львица», «Йштар-воительница». В иконографии Йштар иногда изображалась со стрелами за спиной, что указывает на ее функцию богини охоты. В аккадской мифологии у Йштар более отчетливо, чем это наблюдалось у шумерской Инанны, проявляются функции богини созидательницы жизни, помощницы при родах. Именно к ней обращались роженицы, дабы ускорить и облегчить роды.

В западно-семитской мифологии Астарта была олицетворением планеты Венера, богиней любви и плодородия, а также богиней-воительницей. В древнем Египте Астарта воспринималась как богиня владычица коней и колесниц, богиня сражений. Она также связывалась с морем и водной стихией. Весьма интересно, что в русской сказке о жар-птице Василиса-царевна также связана с морем и водной стихией; ее подвенечное платье хранится посреди моря под большим камнем. Море и водная стихия у славян являются олицетворением царства мертвых. Это сближает «нашу» Василису-царевну с шумерской богиней Инанной, отправившейся в царство мертвых. Инанна, дабы попасть в страну «откуда нет возврата», снимает с себя магические украшения и платья. Уж не за этим ли отправляется стрелец-молодец к морю, там, где восходит солнце? Стрелец-молодец рискует, он может запросто сам остаться в царстве смерти. Но его верный конь находит способ достать подвенечное платье, не погружаясь в губительные воды.

При всем при этом, когда платье доставлено, Василиса-царевна прямым текстом требует от царя принести в жертву своего стрельца-молодца, бросив его в кипящий котел. Уж не является ли это выкупом за ее жизнь посреди людей?

В эллинский период Астарта отождествляется с греческой богиней Афродитой, которая полюбила Адониса и, когда он погиб, спустилась за ним в нижний мир. Дамасский (VI век н. э.) приводит миф о том, как Астарта преследовала своей любовью Эшмуна и, когда он погиб, она воскресила его вседарующим и всепорождающим теплом своей любви. Известны древние изображения Астарты в виде нагой всадницы, стреляющей из лука. Известно также, что в период становления иудейского монотеизма пророки вели с культом Астарты ожесточенную борьбу, всячески преследуя ее поклонников.

Умерший и воскресший спутник богини

Современный читатель наверняка затруднится дать оценку образу Инанны и Астарты. С одной стороны мы видим влюбленную богиню, желающую сочетаться законным браком со своим избранником. С другой стороны богиня без всякого сожаления отправляет своего любовника на смерть. Согласитесь, что образ Инанны и Астарты весьма противоречивый, как, впрочем, противоречивый образ и у русской Василисы-царевны. Однако это противоречие лишь кажущееся. В былые времена люди верили, что они не умирают насовсем и что смерть – лишь временная пауза в череде жизней. Богиня без сожаления отправляет своего избранника на тот свет вместо себя, чтобы его вновь обрести в следующей жизни.

Этот весьма типичный для древней идеологии разворот событий мы видим и в мифе об Афродите и Адонисе. С Афродитой более или менее понятно – она богиня плодородия, попавшая в Грецию из Малой Азии. С Адонисом несколько сложнее. Изначально он является божеством финикийского происхождения с ярко выраженными растительными функциями. Считается, что он связан с периодическим умиранием и возрождением природы. В греческую мифологию Адонис попал, вероятно, из финикийско-сирийской мифологии. На финикийском языке имя «Адон» означает «господь», «владыка».

Миф об Афродите и Адонисе весьма напоминает миф об Инанне и ее возлюбленном Думузе.

Афродита, рассердившись на не почитавшую ее царскую дочь, внушает той страсть к родному отцу. Отец ее, не подозревая, что прекрасная девушка – его дочь, поддается соблазну и вступает с ней в кровнородственную связь. Когда же он узнает, что его возлюбленная – его собственная дочь, он проклинает ее. Проклятие отца мигом осуществляется, и девушка превращается в мировое дерево. В положенный срок ствол дерева трескается и из расщелины вываливается ребенок. Афродита передает младенца в закрытом ларце на воспитание богине подземного мира. Когда младенец вырастает, то он превращается в прекрасного юношу Адониса. Афродита, воспылав к нему неземной страстью, требует у богини подземного мира вернуть ей Адониса. Однако не тут-то было. Богиня смерти сама влюблена в Адониса и не желает с ним расставаться ни при каких обстоятельствах. В спор богинь вмешивается сам Зевс. Он повелевает Адонису полгода проводить в царстве смерти вместе с богиней подземного мира, а другую половину года – в царстве живых вместе с Афродитой.

Однако такое положение вещей не устраивает еще одну богиню – Артемиду. Она чувствует себя уязвленной. Когда Адонис пребывает в очередной раз на земле, она насылает на Адониса дикого кабана, который его смертельно ранит. Душа Адониса отправляется навечно в мир теней. Из пролитой крови Адониса вырастают розы, а из пролитых слез Афродиты – анемоны. Красивая легенда.

Культ Адониса существовал в Финикии, Сирии, Египте, на Кипре и Лесбосе. В городе Библ, в святилище Афродиты, проходили ежегодные празднования, посвященные умирающему и воскрешающему богу. Причем первый день праздника был посвящен плачу, а второй – радости по поводу чудесного воскрешения Адониса из мертвых. Рассказывали, что в день всенародного плача воды реки Адонис окрашивались в красный цвет, происходило это якобы в тот момент, когда в горах Ливана в очередной раз погибал Адонис. Все это в значительной степени напоминает восточные культы Осириса, Таммуза и прочих богов.

В V веке до н. э. культ Адониса распространился в материковой Греции. В Аргосе женщины оплакивали Адониса в специальном здании, а в Афинах под погребальные песнопения и плачи повсюду выставлялись изображения умерших. Поздней веной и ранней осенью женщины выставляли на окна своих жилищ горшочки с быстро распускающимися, а также быстро увядающими цветами – так называемыми «садиками Адониса», которые свидетельствовали о быстротечности и непредсказуемости жизни.

В Александрии пышно праздновали священный брак Афродиты и Адониса, а уже на следующей день с причитаниями и плачем несли статую Адониса к морю и погружали ее в воду. Это действо символизировало возвращение Адониса в царство смерти.

Такая же сюжетная линия присутствует и в мифе о западно-семитской богине любви Астарте. Угаритский царь Каратау проклинает своего взбунтовавшегося сына и призывает на его голову гнев богини Астарты и Хорона – божества подземного мира. Очевидно, божества не поделили того, на кого должен был обрушиться их гнев. Вот и приходилось проклятому сыну пребывать полгода то в царстве живых, то в царстве мертвых.

Как считают, Астарта в Египте отождествлялась с богиней Сехмет (буквально «могучая»). Сехмет – богиня воины и палящего солнца. Обычно она изображалась в виде женщины с головой львицы. За грехи она истребляет людей, так сказать, первой допотопной формации. Во время битвы Сехмет охраняет фараона. Один ее вид повергает врагов в ужас. Пламя ее дыхания уничтожает все живое. Взгляд Сехмет обладает магической силой. Богиня запросто может погубить человека, даже того, в кого влюблена. Очевидно, в облике Сехмет нашел приют противоречивый образ губительницы и одновременно охранительницы и дарительницы благ. Очевидно, Сехмет, как и иные богини подобного ряда, могла бы собой символизировать самую первую роковую женщину, связь с которой опасна для мужчины.

Быть может, образы многих богинь плодородия обладают такими серьезными противоречиями именно потому, что рождение и смерть шествуют рядом? Любой рожденный человек должен умереть.

Роковая любовь богини-воительницы

Небезынтересна и иная коллизия. Во многих мифологиях образ богини плодородия расщепляется на образ богини матери, дарующей жизнь, и богини смерти, жизнь отнимающей. Вот, скажем, в греческих мифах богине любви Афродите противостоит богиня Артемида, сестра Аполлона. Артемида позиционируется как «медвежья богиня», «владычица», «убийца». Есть у Артемиды и ее основная функция – она богиня охоты. Артемида проводит время в лесах и горах, охотясь в окружении нимф – своих спутниц и тоже охотниц. Она вооружена луком и ее постоянно сопровождает свора злобных собак. Богиня обладает решительным и агрессивным характером. Она часто пускает свой лук в дело, пользуясь им как орудием наказания. Перед Артемидой должен был оправдываться сам Геракл, убивший лань с золотыми рогами без ведома богини. Как считают, губительные функции богини связаны с ее архаичным прошлым – владелицей зверей на острове Крит. Древнейшая Артемида не только охотница, но еще и медведица. В Аттике жрицы Артемиды надевали на себя медвежьи шкуры и исполняли ритуальные танцы. Святилища Артемиды часто располагались в чащобе леса, вблизи источников и болот. Артемиду так и называли Лимнатис – «болотной». Как тут не вспомнить о Царевне-лягушке из русской сказки, обладающей весьма несговорчивым характером и готовой даже погубить своего возлюбленного. Артемида – это символ целомудрия. В Греции, согласно преданию, перед свадьбой Артемиде приносили искупительные жертвы. Царю Адмету, забывшему об этом обычае, Артемида наполнила брачные покои змеями. Юный охотник Актеон, нечаянно подсмотревший омовение богини, был за это превращен ей в оленя и растерзан псами. Артемида убила свою спутницу охотницу Каллисто, превратив ее в медведицу. Артемида прогневалась на нимфу за нарушение ею целомудрия. Артемида убила и Буфага – «пожирателя быков», который осмелился посягнуть на нее. К тому же Артемида Эфесская являлась покровительницей амазонок. Как известно, племя амазонок обитало где-то в Скифии. Эти женщины-воительницы убивали мальчиков и оставляли себе только девочек, которых воспитывали в строгости, обучая их военному ремеслу. Девочкам прижигали правую грудь, чтобы было удобно стрелять из лука. Однако, согласно легенде, амазонок взяли себе в жены скифские юноши, и таким образом появилось племя скифов-сарматов. Древнее представление об Артемиде связано с ее лунной природой, в тоже время ее брат Аполлон ассоциируется солнцем.

Однако в образе Артемиды можно угадать древние черты богини-матери. Ее сближают с малоазиатской матерью богов Кибелой. В малой Азии в знаменитом Эфесском храме почиталось изображение Артемиды многогрудой, что указывает на ее изначальные функции богини плодородия. Артемида через свою помощницу Илифию помогает роженицам, что красноречиво свидетельствует о ее прежних предпочтениях. Только появившись на свет, согласно мифу, Артемида уже помогает своей матери принять родившегося вслед за ней Аполлона. Однако в то же время Артемиде принадлежит прерогатива приносить быструю и легкую смерть, что, конечно же, сближает образ Артемиды с хтонической необузданностью Кибелы.

Кибела появляется всегда на золотой колеснице в короне, напоминающей зубчатую башню, в сопровождении безумствующих корибантов и куретов, диких львов и пантер. Она владычица гор и лесов, зверей и птиц, регулирующая их неиссякаемое плодородие. Она требует от своих поданных полного самоотречения и служения ей одной. Толпы ее поклонников в безумном восторге и экстазе следуют за ней, нанося себе кровавые раны и оскопляя себя во имя Кибелы. Мифологема такого поведения базируется на легенде, согласно которой ее любимец и стаж ее храма Аттис, нарушил обед безбрачия, увлекшись нимфой. Кибела губит нимфу, а на Аттиса насылает безумие. В состоянии аффекта тот сам оскопляет себя.

Как считают специалисты, в культе Кибелы объединены аскетическое самоограничение, экстаз и оргазм, а также функция плодородия. Впоследствии эти функции разделились и стали прерогативой разных богинь. Так, в Греции Артемида покровительствует целомудрию, а Афродита плодоношению. Отсюда и происходит их вечная вражда. В конце концов обе божественные дамы не поделили одного возлюбленного, что и явилось причиной его гибели. Весьма интересно, что Аттиса, стража храма Кибелы, убивает кабан, что сближает этого несчастного любовника с образом Адониса, также погибшего от кабана, посланного разгневанной Артемидой. Это указывает на общие истоки мифов о богине-матери, культ которой был распространен в древние времена у индоевропейцев и не только у них. Культ матери идет бок о бок с культом богини смерти. Не даром баба-яга, которая может ассоциироваться в русских сказках с богиней смерти, является матерью Царевны-лягушки или Василисы Премудрой, которая неровен час готова сама погубить своего любовника. Очевидно, такое желание возникает у Василисы Премудрой от большой любви, а может быть, и ревности. Мертвый любовник уже не станет ухаживать за какой-нибудь другой царевной. Навечно он останется в памяти Царевны ее преданным воздыхателем. Поэтому альтернатива, которую мы видим во многих мифах, выгодна для мужского персонажа – он часть времени проводит в царстве смерти, а часть времени – в царстве жизни. Таким образом, он удовлетворяет страсть и богини подземного мира, и богини жизни и плодородия. Удивительно, что обе богини смерились с таким положением вещей и больше не желают заполучить своего любовника в безраздельное пользование.

В русских сказках мы, впрочем, имеем иную коллизию, в них по большей части мы встречаем женский персонаж, похищенный демоном смерти – лютым змеем или Кощеем Бессмертным. Так, в одной народной сказке Иван-царевич несколько раз безуспешно пытается увести Василису Премудрую из замка Кощея Бессмертного, когда самого Кощея нет дома. И всякий раз Кощей догоняет Ивана-царевича и отнимает у него Василису Премудрую. В последний раз он, устав от преследования, убивает Ивана-царевича, но его воскрешает жар-птица, которая окропляет его изрубленное тело живой и мертвой водой; Иван-царевич оживает. Вместе со своим чудесным воскрешением он получает особую силу, и в очередной раз, похитив из замка Кощея Василису Премудрую, он уже сам расправляется с ненавистным Кощеем.

Таким образом, два мужских персонажа – демонический и благостный поочередно стремятся завладеть царевной. Здесь мы видим ту же сюжетную линию, что и в случае с любовником двух богинь. Царевна символизирует собой свет и само солнце, поочередно присутствующее то в земном, то в подземном мире.

Кто похитил молодильные яблочки царь-девицы?

Знакомый сюжет об исчезновении солнца и его возвращении на небосклон мы можем при желании увидеть и в такой весьма известной русской «Сказке о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде». Мотивы этой сказки близи к германо-скандинавскому мифу о богине Идунн и ее молодильных яблочках, а также к древнегреческому мифу о путешествии Геракла в сад Гесперид за молодильными яблоками. Не исключено, что сюжеты этих мифов и русской сказки восходят к неким древним легендам индоевропейцев. Кроме того, в русской сказке отчетливо прослеживаются мифологемы, характерные для Скифии середины 1-го тысячелетия до н. э. Судите сами: Жил был царь. Посылает он своих трех сыновей разыскать его молодость. Младший сын оказался самым удачливым. Он не стал искать молодость отца на земле, а перепрыгнув на своем удалом коне через огненную реку, оказался в царстве смерти, где повстречал бабу-ягу (царицу подземного мира). После некоторой заминки и выяснения отношений баба-яга решила помочь царевичу. Она указала ему прямой путь ко дворцу спящей царевны, которая ей сестрицей приходилась. У той царь-девицы моложавые яблочки подмышками растут. Рассказала баба-яга царевичу, как ему тайно пробраться во дворец, который охраняет ужасный змей, рассказала ему, как войти в опочивальню царицы и сорвать тихонько яблочки, но строго-настрого наказала, чтобы на красу царевны он даже и не зарился, ибо жизни лишится.

Так царевич и поступил: под покровом ночи он пробрался во дворец царь-девицы, вошел в ее опочивальню и тихонько сорвал молодильные яблочки; да вот незадача – не удержался и взглянул на красу девичью. Взглянул и обмер, такой красы ненаглядной девичьей он в жизни и не видывал. Захотелось царевичу царь-девицу поцеловать, приобнять. Не удержался – поцеловал, приобнял. Пробудилась тогда царевна от своего сладкого сна да как закричит: «Слуги мои верные, кого вы ко мне допустили?» Всполошился весь дворец; тут молодец-удалец схватил молодильные яблочки, выбежал во двор, вскочил на своего ретивого коня и, быстрый как ветер, прочь поскакал. Однако царь-девица не успокоилась, криком кричит: «Лови, держи, похитителя!» Погоню за царевичем снарядила; сама вскочила на своего вороного коня – вот-вот догонит – саблей зарубит. И было уже догнала, уже и руку с саблей подняла, да молодец-удалец изловчился и через огненную реку перепрыгнул. На другой берег, в царство живых, не могла уже царевна вслед за ним перепрыгнуть. Лишь прокричала она молодцу напоследок: «Гляди, я до тебя доберусь! Жди меня через три года, я на корабле к тебе приплыву! Тогда ты от меня не уйдешь!»

Встретил царевич в царстве живых своих братьев, что без дела по миру шлындали, рассказал он о своих приключениях. Завидно стало братьям, что не они отцовский наказ исполнили. Подождали братья, как заснул царевич, и изрубили его на куски и по полю его белое тело разбросали. Вернулись братья к отцу, преподнесли ему молодильные яблочки и говорят: «Выполнили мы, отец, твое поручение, а младший брат все время от дела отлынивал, не захотел он и к тебе возвращаться». Осерчал царь на своего младшего сына и решил больше о нем и не вспоминать; а страже дал приказ, чтоб младшего сына под его очи не допускали.

Меж тем в поле, где куски тела порубленного царевича лежали, прилетела откуда ни возьмись жар-птица. Собрала она куски тела его белого, воедино сложила, побрызгала мертвой водой, тело и срослось, побрызгала живой водой – ожил царевич, лишь только молвил: «Как долго я спал!»

Возвратился царевич к своему батюшке-царю, а его стража у стен городских не пускает: «Мол, велено по царскому указу царевича прочь взашей гнать!» Заплакал царевич, пригорюнился и пошел куда глаза глядят…