Властелин Мира. Воздушный корабль

На другой день к утреннему чаю Альфредо Бачелли явился вновь любезным и кротким. Он сбрил свой ус и выглядел помолодевшим. Но Бачелли уже привык к усам и бороде и очень беспокоился о том, отрастут ли волосы, сбритые молнией. На это никто не мог дать ответа.

– Весь вопрос в том, повреждены ли волосяные луковицы, – ответил Власов. – Через пару дней, во всяком случае, узнаем, является ли молния наилучшим средством для уничтожения растительности.

– А мне, знаете ли, пришла в голову одна идея, – с некоторым смущением сказал Альфредо Бачелли после чая. Он вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Я думаю о том, как бы скорее окончить это путешествие. Вы понимаете, что я больше всех заинтересован в этом. И вот я придумал… Я, конечно, не специалист, но моя мысль так проста, что я удивляюсь, почему никто из вас…

– В чем же заключается ваша мысль? – спросил Сузи, поглядывая на сложенный листок.

– А вот в чем, – ответил Бачелли и развернул бумагу. На ней был нарисован контур дирижабля. И посредине оболочки нечто вроде гигантского зонтика.

– Парусная оснастка в виде зонтика, охватывающего в середине корпус дирижабля. «Зонтик» можно складывать, когда дирижабль движется тягою пропеллеров, и раскрывать, когда идет по течению… Ветер сам раскроет его.

Сузи едва заметно усмехнулся – одними глазами – и спросил:

– И вы полагаете, что свободно летящий, без пропеллеров, дирижабль будет двигаться быстрее, если его оснастить парусами?

– Как же иначе? – удивился Бачелли. – Разве не для этого делают паруса на кораблях? Чем больше парусов, чем сильнее ветер, тем быстрее идет корабль!

– На море несколько иное, – ответил Сузи. – На море вода только поддерживает корабль, поддерживает и тормозит его ход, двигает же корабль ветер, надувая паруса. А у нас «Альфа» висит в воздухе, поддерживаемая газом в оболочке, который легче воздуха, и несется вместе с воздушным течением.

– Но ведь и на море могут быть течения! Или на реке… Лодка идет вниз по течению. Ее несет течение воды. Люди гребут веслами – лодку несет еще быстрее. Если ветер попутный и поставить парус, лодка поплывет еще быстрее. Ведь так?

– Совершенно верно, – спокойно ответил Сузи. – В приведенном вами примере мы имеем сложение трех сил: течение воды, отталкивание при помощи весел и сила ветра. Но ведь в нашем случае мы имеем только одну силу – силу воздушного течения. Тут складывать нечего. Сколько бы вы парусов ни ставили, дирижабль не ускорит своего полета ни на один сантиметр по сравнению со скоростью самого ветра, потому что именно с такой скоростью он и движется. Посмотрите на ленты за бортом, они неподвижны.

– Все-таки не понимаю! – откровенно сознался Бачелли.

Сузи подумал и сказал:

– Быть может, такой пример вам покажется понятнее. Представьте себе, что под водой существует течение. В этом течении находится подводная лодка. Винт не работает – испорчен. Лодку несет по течению. И вот, чтобы ускорить ход лодки, моряки решают сделать «парус» вроде вашего или в виде плоскостей, поставленных поперек течения. Ускорит ли это ход лодки? Конечно, на заднюю поверхность плоскости «паруса» вода будет давить. Но с такой же силой «встречная» вода будет надавливать на переднюю поверхность плоскостей. Сила давления сзади будет уравновешиваться силой сопротивления впереди, а скорость останется прежней – равной скорости подводного течения.

Бачелли хлопнул себя по лбу.

– Понял! – Аккуратно разорвал чертеж на четыре части, положил в карман и вздохнул. – Значит, ничем нельзя ускорить движение «Альфы»?

– Наоборот, очень можно, – ответил Сузи. – Ведь воздушные течения имеют различную скорость. Нам надо найти течение на север максимальной быстроты. Это мы и делаем, ищем, хотя, к сожалению, до сих пор не очень успешно. Однако отчаиваться не приходится. Каждый час, каждую минуту мы можем напасть на течение, которое понесет «Альфу», быть может, с эксплуатационной скоростью пассажирского аэроплана.

– Будем надеяться! – сказал Бачелли и заковылял в каюту, кисло улыбаясь непривычно новым и «голым» ртом.

Однажды вечером Бачелли бродил по коридору «для моциона» перед сном. Его заинтересовала надпись на двери одной каюты: «Клуб». Бачелли открыл дверь и вошел. Осмотрелся.

Две стены уставлены полками с книгами. Третью занимал большой экран. У четвертой рядом с дверью виднелась клавиатура, вделанная прямо в стену. Посреди комнаты стоял квадратный стол с поверхностью из матового стекла размером 60х60 сантиметров. У книжных полок – три небольших столика. Несколько стульев, кресел…

В комнате – полумрак. Только белая поверхность стола, за которым сидел Ханмурадов, ярко освещена падающими сверху лучами. Археолог подошел поближе и увидел, что Ханмурадов читает световое увеличенное изображение книжной страницы.

– Добрый вечер, профессор! Очень хорошо, что вы зашли к нам в клуб! – приветствовал Ханмурадов Бачелли.

– Добрый вечер, – очень любезно ответил Бачелли. Он был в хорошем настроении: ему удалось разобрать труднейшую китайскую надпись на шелковой ткани. – Вы читаете при помощи проекционного фонаря?

– Да. Только особой конструкции, – ответил Ханмурадов. – Страницы книги сняты на пленке. Вот я поворачиваю «ключ», и страница переворачивается. – На столе появилось изображение новой страницы. – Могу увеличить размер. Не правда ли, удобно? Целый том – в одной маленькой катушке. Кроме книг, которые вы видите на полках, мы имеем в этой комнате пять тысяч томов, и все они помещаются в небольшом ящике… Когда мои глаза устают, я трансформирую световое изображение в звуковое. И теперь электрический диктор читает мне.

– Очень удобно, – согласился Бачелли. – А этот экран для кино?

– И для кино, и для телевидения. Не хотите ли посмотреть те места, над которыми вы пролетали, а также и те, по которым проходил ваш Марко Поло? Садитесь в это кресло.

Ханмурадов включил аппараты. На экране появились красочные стереоскопические изображения городов, гидростанций, фабрик, заводов…

– Баку. Город «масла, которым лечат верблюдов от чесотки», как писал Марко Поло, не называя Баку, который, уж не знаю, существовал ли в то время.

Бачелли увидел «вполне европейский» город, широкие чистые улицы, сады, бульвары, цветники…

– Почему же я не вижу за городом буровых вышек?

– Их больше нет, – ответил Ханмурадов. – Техника бурения изменилась. Нефть из недр земли сама поступает по трубам прямо на заводы. Ни одна капля не вытекает больше на поверхность. Воздух Баку пахнет розами, а не нефтью. А вот вам и «мертвая, безжизненная пустыня», по которой, быть может, брел Марко Поло.

– Но какая же это пустыня! – удивился Бачелли. – Я вижу фруктовые сады, хлопковые поля, прекрасные дороги…

– А между тем еще в начале новой эры, которую мы ведем от Октябрьской революции, эта цветущая страна была мертвой песчаной пустыней. Дайте срок, и великие песчаные моря Гоби, Сахары, Ливии превратятся в такие же цветущие сады… когда мы примемся за это дело!

Вот «караванные пути». Они стали гладкими, как стекло. Глядите, не верблюды – корабли пустыни, а современные автомобили мчатся по асфальтовым дорогам. А у руля смотрите, кто! Наша узбечка. «Пленница гарема»! Метаморфоза?

Вот наши воздушные поезда – цепочки «буксирных» планеров тянутся на север…

Сибирь… Механизированные лесорубки… Золотые прииски… Металлургические заводы… Оленеводческие колхозы и совхозы… Заполярные поля и огороды… Что, если бы на все это посмотрел ваш Марко Поло и рассказал своим соотечественникам?

Вы, быть может, хотите посмотреть то место, над которым мы сейчас пролетаем?

– Но под нами тучи, и сейчас ночь!

– Ничего. У нас зоркие глаза. Прошу вас присесть вот к этому столику.

Бачелли уселся возле стола с матовой стеклянной поверхностью.

– Это аппарат прямого дальновидения. Не телевизор – прожектор освещает поверхность земли под нами «невидимыми» лучами, которые проходят сквозь туман и облака. Невидимое отражение земной поверхности поступает через оптические приборы в аппарат, который «невидимое» делает видимым. Можете полюбоваться.

Бачелли увидел город у реки, расходящиеся лучами дороги, огромный мост через реку, аэродром, с которого в этот момент снимался большой моноплан. По мере продвижения «Альфы» двигалось и изображение на столе.

– Занятная игрушка! – заметил Бачелли.

– Без этой игрушки, – несколько наставительным тоном сказал Ханмурадов, – нам было бы труднее ориентироваться и вы, профессор, окончили бы свое невольное путешествие значительно позднее.

– Ну, а вот эта странная клавиатура, приделанная к стене?

– Новый музыкальный инструмент. Электрический рояль, – ответил Ханмурадов. – Лаврова хорошо играет на нем. Я позову ее. Лаврова! – вызвал Ханмурадов по телефону радистку. – Ты не очень занята? Приходи в клуб. У нас гость, профессор Бачелли. Поиграй нам на электророяле.

Лаврова пришла, поздоровалась с профессором и уселась за клавиатуру. При первых же звуках Бачелли насторожился. Как почти все итальянцы, он был музыкален.

– Что это? Рояль? Орган? Человеческие голоса? Хор? Скрипки? Струнный оркестр? – тихо спросил он.

– Все, что угодно, – улыбаясь, ответил Ханмурадов.