Взводный

– С Поволжья.

– Как в плен попал?

– В землянке засыпало, прямое попадание, к счастью, кроме контузии ничего.

– Еще бойцы из твоей части есть?

– Да, вместе со мной почти два десятка человек в плен попали.

– Где они?

Вперед вышли с десяток бойцов.

– Это действительно ваш сослуживец?

– Да, товарищ лейтенант.

Все это подтвердили, и я, подумав недолго, дал добро. Боец тут же переоделся в форму фельдфебеля, которая ему идеально подошла. Один из разведчиков вернулся назад, а ко мне подошел политрук.

– Товарищ лейтенант, вы ему верите, все же это немец.

– Трофим Петрович, то, что он по национальности немец, еще не означает, что он предатель. Тут чистокровные русаки идут служить противнику. Знаете, еще со времен Петра Первого на Русь приходили немцы и потом поколениями верно ей служили. В Русской императорской армии было много офицеров из немцев, причем многие из них имели родню в Германии, но тем не менее они честно воевали во время империалистической войны за Россию. Вот для них это была гражданская война, так как они вполне могли встретиться в бою со своим родственниками, кто жил в Германии. А боец Виттенберг попал в плен вместе со своими товарищами и наравне с ними терпел все прелести немецкого обхождения с нашими пленными. Если бы он захотел предать, то ему стоило только сказать, что он немец, и все. Раз его взяли не с оружием в руках, то как своего соплеменника вполне могли освободить, но, скорее, его забрала бы немецкая разведка. Русский немец, прекрасно говорящий на русском и знающий нашу армию и жизнь, для них находка. Нет, он не предатель, и для него Германия такой же враг, как и для нас, так что он не предаст.

Политрук ушел, но было видно, что полностью я его не убедил, что ж, жизнь все расставит по своим местам, и долго ждать этого нам не придется.

Вскоре нам надо было пересечь шоссе, но по нему непрерывным потоком шли немцы, вот и пришлось встать, переждать, пока можно будет пересечь дорогу. Прождали почти до самого вечера, а что делать… Наконец разведка дала отмашку, что дорога свободна, и мы рванули, успели, уже хотели уходить, когда снова появилась колонна наших военнопленных. Светить перед ними технику я не хотел, а потому она двинулась вперед, а на месте остался один взвод. Если немцы потом и будут пленных допрашивать, то они кроме взвода пехоты никого не видели.

В этот раз одно отделение успело перебежать дорогу и залечь с той стороны, так что, когда появилась колонна наших пленных и мы открыли огонь по конвоирам, то грохнули немцев всех. Не давая пленным разбежаться, я вышел к ним.

– Товарищи бойцы, я не могу взять всех вас с собой, но мне очень нужны водители и танкисты, а кроме них артиллеристы и минометчики. Остальным посоветую пробираться к нашим лесами. Вы можете забрать себе оружие конвоиров, если будете действовать осторожно и с умом, то быстро достанете себе еще оружие и продовольствие. Делайте засады на второстепенных дорогах на небольшие подразделения немцев и сможете добыть себе оружие, а также продовольствие. А теперь водители, танкисты, артиллеристы и минометчики – три шага вперед.

Всего было около четырех сотен пленных, из их рядов вышли около семи десятков человек; их я и забрал с собой. Быстро нагнав колонну, а она, отъехав напару километров, встала, дожидаясь нас, загрузили новых бойцов и двинулись дальше.

К обеду следующего дня мы приехали к нашему первому складу, за это время разжились еще тремя десятками немецких грузовиков и десятком мотоциклов. Это мы по дороге прижучили небольшие группы противника, а то, понимаешь ли, совсем страх потеряли, но это мы быстро исправим. Пришлось нам снова ждать полдня, пока смогли пересечь дорогу, но все же доехали. Немцев было с пару десятков тыловиков, и их мгновенно перебили, как на кухне тараканов тапком, даже раненых не оставили.

Всем новеньким бойцам выдали обмундирование, благо его на складе много, разумеется, вместе с обувью и нательным бельем. Даже каски с шинелями дали, так что внешне они теперь были настоящими бойцами Красной армии. Свободные машины загрузили продовольствием, и, развернувшись, мы уехали.

Я еще не сошел с ума так палиться, двигаясь от этого склада прямиком к своему лагерю. Пришлось сделать крюк, зато внешне это выглядело как налет русских солдат, что грабанули свой склад и ушли, вернее, уехали. К себе прибыли только к вечеру следующего дня, зато и проследить нас практически невозможно.

Я еще раз на следующий день перетасовал бойцов в ротах, а было нас уже больше семи сотен человек, правда, с учетом артиллерии и минометов общее количество подойдет к тысяче человек, но это не страшно, главное, что в итоге батальон получится очень кусачий. В принципе тут меня уже ничего не держало, недостающих бойцов доберу в рейде, а оставаться здесь я не собирался, хотя, конечно, немного жаль оставлять уже обустроенный лагерь. Теперь у нас на очереди были артиллерия и немецкие бронетранспортеры, но это не заржавеет, достанем, думаю, максимум в течение недели все будет. Так тут еще никто не воюет, вот и будет немцам громадная ложка дегтя в их бочке меда.

Глава 4

Не изменяя своим правилам, двинулись в путь по лесным дорогам. Я, правда, перед этим наметил маршрут, чтобы по минимуму выходить на основные трассы. Сейчас немчура валом валит на восток, так что необходимо свести к минимуму движение по основным дорогам, по крайней мере пока не сможем качественно под них маскироваться.

Выехали утром, после плотного завтрака; благодаря запасам со склада проблем с продуктами у нас не было, а когда станут заканчиваться, так немцев тут много, поделятся со страждущими, куда они с подводной лодки денутся. До обеда мы так и двигались по лесным дорогам, изредка выезжая на открытые участки, правда, при этом тщательно следили за небом. На обед встали у небольшого ручья, здесь не Белоруссия, ручьи и родники редкость, вот я и старался по возможности устраивать привалы в таких местах. После обеда повара, пользуясь доступностью воды, сначала принялись отмывать котлы полевых кухонь, а затем снова заполнять их чистой и свежей водой на вечер, а то еще неизвестно, будет на месте ночевки вода или нет.

Два часа длился привал, хотя все бойцы ехали, а не шли на своих двоих, но послеобеденный отдых еще никому не мешал. Особо спешить нам было некуда, так что не будем нестись впереди паровоза. Наконец послеобеденный отдых окончился, и мы двинулись дальше, правда ненадолго. Примерно через полтора часа, когда мы с лесной дороги свернули на проселочную, нам представилась жуткая картина. Здесь немцы нагнали нашу санитарную колонну и уничтожили ее полностью; вдоль дороги лежали десятки трупов наших раненых, в том числе и тела медперсонала. Кроме этого, чуть в стороне мы обнаружили тела шести молоденьких медсестер, которых сначала изнасиловали, а затем убили. Трагедия, судя по всему, случилась несколько дней назад, так как над всем этим местом стоял густой и тошнотворный трупный запах, а тела погибших были густо покрыты копошащимися по ним мухам. Убирать их никто не собирался, дорога был малонаезженной, и, судя по всему, немцы ее практически не использовали.

Остановив колонну, я приказал основной массе бойцов чуть в стороне от дороги копать общую могилу. Не мог я просто так проехать мимо. Pаз есть возможность, значит, похороним убитых. Приказал одному взводу облачиться в ОЗК и надеть противогазы. (А что вы хотели, что мои жаба с хомяком пройдут мимо разных ништяков? Так фиг вы угадали! Были на том складе и такие плюшки, разумеется, на всех я их брать не стал, так как прекрасно знал, что химическое оружие в этой войне, считай, не применялось, разве что эпизодически и в собственном тылу. Зассал венский художник применять боевую химию, наглы его ясно предупредили, что если он только попробует где применять боевую химию, то они всю Германию зальют этой отравой, а средства и возможности у них были. Вот я и взял на всякий пожарный полсотни комплектов защитной одежды вместе с противогазами с собой, и не зря.)

Возиться с пролежавшими несколько дней на жаре трупами – это еще то удовольствие, а главное, этот противный, сладковатый и тошнотворный запах. Лично меня от него просто выворачивало, и не только меня одного, многие бойцы, кто был в голове моей колонны, сейчас травили по обочинам только что съеденный обед. Сразу, как только я почувствовал этот запах, меня передернуло, пожалуй, любой, кто хоть раз его ощущал, уже не забудет никогда[6 - Прошло уже больше двадцати лет, но я до сих пор помню этот запах. Ничего приятного, а главное, что очень трудно от него избавиться. Так, в квартире после него надо делать полный ремонт, иначе просто невозможно будет жить, пока он не выветрится полностью, что произойдет не очень быстро.].

Почти полтора часа ушло у нас на погребение наших раненых и врачей с медперсоналом. Когда немецкая часть нагнала наш санитарный обоз, то просто переколола всех штыками, а с молоденькими медсестрами еще и позабавилась, после чего и их убили. Я видел, что всех моих бойцов и командиров чуть не разрывало от злости, ярости и ненависти. Сейчас, познав и горечь поражений, и радость побед, они просто пропитывались лютой ненавистью к немцам и при первой возможности будут рвать их на части. Закончив, наконец, с погребением, мы двинулись дальше, настроение у всех было после увиденного препаршивым, и когда уже перед самым привалом на ночь разведка донесла об остановившемся на ночлег немецком моторизованном батальоне, то все ощутили только мстительную радость, что скоро смогут выплеснуть всю свою злость и ненависть на противника.

Проселочная дорога, которая вилась через небольшие рощицы, пересекала довольно большую дорогу, которая шла через поля, и вот тут на ночевку встал немецкий моторизованный батальон. С немецкой пунктуальностью они, поставив в ряд свои бронетранспортеры и грузовики, разбили рядом ровные ряды палаток. А чего, не на своих двоих топают, транспорта хватает, вот и везут с собой палатки, а развернуть их дело максимум получаса, особенно, когда делаешь это регулярно и все знаешь, и все подготовлено. Оставив всю свою технику в нескольких километрах от немцев в небольшой рощице, мы стали ждать темноты. В одиннадцать часов вечера мы выдвинулись к немцам пешком, первыми шли разведчики. Когда после двенадцати часов ночи мы подошли к немецкому лагерю, то все часовые уже были сняты.

Приказав окружить лагерь и тихо двинуться вперед, я, подождав минут двадцать, поднял вверх руку с ракетницей и запустил в небо осветительную ракету, немецкую, мы в одном из захваченных трофейных грузовиков нашли пару ящиков. Сейчас был как раз подходящий случай для ее использования, и сигнал своим бойцам подал, и сам немецкий лагерь осветил. Те из моих бойцов, у кого были СВТ, примкнув к ним штыки, работали ими, остальные использовали трофейные штык-ножи. Мои бойцы успели занять весь немецкий лагерь и, как только я дал команду, принялись вовсю работать штыками. Спящие немцы не сразу понимали, что происходит, все же дело шло без стрельбы, а так в принципе по количеству людей у нас получилось практически один на один.

Понадобилось около пяти минут, чтобы вырезать немецкий батальон. После того как буквально несколько часов назад нам повстречался наш уничтоженный обоз, ни малейшей жалости к противнику ни у кого не было. Бойцы с настоящим наслаждением били оккупантов штыками, зачастую не по одному разу, и даже испытали разочарование, что немцев было так мало, поскольку не смогли выместить на них всю свою злобу и ненависть.

Убедившись, что выживших нет, принялись за сбор трофеев. Если вначале политрук и некоторые из моих командиров и пытались этому препятствовать, то теперь, видя не просто мое одобрение, а можно сказать, мой прямой приказ на такие действия, просто смирились с этим. Зато, считай, каждый мой боец теперь имел трофейную флягу, котелок, часы и бритвенный прибор. Кстати, по моему приказу они также забирали и деньги с драгоценностями, если находили их. Затем их сдавали начфину, был и такой зверек у меня, тоже, кстати, из освобожденных пленных, раньше служил начфином полка. Пока кроме приема и хранения золота и денег, он был мне не нужен, но это только пока, а когда мы выйдем к своим, если он, конечно, у меня останется, будет очень даже нужен, ибо нас снова поставят на довольствие, в том числе и денежное.

Пока обычные бойцы мародерили дохлых гансов, я вместе с водителями и техниками осматривал технику.

Нам досталось 56 полугусеничных бронетранспортеров, из них 48 были Sd.Kfz. 251, длинные бронетранспортеры на десять человек десанта и восемь коротких Sd.Kfz. 250 на шесть человек, причем из них два имели по 37-миллиметровой пушке и шесть с 20-миллиметровой зениткой. Кстати, на всех обычных бронетранспортерах стоял пулемет со щитком. Отдав команду собирать палатки, самим пригодятся, у нас тоже транспорт есть, не на себе тягать будем, сам с командирами принялся кроить новый штат батальона. Выходило по шестнадцать обычных бронетранспортеров на роту, зенитные шли отдельно, как зенитный дивизион, к ним еще добавили три полуторки с установкой М4, это была зенитная установка на базе счетверенных «максимов», и еще один ЗИС-5 с ДШК.

В принципе, чтобы не дать прицельно и безнаказанно нас бомбить, этого уже достаточно, а это сейчас важно. Ну и оставшаяся пара с 37-миллиметровыми орудиями отходила комендантской роте. Да, чуть не забыл, были и еще два бронетранспортера, вполне, кстати, неплохие Sd.Kfz. 222, это был легкий двухосный колесный бронетранспортер с 20-миллиметровой автоматической пушкой в открытой башне. Самое то для разведки, вот и отправил их разведчикам. Также нам досталось четыре десятка тяжелых трехосных грузовика, а при них восемь 37-миллиметровых противотанковых орудий. Сами противотанковые пушки брать не стал, нам они не нужны, а потому, просто загнав в стволы по фугасному снаряду и забив ствол землей с камнями, привязали длинные веревки и дернули. Снаряды разорвались в казенниках, так что пушки теперь только на переплавку, а вот их снаряды забрали. У нас теперь два бронетранспортера с такими орудиями, вот для них и пригодятся.

Дальше, через тридцать километров, надо было почти двадцать километров ехать по шоссе, вот и не стали тут задерживаться, едва хватило водителей на весь транспорт, а так, заведя все, двинулись в путь. С первого взгляда двигалась немецкая часть с трофейной техникой, и такие колонны сейчас были не редкость. Немцы активно использовали трофейную технику, а сейчас получалось, что немецкой техники чуть больше половины. В дороге перехватили пост фельджандармов – тут вообще все просто получилось. Разведка, увидев их, вперед не поехала, а дождалась основной колонны, а затем мы просто поехали вперед, благо, что встречных машин в данный момент не было. Когда доехали до поста, а нам сразу стали махать жезлом, требуя остановиться, то из двух бронетранспортеров молнией вылетели бойцы и, прежде чем немцы что-то поняли, их скрутили.

Нашими трофеями стали четыре тяжелых мотоцикла с колясками и пулеметами и бронетранспортер Sd.Kfz. 251. От жандармов узнал место ближайшего сбора тяжелого советского вооружения, и, прирезав жандармов, мы двинулись туда, а ехать до этого места надо было примерно два часа. Кстати, тела немцев прихватили с собой и спустя полчаса, когда проезжали мимо небольшой рощицы, то там их и выкинули в лесок. Незачем следить на каждом углу, а тут исчезли немцы и исчезли, а где именно и когда, так то один Аллах знает. На пункте сбора мои жаба с хомяком снова забились в сладострастном экстазе. Чего тут только не было… Ну почему я не могу взять с собой ВСЕ!!! Пришлось, наступив на горло собственной жабе и запинав ногами хомяка в угол, мучительно думать, что взять с собой, а что оставить.

Во-первых, брали противотанковые орудия, восемнадцать пушек 53-К калибром 45 миллиметров, как раз противотанковый дивизион из трех шестиорудийных батарей. Были еще девять новеньких 57-миллиметровых ЗИС-2, только вот снарядов к ним мало, да и позже проблемы с поисками снарядов возникнут наверняка. Нет, пока и сорокапяток хватит, броня у «немцев» сейчас не такая толстая, на этот год хватит, просто надо орудия с умом использовать и хорошо маскировать. Во-вторых, восемнадцать УСВ, как более новых, хотя были и Ф-22, но решили взять более новые, также сформировав дивизион из трех шестиорудийных батарей. Набрали минометов, тридцать шесть штук БМ-36 калибром 82 миллиметра и двадцать тяжелых полковых ПМ-38 калибром 120 миллиметров. Последние взял все, что только были, и пускай у меня пока нет столько минометчиков, да и артиллеристов не хватает, но их быстро найдем.

А еще тут были гаубицы М-30, пятнадцать штук, я ходил вокруг них, как кот вокруг сметаны, и хочется и колется. Чем их транспортировать? Да даже если найду, кто за руль или рычаги сядет. Короче, принял соломоново решение… Благодаря фельджандармам знал, кто где будет, а тут неподалеку должна пройти немецкая артиллерийская часть, вернее проехать, вот я и решил одним выстрелом убить сразу двух зайцев: и немецкий дивизион на ноль помножить, и транспорт добыть. Одна рота срочно отправилась на перехват дивизиона, вторая – на перехват колонны пленных, и обе к вечеру вернулись. Первая рота притащила с собой шестнадцать тяжелых артиллерийских полугусеничных тягачей Sd.Kfz. 9, так что я мог теперь забрать все гаубицы с собой, даже один запасной тягач был. Вторая рота привезла с собой полторы сотни бойцов, как раз артиллеристов и водителей с танкистами. Конечно, полностью я все свои потребности еще не закрыл, но почти. По крайней мере теперь вполне хватало водителей, даже с небольшим запасом, а артиллеристов и минометчиков я еще себе найду.

Уходили под вечер, перед этим заминировав имевшимися снарядами все орудия и минометы. Снова я сюда не приду, да и другие тоже, таких же отрядов, как мой, нет, а маленьким группам тяжелое вооружение не нужно, зато немцы не будут использовать наши орудия и минометы против нас. Конечно, гаубицы М-30 для моего отряда уже перебор, но пришлось брать с собой, так как другого выхода у меня просто не осталось. Отъехав на приличное расстояние, встали на ночевку.

А на следующий день произошло, можно сказать, знаковое событие, разведка донесла, что по дороге движется немецкая штабная колонна. Цель очень соблазнительная, вот я и не выдержал. Даже засаду делать не стали, а, развернув бронетранспортеры и бронеавтомобили в линию, просто атаковали немцев. От края леса, где мы были, до дороги около полукилометра. Пока немцы сообразили, что происходит, мы успели проехать метров двести и только тогда открыли огонь.

В охране штабной колоны была рота пехоты, ни одного танка или орудия не имелось, только с десяток таких же, как и у нас, бронетранспортеров Sd.Kfz. 251, которые мы просто сожгли. Из колонны не ушел никто, всех добили, даже тех, кто пытался удрать, а знаковым это для меня стало потому, что при разборе трофеев мы обнаружили флаг моего полка, а это означает что? Не поняли? Даже если полк полностью уничтожен до последнего человека, но его знамя уцелело, то полк, как легендарный феникс, возродится из пепла, а если знамя пропало, то даже если сам полк уцелел, то он все равно будет расформирован, вот так. Теперь, вернув знамя своего полка, после нашего выхода к своим полк снова возродится, да и мне сейчас будет легче отбиваться от разных шпалоносцев, если их встречу. Знамя полка есть, часть бойцов тоже есть, а значит, я, как старший по званию в полку, принял на себя командование остатками воинского соединения и по сути являюсь его временным командиром. Это, конечно, еще та отмазка, но хоть какое-то обоснование посылать всех желающих залезть мне на шею дальним эротическим маршрутом на дальний хутор бабочек ловить. А знаете, что самое интересное, это пригодилось мне тем же вечером.

После разгрома немецкой штабной колонны сразу ушли в лес, благо, что рядом было ответвление на лесную дорогу и карта показывала, что лес большой. А двигались мы к нашему стационарному аэродрому, его как раз перед самой войной построили, с бетонными полосами. Немцы стопроцентно его использовать будут, а как гласит народная мудрость, самое лучшая в мире ПВО – это наши танки на вражеском аэродроме. Танков у меня нет, зато есть бронетранспортеры и батальон злых бойцов, так что ночь пламенной любви немцам гарантирована. Причем в самом прямом смысле слова, пламя точно будет до небес. Вечером, когда до аэродрома оставалось с десяток километров, сделали привал на ужин, так как потом просто будет не до него. Мы уже заканчивали есть, когда к нам вышла группа бойцов под командованием майора. Их перехватили на подходе и, разоружив, привели ко мне. Майор-пехотинец и три десятка уставших и оголодавших бойца.

– В чем дело, лейтенант, ты вообще ох…л?! – начал свой наезд на меня майор, когда увидел, что командир отряда простой лейтенант. – Кто такой?! Немедленно доложить о составе отряда! Я беру командование отрядом на себя!

– Товарищ майор, а вы кто, собственно говоря, такой?

– Что-о!!!

– А ну документы, живо! Иначе сейчас прикажу расстрелять как немецкого диверсанта!

Мои бойцы демонстративно взвели затворы своего оружия, и майор, просто кипя от ярости, достал из кармана гимнастерки свои документы и протянул их мне. Раскрыв их, прочитал – майор Решетников, Сергей Климович, командир батальона. Командирская книжка уже слегка потрепанная, а на бумаге ржавые разводы от скрепок, значит, настоящая книжка, да и фотография совпадает со стоящим передо мной оригиналом.

– Бойцы ваши, товарищ майор?

– Мои! – бурчит он мне в ответ.