Первый день на практике

– Петя, отнесись к этому ответственно, пжлста. Положишь всё в рюкзачок такой маленький, линялый, на диванчике в кабинете моём лежит.

Он встал из-за стола. Дверка канцелярского шкафчика была не закрыта, что-то мешало. Когда хозяин кабинета приоткрыл её, оттуда вывалились перчатки. Боксёрские, десятиунцовые, на шнуровке. Сейчас все на липучке делают, шнуровка-редкость. Он повертел их в руках, не удержался, надел на левую. Легла, как влитая. Это же TWINSы, одни из лучших в Мире. Делаются в Тайланде вручную, для тайского бокса, для спаррингов самое оно. Для спаррингов…Для спаррингов…

Спортзал был в пристройке на крыше. Куда лучше, чем в подвале, где гараж. Точнее, это была часть вентиляционной камеры, свободной от вентоборудования. Кто только не покушался на это помещение. После капремонта зданий выяснилось, что помещений хватает не всем. Эту поразительную особенность он отметил давно. То есть до ремонта все как-то уживались, размещались. После-никак. Причём, помещений не хватало абсолютно всем службам обширного комплекса зданий, объединённых под одной вывеской. Драка шла за каждую подсобку, каждую нору под лестницей. Оно понятно, было закуплено новое оборудование, которое необходимо было где-то как-то разместить и подключить, и отладить. И каждый раз возникал вопрос-о чём же вы думаете, ответственные товарищи? И закрадывался неприятный ответ. Впрочем, для того и существуют различные внутренние службы, что-бы задавать и получать ответы. А то, что со всех спросят и получат, не сомневайтесь. Особенно-со своих. А с некоторых спрашивают так, что они свои ответы (лживые и глупые как правило) дают, лёжа на больничных койках, на чужбине, когда костлявая стоит в изголовье. Эти размышления прервались глухими ударами, доносящимися из пристройки. Она была оборудована под спортзал. Отбили это помещение не без помощи высших мира сего, одного Зама Большого Начальника, которого уговорили, упросили, выклянчили. При этом официальный спортзал был завален канцелярским и другим барахлом, превратившись в склад. Как и другой, большой, разгороженный на кабинеты. В результате в новом спортзале оказались интересные вещи. Мешок боксёрский из парусины, засыпанный гранитной (или похожей) крошкой, которой посыпают тротуар в гололёд. На этом мешке можно было работать только(!) в перчатках. Иначе убивались кисти. Лежак со штангой, гантели, гири, штанги. Платформа с вертлюгом и пневматической грушей Эверласт. На этой груше работали только по вечерам, поздними вечерами. Грохот стоял такой, что многие сотрудники думали, что начался очередной ремонт. Груша на резиновых растяжках, панчингбол, для отработки уклонов и нырков, совмещённых с сериями ударов. Подвесная, насыпная груша 16 кг с резиновой крошкой. Серии, нырки, опять серии. Настенная трёхсекционная рэйспортовская подушка. И-макивара для старых каратистов. Старых не по возрасту, по опыту. Для тех, кто начинал свой бойцовский путь с Шотокана и Кекушина, как их раньше называли. Или со школы СЭНЭ. Пути корешей из одной секции, после срочной службы, как правило, расходились. Одни шли во внутренние органы, госбезопасность, оставались в армии инструкторами. Другие шли в бандиты. Причём, совсем не обязательно грабить и убивать. Личными телохранителями авторитетов, их жён и детей. Часто живущими за границей. Изредко, по вечерам, сюда поднимались офицеры и прапорщики охраны. Что-бы немного разнообразить своё суточное дежурство. Раздевшись по пояс и сдвинув кобуру с ПМом на задницу, они разминались на боксёрских снарядах. Привычка обустраивать окружающее пространство под спортзал прижилась у начрежима так сильно, что доходило до курьёзов. Эти пять основных снарядов из бокса плюс макивара устанавливались, подвешивались, закреплялись везде, где начрежима проводил какое-то время, проводил какую-то работу, был прикомандирован, направлен, или просто проживал. Обязательно по месту постоянного или временного проживания. На даче у деда, в Переделкино, на квартире, на собственной даче. По месту работы. Всегда. Везде. Это была идея-фикс. Ну, если не все пять плюс макивара, то какие-то основные точно. И курьёзы приключались. Самый забавный и грустный одновременно, в пансионате Солнечная поляна, в лесу, недалеко от Одинцово. Сейчас уже и не вспомнить, официальное было название или нет. Пансионат был ведомственный, со своей охраной. Примечательно, что когда-то здесь стояла скульптура Ленина, работы Вучетича, автора знаменитой Родины-Матери. Трёхэтажный жилой комплекс, пристроенный к основному зданию. Где размещались банкетный и кино залы, бассейн, спортзал. Футбольно-волейбольно-хоккейная площадка напротив номеров. И всё это на солнечной поляне в окружении огромных елей, в густом лесу. Впрочем, и осень, и зима, и весна там отрывались на славу. Как говорится, отдыхать-не работать. Охрана состояла из солдат-срочников (родственники которых работали в этой системе), под началом дежурных офицеров и прапорщиков (это неудивительно, ведь даже в Вымпеле долгое время водилами были срочники). Начрежима был там по делам, и обратил внимание на некоторую дедовщину среди бойцов. Посетив их кубрик, попытался поговорить по душам, урезонить.

– А вот если бы у нас был свой спортзал, мы бы не занимались дедовщиной, это от безделья. Что-нибудь поколотить, подубасить, потягать-потолкать.

– Все? Все хотят заниматься? А вот этого замухрышку трогать не будете?

– Если будет с нами заниматься, не тронем.

– Будет вам спортзал. Тем более помещение я видел, возле кочегарки в котельной, на втором ярусе, мне боец показывал. Вы там пытались качалку обустроить. Пошли на хоздвор, подберём, что нужно.

Походив вокруг котельной, подобрав различные доски, бруски, железки, затащили всё в будущий спортзал.

– Я сейчас с товарищем смотаюсь ненадолго, тут недалеко.

Начрежима смотался на дачу в Переделкино, собрал всё что нужно, включая инструмент и крепёж, разные шурупы. Вернувшись в санаторий, собрал свободных от работы бойцов и преступил к созданию спортзала.

Этот самый курьёзный случай приключился не в момент создания зала. Не в процессе проводимого в нём тренинга, нет. Теперь всё по порядку. Совместными усилиями был создан идеальный зал для рукопашного боя. Буквально за пару-тройку часов на втором ярусе котельной, отгороженного от общего зала капитальной стеной, возникло нечто. Вместо стульев с лежащей поверх фанерой появился нормальный лежак, сколоченный из досок и бруса. Капитальная скамья для жима штанги лёжа. Рядом стояли стойки для штанги, привезённые с дачи и сама штанга с четырьмя блинами по 15 кг каждый. Причём, стойки выдвигались и после небольшой трансформации можно было делать присед со штангой. Висел боксёрский мешок килограмм на 30. Висел он на цепи, найденной на хоздворе и надёжно закреплённой к потолку немецкими анкерами. Причём, крючок, через который мешок цеплялся к цепи, позволял производить регулировку по высоте. Бойцы были рослые, но два поварёнка, изъявившие желание участвовать в тренировках, были среднего роста. Один даже чуть ниже среднего. Под них можно было перевешивать мешок, переставляя крючок в звеньях цепи. От пола до потолка была закреплена толстая эспандерная резинка, посредине которой находился теннисный мяч. Мяч и резинка были найдены среди барахла в каптерке на чердаке. Как и многое другое, пригодившееся впоследствии. На стене закрепили на дюбелях небольшой лист фанеры, обтянутый кожзаменителем, под которым находился поролон в несколько слоёв. Поролон взяли из автомобильных сидений. Получилась великолепная боксёрская настенная подушка. Старый армейский бушлат обернули куском кожи, заныканной на дембельские альбомы, жёстко стянули репшнуром и подвесили к потолку на верёвке. Вот тебе и груша! Найденные железные болванки приспособили под гантели и гири. Получилось четыре снаряда из пяти плюс железо для прокачки мышц. На лицах бойцов, сменявших друг друга во время работы, появилось какое-то особенное выражение. Словно они на дальнем кордоне и им на блок-пост подвезли боеприпасы и сухпай, такие долгожданные и крайне необходимые. В общем, все были счастливы. Уезжая, начрежима оставил две пары боксёрских перчаток для работы на снарядах. Прошло некоторое время, начрежима оказался снова в этих благословенных местах. Увидев издали начальника санатория, помахал рукой, здороваясь. Тот демонстративно отвернулся, и пошёл прочь. Дежурный лейтенант как-то криво ухмыльнулся. Понятно, почему понурые бойцы на въезде как-то вяло поздоровались. Что-то случилось и виноват в этом он. Зашёл в кабинет к подполковнику, ситуация прояснилась. Поначалу, как это бывает, всё шло хорошо. Занимались на боксёрских снарядах, ставили удар, нарабатывали технику, оттачивали связки защита-удар, серии ударов. Железом накачивали мышцы. Потом увлеклись. Нет, нос никто никому не сломал. И челюсть тоже. Как сказал Юрьевич, подполковник, лучше бы носы поломали, меньше вреда. Оба поварёнка, работая на мешках и подушке, стесали кожу на костяшках пальцев до крови. Внезапно заболела повариха, вторая была в отъезде. А эти два балбеса не смогли участвовать в кухонном процессе. Срочно пришлось решать эту глобальную проблему подполковнику, у которого все спрашивали-куда ты смотрел? В результате, качалка закрыта на навесной замок, все свободные от службы бойцы целыми днями подметают многочисленные дорожки. На вопрос, почему не одевали перчатки во время работы на снарядах, ответили так. Дескать, перчатки жалко, да и хочется вернуться домой с набитыми кулаками. То есть выглядеть брутально. Особенно-поварятам. Типа, служили в крутой части, а где-не скажем, военный секрет. Оно понятно, все хотят казаться в глазах окружающих не теми, кто они на самом деле.

Начрежима, сидя за столом, точил, точнее, доводил свой ножик точильным камнем, осёлком. Одновременно ведя разговор по телефону. Этот нож был из обширной коллекции холодного оружия, собираемого всю жизнь.

– Готовлюсь, максимальная активность фазотрона приходится на 13:50, сейчас в главном вычислительном центре идет расчёт для корректировки нового времени. Так, не могу сейчас говорить, ко мне пришли.

В дверь постучали. Начрежима отложил нож сторону, накрыл его и предложил войти. В кабинет ввалились трое студентов со слегка очумелыми лицами.

– Ну, как первый рабочий день? Ну что вы такие потухшие? Случилось что?

Студенты молчали, переминаясь с ноги на ногу.

– А что у вас на табличке написано на двери? На деревянной дощечке?

Это Макс, самый любознательный из всех.

– А, это… На дощечке.. Это на старояпонском, его в самой Японии два человека знаю, умеют на нём разговаривать. А написано-режим. А я, стало быть, начальник этого режима. Понятно?

– Понятно. Начальник отдела режима?

Это Ваня, самый начитанный.

– Да нет, Отдел режима занимается банальными вещами, а я отвечаю за режим в макропонятии, в целом. В эзотерическом смысле, понимаешь? Трансцендентально, так сказать. Непонятно. Ну чего вы такие грустные? Давайте я вас повеселю. Вот веселуха-письмо из отдела цензуры передали. Пишет письмо боец внешней охраны завода, пишет маме: А в отпуск я не приеду-замены нет, работы много. Ловим шпионов и диверсантов каждый день, когда набирается 5-8 человек, я отвожу их в штаб. Сейчас штаб закрыт, начштаба и его зам в отпуске. Так мы после обеда, когда никто не видит, выводим их за столовую, к мусорным бакам и там расстреливаем. Ну что мама этого бойца подумает? 20 лет парню!

– Смешно.

Это сказал, не улыбнувшись, Лёха. Стояли все молча, без тени улыбок.

–А что это у вас на железке с цепочкой написано?

Это Макс, взял жетон армейский, лежащие в куче разного альпснаряжения, но на виду.

– А, это? Это жетон с личным номером военнослужащего. Был у меня друг, служили вместе, он пропал без вести в 99-м. Вроде-бы погиб, но тело так и не нашли. Числится в списке пропавших без вести. Этот жетон в сейфе лежал, второй, такой же, был на нём. Ещё есть вопросы? Нет.

Макс внимательно прочитал и запомнил букву и 6 цифр, выбитых на жетоне.

– Ну, тогда по домам, рабочий день для вас закончился.

После того как за студентами закрылась дверь, начрежима начал читать пришедшее на компьютер письмо из ГВЦ. Потом снял трубку и набрал номер.

– Ну да, всё как я рассчитал, из вычислительного центра пришли последние расчёты и корректировки. Идею я свою проверил, подтвердилось. По времени всё совпадает, есть конечно какие-то погрешности, это понятно. Ну компьютер наш большой, самый лучший в мире, знаешь ведь. Это единственный шанс проверить, так, как я думаю. Да, да, или я его оттуда вытаскивают или не вытаскиваю. Документы в сейфе, там же все расчеты. Если задержусь или что-то пойдёт не так, скажешь, в длительную командировку, в Сирию там или в Африку, куда подальше. Не знаю, сообразишь. Спасибо, дело не в удаче, а в точных расчетах. С пацанами же всё получилось. По месту и времени более-менее сошлось, а уж сейчас, после корректировки, тем более должно быть точнее. Ну всё, мне пора собираться.

Потом начрежима довёл нож оселком до нужной остроты, убрал в ножны. Тонким репшнуром привязал маленькие карабины на кольца каждой из четырех гранат, чтобы в последующем прикрепив карабин к одежде или снаряжению, можно было извлечь гранаты одной рукой и бросить их. Открыл шкаф и достал оттуда всё необходимое для работы, вывалил это на соседний пустой стол в кабинете и стал упаковываться. Одну альпинистскую беседку, или как правильно назвать, индивидуальную страховочную систему одел на себя, вторую убрал на дно рюкзака РД- 54, ошибочно называемого в простонародье ранцем. Он вспомнил, как впервые переделывал его, нашивая дополнительные карманы для магазинов на внешнюю часть РД 54. Дотошный старшина заставил вписать в паспорт на РД вносимые конструктивные изменения. Тогда он впервые увидел паспорт на свой рюкзак десантный образца 1954 года номер 554141. Старшина показал такой же номер на дне снаружи рюкзака. 554141 июнь 84. Свежак, сказал тогда старшина. С парашютами вам хлопцы повезло, 4-я серия, последняя на Д-6. Доработанная. Самая удобная. Лесники относительно новые, по 20-30 применений, не больше. А вот с Матрасами, то есть со спортивными, непруха. На старых ПО-9 прыгать пока. Вообще они новые, на складе долго лежали. Командир приказал на них отпрыгать, на первых Крыльях, рывок 16 g. Обещали скоро что-то более-менее приличное привезти. Типа ПО Шестнадцатых или Семнадцатых. Рывок поменьше, 10g. А так-Матрасы все одинаковые, семь секций и 22 метра квадратных площади. Зато на некоторых можно поставить Медузу вместо кольца и Слайдер есть. Ждём. Как и обещал старшина, была потом планирующая оболочковая парашютная система со слайдером, с замками отцепки КЗУ вместо неудобных ОСК. С основным и запасным парашютами, смонтированными на общей подвесной системе и уложенными в одном ранце. Всё это всплыло в памяти начрежима, как и разные тактико-технические характеристики, заученные и зазубренные на всю жизнь. Он взял со стола автомат, две пачки патронов из разных укупорок. На столе лежали двумя стопками магазины. Выбрал из каждой по одному, положил всё в сумку и отправился в подвал. Включил освещение и закрепил автомат в специальной струбцине на треноге, станке для прицеливания. Вставил магазин, переводчик огня на одиночный. И занялся приведением оружия к нормальному бою. На этом Калашникове стоял так называемый пулемётный целик, мушка стандартная. Произведя три выстрела, начрежима отправился в сторону мишени искать СТП, среднюю точку попадания, на ходу сдёрнув зубами колпачёк фломастера. Вкрутив мушку, поправив регулировочный винт, он произвёл ещё серию. Потом ещё и ещё. Отрегулировав целик по вертикали и горизонтали, отстрелял корректировку. Раскрутив фиксирующие барашки, вынул автомат из станка. Тыльник привычно упёрся в плечо, правый указательный лёг на спусковой. Провернув автомат против часовой на 90 градусов, завалив его на бок, не убирая от плеча и слегка прижав спусковой крючок указательным пальцем, левой рукой передёрнул затвор. Предварительно переведя огонь на АВ. Тут-же провернул обратно влево-вниз и в ту же секунду, когда автомат оказался в вертикальном положении, открыл огонь. Отстрелявшись по трём мишеням, поставил на предохранитель, осмотрел мишени в трубу, стоявшую тут же. Через некоторое время свет в подвале и вентиляция были выключены и начрежима поднялся к себе в кабинет для сборов. Одев на себя очень удобную старую французскую спортивную беседку Гуру, уложил на дно РД-54 тоже французскую, первой версии, созданную по заказу спецгруппы GIGN, французского аналога нашей Альфы. Это был старый добрый Falcon, через какое-то время поступивший в свободную продажу в слегка измененном виде. Те, первые Falcon, были подарком от французской жандармерии на каких-то совместных показательных выступлениях. Они долгое время пылились в шкафу одного начальника, пока не разошлись по заинтересованным лицам. На беседке, уложенной на дно ранца, были карабины, оттяжки, 7-ми метровая кордалетта, восьмерки, то есть спусковое двойное ухо с рогами, по мелочам что-то. Вслед за беседкой в ранец полетели кусок репшнура, импортный пятёрки метров 30, два жумара со стременем. И сверху четыре снаряженных магазина под АК 74, лежащего на столе с откидным прикладом. Магазины были снаряжены патронами ПС, пули со стальными сердечниками. Центр тяжести у этой пули смещён к заду, а спереди внутри пули есть полость, пустое пространство перед сердечником. При попадании в цель стальной сердечник смещается вперёд, заполняя полость. Изменяется центр тяжести и устойчивость полёта. Пуля, фигурально выражаясь, кувыркается в теле, вызывая серьёзные травмы. Каждый 15-й и 25-й патроны Т, трассеры. В запарке огневого контакта это подсказки. Первый трассер-полмагазина тю-тю. Второй трассер-надо быстро сменить магазин. В боковые карманы ранца уместились мощные СВУ, зарядные устройства с гексогеновой начинкой для подрыва бетонных сооружений, огнепроводный шнур, по десять метров детонирующего шнура с красной нитью в оплётке. Закрывался верхний клапан на две бобышки. И сверху на него плюхнулась десятка-статика метров 40 в бухте, жёстко зафиксированная верёвочками от ранца. Два магазина в нашитые снаружи дополнительные подсумки из комплекта РД-54. Разложить остальную мелочь по карманам. Капсюли-детонаторы в отдельные маленькие кармашки, пришитые изнутри боковых клапанов. Ловким движением рюкзак был через голову заброшен за спину. Туда же АК-74. Начрежима отправился в лабораторию к скучающему в стене перфоратору. У двери он остановился, вернулся к шкафу и достал оттуда РПО-А “Шмель” с пристегнутым ремнем. Всё, теперь можно отправляться в путешествие. Ухмыльнулся он грустно, и как-то неуверенно. А, будь что будет! Как-то жена читала Евангелие… нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих… Часы на стене показывали без десяти два, когда он вошел в пустую лабораторию. Несколько непривычно оттопыривались боковые карманы лежащими в них магазинами, по два в каждом. Эти были снаряжены патронами 7Н10 с пулями повышенной пробиваемости. Разгрузка валялась в шкафу на даче, там же многое нужное, не успел забрать, пришлось всё рассовывать по карманам. Конечно, хорошо было-бы иметь старый добрый АКМ калибра 7.62, превычнее. Магазины хранились пустые, однако были разобраны и почищены, особенно пружины. Перекос или недосыл патрона нам ни к чему. Залезая на стремянку, начрежима размышлял. И так, что мы имеем. 11 магазинов по 30 патронов это 330 патронов. Не дотягивает даже до одного БK, а отправляясь в такой разведвыход в реальности следовало бы взять три БK, боекомплекта, то есть. Это 1350 патронов. Можно было бы за свою задницу не переживать, a 330 патронов только на скоротечные огневые контакты. Не для ведение боя, не на длительное время. Если не удастся чего-то раздобыть по ходу, плохо дело. Но, что есть-то есть. Боевой выход БВ, назвал по старинке разведвыходом. Хотя по факту то, что предстояло выполнить-СБЗ. Специальное Боевое Задание. На которое заводится оперативное дело. С соответствующими подготовительными мероприятиями, арт, авиа, и другими предусмотренными поддержками, основным и резервным каналами радиосвязи, высадкой и эвакуацией, продуманной экстренной эвакуацией. С намеченными и разведанными основным и запасным районами высадки и эвакуации. С точными и подробными топографическими картами. С висящем в районе поиска самолётом-ретранслятором. С авианаводкой штурмовой авиации в случае неудачного боестолкновения. С различным барахлом для организации днёвки. И главное-в составе группы. Где есть командир и его зам, снайперы и сапёры-минёры, медики и пулемётчики, радисты и гранатомётчики, артиллерийский наводчик-корректировщик с собственной радиосвязью. И обязательно-старший разведчик, толковый сержант, старший головняка. Старший головного дозора. В идеале-пулемётчик. С двумя автоматчиками с ПБСами, слева и справа от старшего. Где вся группа разделена на подгруппы. С такими мыслями начрежима взял перфоратор двумя руками и приготовился нажать кнопку на нём, глядя на минутную и секундную стрелки. Завыла сирена и электронный голос потребовал покинуть помещение. Он сегодня четвёртый, отправляющиеся туда, в прошлое. Когда секундная стрелка коснулась цифры обозначенной в расчётах, он нажал кнопку и исчез. Перфоратор, плавно покачиваясь на длинном сверле, торчал из стены. Беспристрастная видеокамера на потолке фиксировала происходящие.

Незадолго до описываемых событий.

Они сидели на кухне у открытого окна. Профессор курил. Начрежима смаковал Аберлауэр, пятнадцатилетний.

– Я же тебе уже рассказывал, не хочу об этом больше вспоминать. И дело даже не в психушке, куда меня упрятали. Санаторий? Пусть будет санаторий. Полгода вырваны из жизни, потом Дом отдыха, ещё полгода. Сначала полгода подрывали здоровье химией, потом этой же химией восстанавливали, когда я им понадобился. Американцы, видишь ли, занялись этой темой. А не занялись бы? А не разузнай этот факт наша разведка? Так бы и сгнил в этой дурке. Прибор мой где-то похерили, документацию тоже. Да видел я эти папки. В общих словах и не о чём. Это мы как бы дымовую завесу ставили для руководства института и министра. Чтоб не заставили ускоряться и к годовщине революции или партии, или ещё, чёрт его знает какой юбилейной даты закончить все работы. Чтоб работать спокойно. Я же эти отчёты в эти папки и укладывал. А мне их выложили на стол-работайте, Иван Петрович, дорогой вы наш профессор. Тьфу! Вкратце? А зачем тебе? Если бы ты не был моим зятем и не помог мне когда то, я бы тебя послал куда подальше. Ну вкратце, так вкратце. Когда Пылюгинский институт работал по этой теме, мы довольно плотно общались с разработчиками изделия. Эта тема и у нас шла, только косвенно, в рамках проекта 612. Академик Пылюгин, как и мы, работал на космос. Да тогда все работали на космические программы. Потом они проводили какие-то исследования на первом коллайдере в Пущино. Что-то у них там бабахнуло, не сильно, без жертв. Все вернулись в Беляево, остался Пылюгин и с ним двое, самых доверенных. Один вскоре под машину попал, под КАМАЗ с прицепом. Другой тоже погиб-утонул на рыбалке. Будучи КМСом по плаванию. Зачистка? Вполне может быть. Пылюгин пытался выступить на заседании Политбюро, не дали. Финансирование прекратили, всё свернули. У нас же материалисты во власти сидят. Ни в Бога, ни в чёрта… В общем, тему эту свернули, всё засекретили, документацию уничтожили. Изделие разобрали на части и в переплавку. Пылюгин продолжил заниматься космосом. Сходи-ка выдерни телефон из розетки. Да знаю я, что проверял. Бережёного, как говорится… Был я там, в момент аварии. Алексей Николаевич меня лично позвал, прослышал про мой прибор. Только я там был, как бы это сказать, неофициально, что-ли, инкогнито. Наши Научно-исследовательские институты конкурировали и мой Генеральный не любил всякого панибратства, присутствия на испытаниях, посещение чужих лабораторных комплексов. Поэтому меня никто там не видел. Я сидел в маленькой конуре с экранами, и наблюдал за всем вместе с одним из его помощников. Когда произошла авария, Алексей Николаевич всех выгнал быстро, кроме одного. Потом по громкой связи приказал всем возвращаться в Москву и отдыхать. Я всё видел на экранах, с трёх точек камеры показывали. Коллайдер попытались аварийно остановить, получилось. А частотный синхронизатор никто не отключал, он продолжал работать. У него своё автономное питание. Коллайдер взревел перед остановкой, аварийно-же отключали. Он взревел, как на форсаже, и от вибрации телеметрический щуп их прибора, синхронизатора упал на прогоревшую изоляцию коллайдера. Может его магнитным полем притянуло, не знаю, но попал он точно в это место. В место повреждения коллайдера. Дай сигарету! Профессор глубоко затянулся, успокаиваясь. Его передёрнуло, как в сильном ознобе. Сделав две-три глубокие затяжки, он продолжил. Проскочила искра и коллайдер опять взревел, увеличивая частоту. Ну, как бы набирая обороты. Всё произошло спонтанно, и выход на максимальную частоту тоже. И тут началось. Тебе действительно это интересно? Дураком старым меня не обзовёшь? И смеяться потом не будешь? Хорошо, продолжаю. Тогда дай ещё сигарету. Так вот. Потом что-то сверкнуло, полыхнуло, свет по глазам ударил. Помощник Пылюгина, тот, что со мной сидел, потянулся к красной кнопке пожаротушения. Рука так и застыла в воздухе. А академик оказался в другом измерении, как бы. Ну, в прошлом, что ли. Он, видимо, хотел этот щуп убрать с коллайдера. Мы втроём всё это видели. Укрепления какие то, взрывы, пушечные ядра летят. Штурм идёт. Или битва. Прямо перед нами батарея артиллерийская, вдали лес. А вокруг поле, такое огромное, и солдаты в коробки и каре построенные. С красными султанами на киверах. Этож французы! И гренадёры наши с чёрными султанами! Батюшки, этож Бородинское поле! Прямо перед нами Курганная высота, батарея Раевского. Пылюгин подошёл к нашему офицеру-артиллеристу и стал что-то объяснять, втолковывать. Офицер не слушал, отмахиваясь, как от надоевшей мухи. Пылюгин показывал куда-то рукой. Потом резко развернул того влево и показал на французких кирасир, до этого невидимых оборонявшимся. Офицер развернул все восемнадцать орудий и дал залп по кирасирам. Они, скрытые дымом, пытались незаметно подобраться к батарее. Не тут-то было! После отбитой атаки, офицер прижал правую руку к груди и кивнул Пылюгину, благодаря. В этот момент показались конные упряжи, тянущие орудия. От кавалькады отделился офицер и поскакал к редуту. Он спешился и стал слушать Пылюгина, возражая и пытаясь обратно сесть на лошадь. Было видно, как артиллерист вмешался в спор. Офицер прыгнул на лошадь, отдал честь и поскакал к своим повозкам. Вскоре конноартиллерийский обоз развернулся и быстро направился в другую сторону. Академик вернулся к коллайдеру.

– Это начальник артиллерии Кутайсов. Я объяснил ему диспозицию. И он развернул 1-ю конную батарею капитана Захарова. Спасать Багратионовские флеши. Я сказал, что тайный советник Кутузова, поэтому знаю всех его офицеров пофамильно. Послан Светлейшим князем сюда устранить проблему.

Алексей Николаевич взялся за телеметрический щуп частотного синхронизатора и выдернул его из коллайдера. Всё мгновенно пропало. И артиллеристы, и французы, и Бородинское поле. Короче, побывали мы ещё в двух местах. Но только в прошлом. Пылюгин под это какую-то теорию подвёл. Не существует никакой машины времени, перемещающей вперёд-назад. Только в прошлое и обратно. Оказались мы тогда в ключевых моментах нашей истории, истории России. Коллайдер перемещал только в такие, важнейшие моменты, когда решалось будущее. Пылюгин взял слово с нас троих, потом отвёл меня по-тихому в подвал не то к Кузьмичу, не то к Макарычу. Может, Петровичу, не помню. Дал тому денег. И уехал. Я там неделю жил, из подвала ни ногой. Кузьмич по вечерам за коньяком и закуской ходил. С тех пор не могу Ахтамар пить. И колбасу одесскую полукопчёную употреблять. Через неделю академик за мной приехал, на своей машине, не на служебной, и отвёз в Москву. Там дал мне больничный, который оформил через знакомую. Больше мы не виделись. Понял он, что не сможет объяснить всё это нормально. Доказать. Коллайдер в тот же день отремонтировали, начались испытания. Очередь на испытания была. У нас на всё была очередь тогда. А вскоре двое свидетелей погибли. Академика не тронули-святило наук! Про меня никто не знал. Прибор его уничтожили. Сейчас коллайдеры во всём мире часто из строя выходят. Дождись Алексей Николаевич очередной поломки, да подключи свой прибор…Да…А ты откуда про мою разработку знаешь? Я, вроде, не посвящал тебя. В общих чертах только. Куратор рассказывал? Как, бишь, его? Александр Михайлович? Жив ещё, служит? Генерал-лейтенант? Однако…Вот он может знать, где мой прибор и документация. Да где угодно…На Лубянке, на Китай-городе, на Сахарова, на Кузнецком, Вернадского, Ясенево…Где угодно. Надеюсь-цел. Он компактнее пылюгинского, в чемодане помещался. Может, когда и найдётся. И пригодится. Ну, вот я тебе всё и рассказал.

Трое студентов стояли возле колледжа, куда они приехали после первого рабочего дня на практике. Приехали повидаться с преподавателями, рассказать им что и как происходило с ними в их первый день на производстве. Не дойдя до входа, они свернули к спортплощадке. Кто проявил инициативу, было непонятно. Все трое. Они стояли, молча уставившись в землю. Кто-то должен был начать первым. Каждый понимал последствия своего рассказа. Стать посмешищем всего колледжа не хотелось никому. Да и кто бы поверил, что все трое побывали в прошлом? А то и того хуже, продолжай они настаивать на правдивости рассказа, оказались бы в дурке, то есть в психбольнице. Ваня, нащупав в кармане патрон, вручённый ему сержантом Егоровым, достал его и раскрыл ладонь.

– А Знамя Победы видел кто-нибудь вблизи? А кто такие Егоров и Кантария, знаете?

Он подкинул на ладони патрон и убрал его обратно в карман. Следующим был Лёха. Он извлек из-за пазухи металлический резной кругляш цветного сплава с чернением и золочением и покрутил его на ладони.

– Я же рядом с библиотекой Ивана Грозного был. Её же все ищут. Надо будет к памятнику Минину и Пожарскому сходить, цветы положить.

Сказал он тихо и убрал медальон. Третий, Maкс, достал армейский жетон на цепочке. Он запомнил букву и цифры на жетоне, лежавшем в кабинете начальника режима. Буква и цифры были такие- же. Он вздохнул и поинтересовался.

– А в нашей библиотеке есть книги Константина Симонова? А Алексея Фатьянова?

Никто не отвечал на задаваемые вопросы, и все прекрасно понимали и чуствовали, что их путешествие было первым и последним. Молча пожав друг другу руки, они разошлись по домам.