Разорванное небо

– Нет, этим хороший солдат добил бы то, что еще будет шевелиться после бомборакетного удара пары-тройки эскадрилий тактической авиации.

Подполковник на секунду с удовольствием представил себе эту картину, но потом горько усмехнулся.

– Пара-тройка эскадрилий. Ну да! У меня же в обозе где-то ядерный «Першинг» завалялся, прикажу найти, и никаких проблем. Что вы на меня так смотрите? Откуда у нас тактическая авиация? За эти дни сербы повтыкали в землю почти все то старье, которое у нас было, а новые самолеты еще, так сказать, в пути. У кроатов,[5 - Жители Хорватии.] понятно, не допросишься, им самим сейчас жарко!

– Зачем же у них? – тонко усмехнулся араб. – Мы позволим себе попросить у нашего друга, мистера Милсона, организовать налет американской авиации.

– Э нет! Забудьте об этом, парни, – поспешил ответить американец. – Американские ВВС никогда не наносили удары по целям, расположенным так близко к гражданским объектам.

– Действительно, как я это упустил! – глаза Ахмеда Ойиха стали еще печальнее. – Какое благородство! Особенно если вспомнить Вьетнам или Корею, или посвежее – Ирак, например… Достаточно или продолжить?

– Вы не понимаете, – возмутился американец. – Это же совсем разные вещи, здесь все-таки Европа!

– Значит, в Азии, Африке et cetera можно ровнять города с землей, а в Европе не полагается? Мне нравится ваша логика, дорогой мистер Милсон.

– Мне тоже, – огрызнулся американец. Странное выражение, появившееся в глазах Абаджиевича, начало его беспокоить. – Просто я способен заглянуть дальше собственного носа. В Зворнике еще остается большое количество мирного населения. По шоссе на Лозницу тянутся колонны беженцев. В таких условиях я не могу вызывать авиацию. Это будет резня, военное преступление, а международный военный трибунал в Гааге никто не отменял, заметьте! Случись такое – взвоет весь мир, и мы никому не докажем, что удар нанесли бесплотные призраки, а не наши самолеты.

Подполковник Абаджиевич отставил стакан и медленно поднялся.

– А мне плевать, что вы там сможете доказать! У меня четкий приказ: занять Зворник и перекрыть шоссе. Чтобы эти самые беженцы, о которых вы так печетесь, не могли бежать дальше. Слово «бежать» подполковник выделил особо саркастическим голосом и продолжил уже нарочито спокойно, как бы рассказывая: – А еще мне нужно вытащить моих ребят, которых сейчас расстреливают сербские пулеметы. Это мои задачи. А ваши, Милсон, – оказывать всяческое содействие и координировать усилия. Вот и давайте, координируйте.

Закончив фразу, подполковник так же подчеркнуто спокойно принялся расстегивать кобуру.

– Вы с ума сошли, Абаджиевич! Что вы делаете?!

– Взвожу курок кольта, мистер Милсон. Эта процедура должна быть вам знакома, ведь такая же модель была на вооружении американской армии в дни вашей молодости, не так ли? Правда, в отличие от танков, марка эта хоть и старая, но не дерьмо, хотя бы потому, что покупал его я сам, а не интенданты товарища Керимбеговича. В нем еще осталось четыре патрона, остальные час назад достались пленному унтеру, который тоже не хотел выполнить одну мою просьбу. Не вижу причин, почему бы не воспользоваться этим аргументом.

– Вы не посмеете. – Милсон демонстративно устроился поудобнее. – Стоит об этом узнать объединенному командованию…

– Ах да. Тяжелую потерю понесли миротворческие силы: сам Сидней Милсон, стопроцентный американец, перспективный офицер, убит сербским снайпером. И мне почему-то кажется, что возмущение сим злодеянием врага разделят со мной все воины бригады, а также и единственный оставшийся в живых военный советник. Но война жестока, на ней случаются и не такие потери! В начале девяносто шестого на территории Хорватии погиб даже министр торговли США. Если помните, он разбился в самолете. Разумеется, та катастрофа была совершенно случайной.

– Браво, Абаджиевич-эфенди! Порой Аллах посылает светлые мысли даже в головы худших из правоверных! – воскликнул Ахмед Ойих. В эту минуту он вдруг напомнил Милсону визиря Джафара из диснеевского мультфильма про Аладдина, любимого мультика его сына. Сын… Конечно, семья получит страховку, а других государственных выплат вполне хватит на то, чтобы Бобби окончил хороший колледж, но остаться в шесть лет без отца! А Милли? Что она почувствует, когда ей вручат снятый с его гроба и сложенный в тугой сверток флаг?

А ведь этот взбесившийся босниец выполнит свою угрозу, это видно по его глазам. Да и араб с удовольствием засвидетельствует мифический выстрел снайпера, он уже не раз давал понять, что ненавидит всех американцев, несмотря на то что родился в сверхблагополучных Эмиратах и получил европейское образование. Можно, конечно, прямо не вставая с шезлонга, выбить ногой массивный пистолет и несколькими ударами нейтрализовать обоих, но головорезы из охраны там внизу не дадут шансов уйти…

– Хорошо, – охрипшим голосом произнес Милсон и вдруг обнаружил, что лоб его покрылся холодной испариной. – Я вызову «интрудеры». Но ответственность за это целиком ляжет на вас.

– Прекрасно. Уж чего-чего, а ответственности я перестал бояться еще три года назад, после… Впрочем, у вас наверняка есть мое досье. А теперь, сэр, попрошу вас пройти к вашей великолепной аппаратуре связи и немедленно передать сообщение.

– И я, пожалуй, поприсутствую на сеансе связи, – вставил Ахмед, – дабы уберечь нашего друга от каких-либо неточностей или, не дай Бог, упоминания излишних подробностей сложившейся ситуации. Мы слишком ценим время уважаемого командования, чтобы отнимать его байками о наших мелких разногласиях.

Стараясь сохранить остатки достоинства, Милсон встал и неуверенным шагом направился в сторону передатчика. За ним проследовал Ахмед Ойих, лицо которого выражало самое искреннее дружелюбие, и замыкал шествие Абаджиевич с кольтом в одной руке и стаканом недопитого коктейля в другой. И он, и араб понимали, что, если сейчас американец не выкинет какого-либо фокуса, он будет в их руках и дальше. Пусть тешит себя мыслью, что сможет свалить свою вину на их плечи. Скоро, совсем скоро он поймет, что кровь жителей Зворника намертво повязала цивилизованного военного демократической и гуманной великой державы с теми, чьими руками она, эта держава, собралась в очередной раз обеспечить «свои жизненные интересы».

Авианосная группа. Политическая арифметика Штаб операции «Горец» официально имел в своем расписании три больших совещания: утреннее, дневное и вечернее. Фактически же офицеры штаба совещались почти без перерыва, потому что объем информации, приходящей с территории бывшей Югославии, и количество требующих немедленного принятия решений оказались значительно большими, чем представлялось ранее.

Адмирал Макриди, координатор операции, заставлял подчиненных работать, «как у папы Форда – на сто пятьдесят процентов», да и сам он редко позволял себе расслабиться. Впрочем, условий для отдыха на десантном вертолетоносце «Оушн», выбранном для расположения штаба, было не так уж и много: количество людей на его борту почти в полтора раза превышало предусмотренное при проектировании, и неудобства от этого чувствовала даже верхушка командного состава – как корабельного, так и штабного. Однако Макриди никогда и никому на это не жаловался, потому что считал, что все это с лихвой компенсируется практически полной безопасностью.

Не так давно адмирал сам давал санкцию на проведение специальной операции по ликвидации штаба одной из сербских дивизий, располагавшегося в старинном форте еще времен турецкой войны, после которой этот форт неоднократно перестраивался и укреплялся. Смуглые парни из «Эйч-Коммандо» выполнили задание с легкостью, которая оказалась возможной, как выяснилось, не только в голливудских фильмах, и координатор отдавал себе отчет, что точно такие подготовленные группы наверняка есть и у сербов…

«Или у русских. Уже не раз и не два ко мне приходят сведения об участии в войне русских наемников, – размышлял Макриди, – в том числе и прошедших школу в спецгруппах. В общем, там чувствовать себя в безопасности нельзя…» – Господин адмирал! – прервал его мысли подошедший офицер, в руках которого был еще теплый, только что выпавший из лазерного принтера листок.

Всего несколько минут назад текст этот был набран в предместье Зворника рыжеволосой девушкой в военной форме, презрительно поглядывавшей на вспотевшего американца, который, вопреки своему обыкновению, сейчас не разглядывал ее ноги, а каждые десять секунд нервно оборачивался к державшему кольт Абаджиевичу. Вскоре сверхсекретная программа превратила сообщение в бессмысленный набор символов, другая сжала его в компактный пакет, а мощное вычислительное устройство тем временем ориентировало антенну и устанавливало контакт со спутником связи. Здесь, на «Оушне», компьютер проверил правильность приема пакета, распаковал его и расшифровал, по собственному разумению снабдив послание краткой дополнительной информацией.

Само собой, адмирал не думал обо всей этой длинной цепочке работ, а вернее, он о ней даже не знал, совершенно справедливо считая, что правильная работа аппаратуры – дело для яйцеголовых, за что им здесь армия и платит. Он просто взял листок и вчитался в донесение. Офицер на секунду задержался, но, увидев, что немедленных приказаний не последует, вернулся к своей аппаратуре.

– Джентльмены! – произнес наконец Макриди, и штабисты, до сих пор сдержанными голосами обсуждавшие что-то за столами и у планшетов, примолкли, поскольку достаточно хорошо изучили своего начальника и знали, что за таким обращением последует нечто весьма важное.

– Наш советник при бригаде «Утро священной войны», – адмирал поморщился, произнося это название, – сообщает, что бригада окончательно завязла перед Зворником. По нашим данным, у сербов там действительно могут быть достаточно крупные силы, но уточнить эти данные пока не представляется возможным. Дексон, мы сможем получить информацию по Зворнику от авиа, или космической разведки?

Высокий негр почтительно привстал и, заглядывая одним глазом в свои бумаги, ответил:

– Нет, сэр. Все разведывательные самолеты задействованы в районах, удаленных от этого городка. Что касается космических средств, то находящийся сейчас над нашим регионом «Блэк бёрд» запрограммирован на другую задачу, и ее смена займет не менее двух сеансов связи.

– А что-нибудь поновее этого музейного экспоната у нас есть?

– К сожалению, нет, сэр. Мы можем вызвать германские разведчики, но и они будут здесь в лучшем случае к середине ночи.

Адмирал глянул на часы.

– Черт побери, Милсон требует нанести удар немедленно, пока сербские танки не успели сменить дислокацию. И в общем-то он прав – Зворник если и не ключ к успеху операции, то, во всяком случае, без контроля над ним этот успех вообще невозможен. Сделайте мне оценку возможности налета!

Руки офицера ловко, почти артистично забегали по пульту компьютера, и наличном мониторе координатора высветились колонки цифр и обозначений, из которых явствовало, что вылет самолетов с авианосца, осуществленный после половины шестого приведет к срыву двух других воздушных операций. Однако эта же ударно-штурмовая группа способна взлететь в течение десяти минут после получения приказа: все самолеты уже обслужены, заправлены, боекомплект проверен и готов к подвеске.

– Сэр, разрешите высказаться? – подал голос один из лейтенантов.

– Слушаю вас.

– Сэр, Зворник достаточно заметный населенный пункт. В случае если в нем войск не окажется, удар по нему вызовет нежелательный резонанс. А если там все же есть танки, о которых сообщает советник, то жертвы среди мирного населения все равно неизбежны. Может, стоит воздержаться от этого налета?

– Может, и стоит, сынок, – неожиданно легко согласился Макриди и продолжил тем же спокойным и даже немного ласковым тоном: – Но что если мы упустим возможность приблизить завершение всей акции? Я понимаю вас, я и сам сторонник гуманных методов, лейтенант, но взгляните на ситуацию с другой стороны: мы наносим сейчас удар, и в Зворнике гибнет с десяток мирных жителей, вряд ли больше. Остальные наверняка уже сбежали, если они, конечно, не полные дураки. «Утро» это… как ее… словом, подопечная Милсону бригада перекроет Лозницкий проход и прекратит движение беженцев. Вы же не станете спорить, что эти беженцы – один из главных дестабилизирующих факторов? Короче, наш налет значительно приблизит окончание этой глупой войны, и те десять несчастных жителей Зворника в конечном счете спасут жизнь сотням, а может, и тысячам людей: и солдат, и мирных жителей. Это очень простая политическая арифметика. Вы меня поняли, лейтенант?!

– Да, сэр.

Полковник подождал, не скажет ли молодой офицер еще чего-нибудь или у кого другого появится желание высказаться, но офицеры молчали.

– О'кей, – заключил Макриди. – Подготовка вылета по стандартному плану и, Дексон! Не надо вызывать немцев. Мало ли что они там с высоты углядят, еще напутают чего-нибудь. Пока все, а я еще кое с кем проконсультируюсь. Но не думаю, что будут какие-то изменения.

Лейтенант, которому только что был преподан урок глобального мышления, вернулся к своему столу, откинул крышку лежавшего на нем ноутбука, легко застучал по клавишам, добросовестно шифруя и пересылая расчеты расхода топлива и соответственно суммы его оплаты, изменяя заказ на количество горючего, уже заправляемого в танкер, стоявший у нефтяного терминала в Неаполе, отправляя новую отчетность в министерство обороны… Точно так же добросовестно было зашифровано и письмо на частный адрес электронной почты, которое с той же срочностью ушло по радиоканалу в Штаты и было незаметно для дежурных операторов и охранных программ переправлено в гражданскую сеть.

«От: Для: Кен Джински Срочно. Приватная почта.

Внимание! Попытка записи сообщения на диск приведет к потере информации!

Чтение только через дегарбаджер, версия 16.2.

Введите ваш пароль.

Еще раз.