Очень искренний рассказ

Заработав на билет и в надежде, что встречу бывалых людей, я рванул в Новороссийск. Курсы оказались не столько оздоровительными, а скорей, образовательными. Вот три факта, которые я там узнал и которые меня больше всего удивили и дали основу для продолжения моих последующих практик.

Первое: фашисты в течение трёх суток обливали Порфирия Иванова водой на морозе, но так и не смогли причинить вреда его здоровью.

Второе: у Шри Рамакришны начали проступать следы ударов плетью на спине, когда Он увидел, как погонщик хлещет быка.

Третье: Российский император приезжал к простому монаху Серафиму Саровскому, чтоб спросить совета, как управлять своей империей.

Что касается последнего, я, как и положено атеисту, считал монахов глубоко заблуждающимися чудаками, а управляющий страной человек для меня был глыбой, человечищем и мудрейшей личностью. Это к нему все должны ходить за советами! А тот факт, что он, оказывается, черпал свою мудрость у монаха, заставил меня взглянуть на религию повнимательнее.

Прочитав ещё парочку жизнеописаний православных святых, я решил протестировать религию на себе. Чисто, чтоб проверить её действие на человека. Нашёл в Новороссийске церковь и пришёл на крещение.

Прослушав лекцию батюшки о таинстве обряда, стою, жду, пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, чтоб уловить – происходит что-то во время этой процедуры, или это всё пафосная и ненужная мишура? Но сосредоточиться не удаётся, поскольку вокруг меня толпа перешептывающихся отдыхающих. Народ – кто перед пляжем, а кто, видимо, и после, прямо с масками, кругами, в шортах и купальниках, завалили в церковь покреститься между делом. Человек пятнадцать выстроились полукругом, и священник, как на конвейере, идёт и по очереди совершает сначала одну операцию, на следующем круге другую.

Смотрю я, как он мажет мужика с ластами под мышкой, и никакого таинства в помине не вижу и тем более не чувствую. И к тому же, когда батюшка подходил ко мне, то происходило странное: он в раздумье замирал на пару секунд и шёл к следующему, категорически меня игнорируя. И так – три раза подряд! Всех мажет, а меня нет! Я уж собрался было уйти, но любопытство пересилило.

Дождавшись окончания, обряда, я подошёл к священнику и спросил, почему он меня не покрестил? Его реакция и ответ меня вконец озадачили! «Точно!» – радостно воскликнул он. – «Как подойду к тебе, так чувствую, что мазать тебя не надо. Ну, думаю, может, помазал уже, но забыл? Но почему я на тебе так три раза запнулся – сам не понимаю. У меня как будто разум помрачался в этот момент!.. Прости, это моя ошибка, сейчас исправим».

Он велел подождать. А через пять минут, когда масса отдыхающих схлынула, принесли на крещение двух младенцев в пелёнках. Священник поставил меня к ним третьим и уже без всяких эксцессов покрестил меня вместе с ними. Контраст был невероятный! Вот таким странным образом я стал православным христианином.

Тем временем курсы подходили к концу. На прощанье я ещё раз погулял в реликтовом можжевеловом лесу, посидел на гигантском обрыве на берегу Чёрного моря и, затарившись рекомендованной нам литературой, сел в поезд и поехал домой постигать незнакомый мне пока пласт жизни человеческой.

Глава 5. Минус тридцать пять

А купил я Библию, молитвослов, несколько жизнеописаний святых, первый том Карлоса Кастанеды «Учение Дона Хуана» и «Интегральную йогу» Шри Ауробиндо.

«Интегральная йога» была написана русским языком, русскими словами, которые по отдельности мне были понятны, но, сложенные в предложения, через пять минут вызывали желание бросить всё и идти спать. Практически так я её и использовал – в качестве эффективного снотворного. Отключала мозги напрочь. Но я не сдавался и читал, клюя носом.

Зато всё остальное проглотил взахлёб. Библия шла потяжелее, особенно Ветхий Завет, а вот «Учение Дона Хуана» оказалось весёлым и интересным приключением. После приезда домой к моим практикам добавились ежедневное обливание ледяной водой по Порфирию Иванову и чтение молитв. Молитвы читал лишь для того, чтоб на своей шкуре проверить: что такого даёт человеку религия, что люди уходят в монастыри, чтоб целиком ей отдаться? Читал ежедневно и много, так как хотелось получить результат побыстрее. Читал молитвы, акафисты и даже пробовал почасовую практику (это когда каждый час читаешь набор молитв и днём, и ночью).

Воду для обливаний охлаждал в маленьком холодильнике-морозилке. Туда как раз, если убрать все полки, помещалось ведро с водой. Зимой каждое утро, скинув корку льда, я выходил на улицу в одних плавках и на снегу обливался. Мой сосед – бандит, державший водочные ларьки, специально привозил братву, чтоб меня показать, и когда я выходил с ведром, то показывал пальцем на меня и радостно кричал: «Вот он! Я ж говорил! Мой сосед! Рядом со мной живёт!».

На Северном Урале и сейчас погода посуровее чем в центре будет, а в те времена вообще с октября по апрель выше минус пятнадцати температура не поднималась, а в январе-феврале минус тридцать пять – это норма. Поначалу я мёрз жутко, но затем привык и к январю вдруг обнаружил, что когда я раздет, что называется, до трусов, я не мёрзну вообще. Даже при минус тридцати пяти!

И тогда я решил ходить по улице в одних коротеньких шортах и кедах, чем несказанно веселил местную детвору. Пробовал сначала в рубашке, но, как ни странно, в ней я сразу замерзал, а стоило снять, и – опа! – мне тепло! Парадокс! Но на самом деле я чувствовал, что на морозе во мне что-то переключалось на уровне энергетики. Ощущение такое, будто из меня выходят тысячи тёплых иголок. Похоже, это было видно кошкам: при виде меня они дико орали, изгибались в дугу и тикали в обратную сторону! А вот собаки не обращали на меня никакого внимания, проходили мимо, даже не повернувшись в мою сторону. Я мог так ходить сколь угодно долго. Что я, собственно, и делал.

Я бесцельно бродил по городу, экспериментируя со своим здоровьем. Люди в валенках, закутанные по глаза в шубы, идут, сгибаясь от ветра, проклиная метель, и, вдруг из белой пелены появляется почти голый молодой человек с одним крестиком на шее – идёт не спеша, прогуливаясь, никуда не торопясь. Взрослые просто провожали меня недоумённым взглядом, а молодёжь кричала мне вслед всякую всячину, в подробностях объясняя мне, какие органы я отморожу, и что у меня отвалится. А шестого января, каюсь, чуть не сорвал Рождественскую службу: заявился в таком виде за час до Рождества в местную церквушку. Народ стал шептаться, поворачиваться в мою сторону, бабульки вообще креститься начали: «Сгинь, нечистая!». Я понял, что делаю что-то не то, не стал искушать судьбу и пошёл встречать Рождество домой.

Итак, по приезде из Новороссийска у меня начал вырисовываться определённый распорядок дня, уже похожий на систематизированную практику по саморазвитию. Во-первых, полное вегетарианство. Далее, среда и пятница – сухие суточные голодания. Один раз в три месяца – десятидневное. Утром я читал молитвы и обливался ледяной водой, шёл на работу.

Что касается уринотерапии, то через полгода мне пришлось с ней расстаться. И вот по какой причине. Я пил всю мочу, что из меня выходила в течение суток, но вода, как известно, дырочку найдёт. И у меня начался жидкий стул. Промучившись несколько месяцев, я решил, что так жить нельзя и, не поняв до конца, что же уринотерапия вообще мне даёт, я перестал её практиковать. Придя с работы, снова читал молитвы и ещё раз обливался, затем погружался в чтение книг, что привёз. А затем сон.

Кстати, по примеру монахов-аскетов я оторвал пружинный матрац и прикрутил доски к каркасу кровати, покрыл их простынкой, чтоб занозы не посадить, да и для гигиены тоже. Так и спал на досках и без подушки в течение примерно двух лет.

Глава 6. Жесть!

Читая Библию и жития святых, я не переставал удивляться, насколько же много приводится свидетельств встречи с Богом, общения с Ним, и различных Его проявлений и взаимодействий с людьми. В ветхозаветные времена, похоже, вообще было нормой разговаривать с Ним. И вряд ли на протяжении нескольких тысячелетий сотни людей врали и сочиняли одно и то же – что они общались с Богом. А другие сотни врали, что видели это своими глазами! Даже если допустить, что один из этих тысяч очевидцев сказал правду – для меня было достаточно, чтоб начать это проверять. И постепенно я загорелся идеей: раз могли другие, смогу и я! Для меня одной веры было мало, мне нужны были доказательства!

В «Учении Дона Хуана» меня заинтересовала одна нехитрая, на первый взгляд, практика, которую Кастанеда, как он писал, освоил за один год. Она не требовала никаких приспособлений, специальных условий и формулировалась настолько просто, что было непонятно, почему Кастанеде потребовался целый год, чтоб этому научиться. А задача была такая: нужно было лишь посмотреть во сне на свои руки! «И все!? Да это ж легкотня!» – подумал я и решил попробовать. Отложил книгу, прочитал молитвы на сон грядущий и улёгся на свои доски.

«Посмотреть на руки, посмотреть на руки…» – мысленно твердил я и не заметил, как уснул. Проснулся через час в ужасе из-за того, что мне приснилось, как меня убили! Про руки я и помнить не помнил! Ладно, думаю, попробую ещё раз. «Посмотреть на руки, посмотреть на руки…» – проваливаюсь в сон, и вновь меня убивают во сне. Когда и в третий раз проснулся от собственного предсмертного крика, мне уже было не до рук. Было просто страшно! Уже глубокая ночь, я хочу спать, а скоро вставать на работу. Но как только я закрывал глаза, то сразу же вместо рассматривания рук погружался в жуткую историю, которая заканчивалась тем, что меня убивали.

Такие сны, бывает, снятся многим один раз эдак в пять лет, но чтоб за одну ночь около десятка раз! Такого я никогда не слышал. Кое-как, дожив до утра, я с помятым лицом и красными от недосыпа и ужаса глазами побежал на работу. Рассказывать и расспрашивать коллег было бесполезно. Я и так слыл если не ненормальным, то большим чудаком, а дополнительные фантастические рассказы авторитета мне никак не добавляли.

Придя после работы домой, после обливания и молитв я улёгся, собрался с духом, настроился «на руки» и закрыл глаза. Когда через полчаса проснулся от того, что меня «зарезали», я понял, что снова влип во что-то выходящее за рамки моего понимания. И уж раз я просыпался каждый час, то использовал почасовую практику чтения молитв. И снова меня всю ночь топили, резали, ломали, душили, или я умирал в каких-то катастрофах – стоило лишь произнести «посмотреть на руки, посмотреть на руки…» и уснуть. Словно какой-то страж не пускал меня и пугал, чтоб я не лез, куда не надо.

Это повторилось и в третью ночь, и в последующие. Так продолжалось в течение всего месяца. И не имело значения, в какое время я спал. Я пробовал спать днём, но результат был тот же. Несмотря на то, что во снах я бился и боролся за жизнь, исход был один – смерть. Из-за огромной усталости я уже перестал просыпаться между снами, и за очередным кошмаром без передышки следовал следующий.

Я пережил, возможно, все существующие способы, какими может умереть человек. От отравлений и болезней до всевозможных убийств, пыток и растерзания зверями. А хитом был сон, в котором я откуда-нибудь падал и разбивался в лепёшку. Эта смерть была чаще всех. Но я читал молитвы и упорно твердил перед сном: «Посмотреть на руки, посмотреть на руки…». Жаль, не вёл тогда подсчёт. Умер я во снах за тот месяц раз четыреста-пятьсот, если не больше.

И вот, умирая в какой-то пятьсот первый раз, я вдруг вспомнил! Нет, не про «руки», а про то, что я уже умирал много раз и каждый раз просыпался живой! «Ба! Да это ж опять сон!» – только и успел подумать, как ситуация с моим очередным убийством моментально рассеялась, и сон перешёл во вполне мирное русло. И вот тут-то я и вспомнил: «Руки!!!» и наконец-то поднял их перед собой.

Глава 7. Между небом

И началось нечто! Теперь каждый вечер я вприпрыжку бежал с работы, обливался, читал молитвы и быстрее заваливался на кровать, засыпал, вспоминал про руки и просыпался внутри сна. Жуткие сны прекратились. Похоже, мне надо было всего лишь преодолеть страх смерти и страх падения, поскольку поначалу переход к сознательному сну сопровождался ощущением, будто я кудато падаю.

По прошествии многих лет, воспоминаний и анализа я чётко вижу некую структуру со своей вершиной, уровни или этапы, которые менялись только тогда, когда осваивался предыдущий. Кто их менял? Кто контролировал моё обучение в этих снах? Для меня это до сих пор загадка. Но кто бы это ни был, у меня к нему огромная благодарность за те преобразования, что со мной произошли. То, что это было обучение, в этом нет никаких сомнений. На каждом уровне я избавлялся от какой-то догмы или стереотипа, после чего мог перейти на следующий. Но в то время я думал, что всё делаю сам, поскольку никого не видел и не слышал.

Даже подобия живых существ в моих снах не было. Я там был совершенно один. За исключением единственного раза, о котором напишу позже. Первые два или три уровня, похоже, сильно зависели от моего воображения и моих представлений об окружающем мире. В целом это было подобие виртуальной реальности, сильно приближенной по форме к реальной среде моего обитания. Просыпаясь внутри сна, я реально оказывался там со своим обычным сознанием и памятью, чётким пониманием, что я сейчас лежу на кровати. Первую неделю я просто игрался с руками, поднимал и рассматривал их. Поскольку у них не было суставов, я никак не мог понять, почему они сгибались именно в тех местах, где и должны быть локти.

Надо сказать, что я вообще не понимал, где находился и что мне тут нужно делать. В конце концов, после того, как мне надоедало блуждать по одному и тому же уровню, всё сводилось к одной задаче: найти переход на следующий. А ещё я так и не понял, как возвращаться в тело самостоятельно. Хотя и не особо к этому стремился. Поскольку я спал на досках, то через некоторое время какое-либо отлёжанное место начинало дико болеть, и меня резко выкидывало назад, к моему большому сожалению. Перевернувшись, я снова засыпал и проникал в то пространство, из которого только что вылетел.

Сам по себе первый уровень был скучный и невзрачный. На нём мне нужно было привыкнуть к новой форме существования моей личности, вне моего тела. Это было замкнутое пространство наподобие комнаты без окон и дверей. Шевелить я мог только своими новыми руками, которые были похожи на настоящие, а вот ног не видел и, похоже, их не было вовсе, поскольку передвигался я не шагая, а резкими рывками одновременно с желанием куда-то переместиться. И вообще я себя не мог рассмотреть, но было жутко интересно, как я выгляжу.. Шеи тоже не было, и, устав от безрезультатных попыток себя рассмотреть, я решил, что пора выбираться из этого однообразного места. Но куда и как – предстояло ещё разобраться.

Стены никуда меня не пропускали. На пятый день, не найдя другого выхода, я собрался с духом и понёсся со всей скоростью, что мог представить, на стену. Я настолько сильно мысленно сконцентрировался, что что-то произошло, и в момент, когда я вот-вот должен был врезаться в стену, я услышал сильный шум сверху. Как будто тысячи птиц били крыльями. Он быстро нарастал и захватил всё моё внимание настолько, что я забыл о стене. И вдруг! Я проснулся!

Тут надо объяснить. Когда мы видим обычные сны, мы проходим их по какому-то сценарию. Нас просто протаскивает через события сна, хотим мы этого или нет. Когда мы просыпаемся, то чувствуем эту разницу в свободе действий, способности мыслить, принимать решения, воспринимать окружающий мир. И мы считаем, что проснулись. И когда я очутился на следующем уровне, я обнаружил огромную разницу в интенсивности сознания, в силе восприятия, скорости и гибкости мышления, силе всех чувств. Земная жизнь по сравнению с этим казалась серым, медленно текущим сном. И сценария действий никакого не было. Я мог стоять на одном месте, сколько захочу, и разглядывать причудливый мир вокруг, а мог идти, куда решу сам.

Второй уровень – красочная смесь из городов, в каких я когда-либо был. Там были храмы Москвы и Питера, здания Екатеринбурга и Казани, и много других. Всё вполне рационально расположено. А главное – я, наконец, вышел на гигантский простор. До самого горизонта я видел различные красивые здания, к которым мог подойти и в которые мог зайти.

Я тут же бросился искать зеркало. Прекрасно понимая, что отражение – это физический процесс, а я пусть и со своим земным сознанием, но нахожусь во сне, всё равно обшаривал дом за домом. Мне было ужасно интересно, как же я выгляжу без своего тела. Но зеркал нигде не было. Не было живых существ, и даже транспорта никакого не было. Я был в полном одиночестве в огромном городе.

Кстати, чтоб попасть в него, мне уже не приходилось, как обычно, засыпать, вспоминать про руки, приходить в сознание внутри сна, а затем прорываться на этот уровень. Всё стало проще и быстрее. Закрыв глаза, я вспоминал тот шум «тысячи крыльев», и он появлялся где-то на макушке головы. Я слушал, как он нарастает и – щелк! – сразу оказывался в виртуальном городе.

Одиночество меня угнетало и заставляло искать что-то, не знаю что. Поскольку пространство было огромное, я пытался передвигаться всё быстрее и быстрее. И в какой-то момент осенило, что моё передвижение, скорее, похоже на полёт, чем на ходьбу. «Ног нет, но я двигаюсь, – думал я, – а это значит, что я летаю?» В обычных снах летают все, но там не мешают мозги, которые спят в этот момент. Просто несёт, и ты летишь. А тут моё земное сознание говорит, что люди не летают, ты не знаешь, как это делать. Но мысль о полёте уже поселилась во мне, и я начал пробовать.

Сначала осторожно делал попытки, похожие на подпрыгивание, потом ускоряясь, не придумав ничего лучше, махал руками. Уже не помню, сколько ночей я потратил на то, чтоб полететь, но в очередной раз, дико махая руками, я заметил, что медленно поднимаюсь вверх. Интересно, что иногда удавалось оторваться от земли, легонько взмахнув, а иногда ни в какую, как бы сильно я ни махал. Постепенно до меня дошло, что руки тут совсем ни при чём, и лечу я не от них, а от какого-то внутреннего соотношения желания, состояния и веры в возможность полёта. Даже когда я научился полноценно перемещаться по вертикали, я нет-нет да взмахивал руками, не в силах избавиться от стереотипа.

С полётами ночные путешествия стали ещё прикольнее. Я носился по городам, как угорелый. Облетал вокруг зданий, залетал внутрь, вылетал наружу. Восторг от полёта был дико сумасшедший! И ещё более удручающей становилась земная реальность, когда я возвращался – здесь нельзя было летать! Я использовал любую свободную минуту, чтоб убежать в свой сказочный город. Даже на работе в обеденный перерыв заваливался на верстак и улетал на час в свободный полёт. Иногда вдруг забывал, как летать, падал вниз – и тогда каждый раз просыпался. Закрывал глаза и снова перемещался под шум «крыльев» в то место, где постепенно понимал, что я есть не то тело, которое лежит внизу, а что-то другое, способное существовать само по себе.

Через месяц красивый, но безжизненной город изрядно поднадоел. Я начал искать возможность из него вырваться. Старый способ с «пробиванием стен» тут не действовал. По горизонтали были одни здания и ничего более. Осталось неисследованным только небо. И я решил лететь вверх, надеясь, что что-то найду там.

Я легко взлетел выше всех зданий и приготовился к долгому космическому путешествию… Как неожиданно наткнулся на кабель наподобие тех, что протягивают на высоковольтных линиях. Попытался его облететь, но наткнулся ещё на один. Осмотревшись, обнаружил над собой огромную сеть из таких «высоковольтных» кабелей. Она простиралась от горизонта до горизонта, и пролезть через неё не было никакой возможности. Я бился и бился об неё, пытаясь протиснуться между проводами, до тех пор, пока обессиленный и обескураженный, не вернулся в своё тело.

Следующие несколько недель прошли в битве с этой непонятно откуда-то взявшейся сетью. Попадая в город, я сразу устремлялся вверх и искал проход. Сеть каждый раз была на разной высоте. То на уровне уличных проводов, то на высоте высоковольтных линий, а иногда казалось, что она исчезла, и я уже высоко-высоко и уже чувствую дыхание космоса – как вдруг натыкаюсь на неё, родимую. Я оказался в тупике.

В это время я работал на деревообрабатывающем комбинате, рубил брёвна на стружку для ДСП. Огромный станок стоял на улице, а в перерывах мы – бригада из трёх человек – обитали в бытовке. Грелись у печки-буржуйки, протягивали замёрзшие руки к огню в ожидании следующей партии бревен. А когда все уходили на обед, я оставался один, заваливался на верстак и летел к непроходимой сети, пытаясь её взломать. И в какой-то день, в перерыв, когда дверь бытовки захлопнулась за ушедшими обедать коллегами, я сосредоточился на своём «шуме», который, кстати, я уже мог слышать и средь бела дня с открытыми глазами, лишь сконцентрировав внимание на макушке головы. Но в этот раз во время нарастания звука раздался хлопок, и я обнаружил, что я не в своём виртуальном городе, а внутри реальной бытовки под потолком. И смотрю на себя, лежащего на верстаке.

Не скажу, что меня это обрадовало. В «городе», пусть даже похожем на огромную клетку, было куда интереснее, чем в реальном мире. Но меня привлек огонь, мелькавший внутри печурки. И тут же мелькнула мысль: «А что будет, если пролететь через огонь?!» Покружив немного вокруг печки, я решился и нырнул внутрь.