Горькое лето 1941-го

24 июня 1941 года начал действовать Совет по эвакуации во главе с Н. Шверником, А. Косыгиным и М. Первухиным. Беспрецедентная в мировой истории перебазировка около 2,5 тыс. промышленных предприятий, материального имущества, эвакуация на восток значительной части населения спасли миллионы жизней и создали основу для восстановления потерь военной экономики оккупированных противником районов и снабжения фронта необходимым вооружением. С приближением войск противника к Москве были эвакуированы многие правительственные, военные, научные и другие учреждения, дипломатический корпус.

Ряд специалистов указывает, что в Генштабе, рассматривая вероятность значительного отступления наших войск вглубь страны, стремились не допустить их окружения и уничтожения в первые недели сражений. Для этого есть немало оснований. 22 июня 1941 года границу непосредственно прикрывали 56 из 170 дивизий, имевшихся на западном направлении. К середине июля 28 из 170 дивизий оказались в окружении и не вышли из него, 70 понесли тяжелые потери, а более 70 дивизий совместно с поступавшим пополнением продолжали ожесточенное сопротивление, наносили контрудары противнику. В результате была сорвана важнейшая на этом этапе войны цель плана «Барбаросса»: «воспрепятствовать своевременному отходу боеспособных сил противника и уничтожить их западнее линии Днепр – Двина». Утверждавшийся как недостаток тезис, что многие наши армии и дивизии находились в день нападения Германии на расстоянии до 400 км от границы, видимо, следует поменять с минуса на плюс.

Как несостоятельную следует отвести и версию о том, что Сталин «все знал» о предстоящем нападении и его сроках, но действенных мер не предпринимал. В предвоенные годы прилагался максимум усилий, чтобы подготовить страну к обороне. Вместе с тем сведения, поступавшие о подготовке Германии к нападению на СССР, были противоречивы, затрудняли анализ и без того сложной обстановки, препятствовали раскрытию главной цели дезинформационной деятельности нацистских спецслужб – обеспечить внезапность первого, наиболее мощного удара.

Крайне негативное значение имело заключение начальника Разведуправления Генерального штаба генерал-лейтенанта (позднее – маршала) Ф. Голикова от 20 марта 1941 года о том, что сообщения о готовящемся нападении Германии «необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от англичан и даже, может быть, германской разведки». Появившиеся в печати косвенные свидетельства о том, что Голиков стремился таким образом угодить Сталину и опасался репрессий, вызывают сомнения. Это был опытный военачальник и человек твердых убеждений. Да и вряд ли он не понимал, что просчет в этом случае будет иметь роковые последствия, в том числе и для него лично.

Немало дезинформации поступало и по дипломатическим каналам. Советский посол во Франции телеграфировал 19 июня 1941 года в НКИД: «Сейчас здесь все журналисты болтают о всеобщей мобилизации в СССР, о том, что Германия предъявила нам ультиматум об отделении Украины и передаче ее под протекторат Германии и прочее. Слухи эти идут не только от англичан и американцев, но и из немецких кругов. По-видимому, немцы, пользуясь этой агитацией, и готовят решительную атаку на Англию».

Наиболее ценной и объективной информацией располагали Народный комиссариат государственной безопасности (нарком – В. Меркулов), Первое управление этого ведомства (начальник – П. Фитин). Выделим представленное И. Сталину 17 июня 1941 года сообщение из Берлина: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». Но, несмотря на это и ряд других подобных сообщений, поступивших из других источников, войска приграничных военных округов не были своевременно приведены в боевую готовность.

Советская разведка и контрразведка, наши дипломаты проделали большую работу с целью раскрытия замыслов и планов нацистской Германии. Отмечая достигнутые положительные результаты и очевидные просчеты, историки делают вывод, что, будучи доложенной руководству страны в разобщенном виде, информация о военных приготовлениях не создавала убедительной целостной картины происходящих событий, не отвечала на главный вопрос: с какой целью эти приготовления осуществляются, принято ли правителями Германии политическое решение о нападении, когда следует ожидать агрессии, каковы будут стратегические и тактические цели ведения противником боевых действий.

В результате обсуждения конкретных мер, вызванных нарастающей угрозой немецкого нападения, – от необходимости нанесения упреждающего удара до уверенности в том, что Германию удастся удержать на какое-то время от войны дипломатическими акциями, – активно реализовывались последние. Такого рода решения, как подписание с Германией секретного протокола о продаже Советскому Союзу участка территории в районе Сувалок за 7 млн золотых долларов (10 января 1941 г.), известное заявление ТАСС о беспочвенности слухов о возможной войне между СССР и Германией (13 июня 1941 г.), согласие Правительства СССР на поставку Германии зерна через Румынию (21 июня 1941 г.), не изменили планов фюрера. Одним из последствий попыток любой ценой избежать войны явилась нерешительность в пресечении нарушений немецкими самолетами воздушного пространства страны. Это, в частности, привело к тому, что 15 мая 1941 года бомбардировщик Ю-52 безнаказанно совершил перелет по маршруту Белосток – Минск – Смоленск – Москва и приземлился на Центральном аэродроме.

Вместе с тем крупным успехом советской политики в борьбе с нараставшей угрозой агрессии явилось заключение 13 апреля 1941 года пакта о нейтралитете с Японией. Заслуга нашей дипломатии состоит в том, что она сумела использовать в интересах безопасности страны японо-американские противоречия – это позволило СССР избежать войны на два фронта.

Наши внешняя политика и дипломатия были всецело подчинены укреплению обороны страны, поиску союзников и изоляции противников в случае, если войны не удастся избежать.

С началом международного политического кризиса, который последовал за заключением Мюнхенского соглашения между Германией, Италией, Великобританией и Францией (сентябрь 1938 г.), вторжением в Чехословакию и ее разделом, в котором совместно с Германией приняли участие Польша и Венгрия, нападением Японии на союзную СССР Монгольскую Народную Республику, конкурировали два основных вектора советской внешней политики: превентивный, имевший целью предотвратить нападение Германии и ее союзников на СССР, и коалиционный, направленный на создание коалиции государств и народов для борьбы с агрессорами.

О превентивном векторе, попытках «умиротворить» Германию и нейтрализовать Японию, уже сказано. Рассмотрим подробнее вектор коалиционной политики.

Требует существенной корректировки довольно распространенная точка зрения, что после неудачи англо-франко-советских переговоров (март – август 1939 г.), заключения советско-германских договоров о ненападении (23 августа 1939 г.) и о дружбе и границе (28 сентября 1939 г.) советско-английские и советско-американские отношения вплоть до нападения Германии на СССР оставались однозначно негативными. Поэтому для более объективной их характеристики и двусторонних переговоров, в ходе которых Англия стремилась «навести мосты», а СССР – не сжигать их, приведем несколько примеров.

После заключения советско-германского договора о дружбе и границе У. Черчилль пригласил нашего посла И. Майского и в ответ на его вопрос: «Что вы думаете о мирных предложениях Гитлера?» – сказал: «Некоторые из моих консервативных друзей рекомендуют мир. Они боятся, что в ходе войны Германия станет большевистской. Но я стою за войну до конца. Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда. Пускай Германия становится большевистской. Это меня не пугает. Лучше коммунизм, чем нацизм».

Далее, по свидетельству Майского, он разъяснил позицию британского правительства в создавшейся новой обстановке: «1) основные интересы Англии и СССР нигде не сталкиваются; 2) СССР должен быть хозяином на восточном берегу Балтийского моря, и он очень рад, что балтийские страны включаются в нашу [советскую], а не в германскую государственную систему; 3) необходимо совместными усилиями закрыть немцам доступ в Черное море; 4) британское правительство желает, чтобы нейтралитет СССР был дружественным по отношению к Великобритании».