Юные герои Отечества

Смелая девочка

(Женя Васильева)

Как-то жарким июльским днем две дочери Анисима Гаврилова, урядника поселка Обручевского, – Клавдия, одиннадцати лет, и шестилетняя Настя – остались дома вдвоем. Сначала с собачкой Жучкой во дворе играли, но жарко было, Жучке эти игры надоели, и она, высунув язык, от девчонок убежала и в тень спряталась, уснула. Так что когда пришла Клавина подруга Женя, все сразу дружно решили идти на речку купаться. Там еще и Олю Ермолаеву встретили – совсем весело в такой большой компании.

Вода в речке теплая была, прямо как парное молоко. В такой воде весь день просидеть можно, ни капельки не замерзнешь. Да еще и солнышко с неба припекает, и ветра никакого нет – красота! Так что заигрались подружки на реке и про маленькую Настю совсем забыли. Но она девочка смирная была, послушная, далеко в воду не лезла, ходила по воде вдоль бережка. Потом мама Оли Ермолаевой пришла, она гусей своих искала, и девчонок из воды шуганула. Мол, давай, Ольга, иди мне помогать, нечего тут баклуши бить, не маленькая уже. Тогда и Женя одеваться стала, а урядниковы дочки еще в воде оставались.

И вдруг – нет Насти, исчезла! Только что здесь, у бережка, ходила – и нет ее!

Оцепенела Клава, замерла. Куда сестричка подевалась? Закричала с перепугу. Женя обернулась, сообразила, вспомнила: как раз тут, у берега, яма глубокая была. Стянула с себя рубашонку – и к воде, туда, где яма. Прыгнула, нырнула, глаза в воде открыла – видит, вот она, Настя, уже на дне пластом лежит! Ужас-то какой! Неужели неживая? Господи, что тут теперь делать?! Подхватила ее под мышки, ножками забила и, задыхаясь, поплыла наверх. Вытащила малышку на поверхность, но чувствует, что силенок больше нет, сама сейчас камнем на дно пойдет, ведь и она девчонка маленькая была, не намного старше Насти – всего одиннадцать.

Счастье великое, что мама Ермолаева не успела далеко отойти. Услыхав крики, побежала к реке и, увидев двух девчонок на поверхности, обеих и подхватила. Откачали Настю – ожила. А уже как потом Клавдии от отца досталось – лучше и не рассказывать.

Как Ваня рыбу ловил

(Иргалей Искаков)

Ваня Таросов, сын зажиточного мещанина из города Троицка, что на Урале, в свои одиннадцать лет был страстным и удачливым рыболовом. Место он себе для рыбалки на реке Увельке, которая прямо по городу протекает, присмотрел замечательное: неподалеку от мельницы, там, где плотина. Река широкая и глубокая была, течение быстрое, и разная рыба там водилась. Хотя, посмотришь и не скажешь, что глубоко – вода черная, будто стоит. Зато закинешь несколько удочек – только и поспевай рыбку вытягивать. Конечно, снасть нужна хорошая, и понимать еще надо, на что и как ловить. А эта наука не каждому доступна.

В тот день Ване опять повезло, клев был замечательный. Даже какой-то незнакомый смуглый мальчик в тюбетейке остановился на плотине, неподалеку от него, и смотрел с завистью, как Таросов удочки свои одну за другой забрасывает и улов вытаскивает. Видно было, что мальчику этому смерть как хотелось самому рыбку половить, но рядом с ним на досках настила стояла какая-то большая ноша – знать, послали его куда-то с поручением, и нельзя ему было тут долго прохлаждаться. Но он все стоял и смотрел. Юный рыболов делал вид, что этого не замечает, хотя искоса на мальчишку поглядывал и втайне собой гордился.

А день у него действительно счастливый выдался – не только потому, что Ваня уже много окушков и плотвичек из реки вытянул, но и потому, что в воде он вдруг заметил «морду» – такую рыболовную снасть, из бересты сделанную. Видать, какой-то растяпа, что рыбачил выше по течению реки, ее упустил. Разве можно от такого подарка отказываться, особенно если ты в этом деле толк знаешь?

Ванёк знал. Поэтому он быстро разделся и плюхнулся в воду, поплыл. Да только течение тут, у запруды, оказалось слишком сильным, и вода была неожиданно холодной. Только теперь Таросов и вспомнил, что купаться у плотины опасно, отец ему это строго-настрого запрещал – места коварные. Тут и «морду» куда-то прочь понесло, а самого Ваню так невидимым течением закрутило, что он стал тонуть.

Тут смуглый мальчик, что на плотине стоял – его Иргалей Искаков звали, он родом из башкирского села был, – стал кричать и звать на помощь. Вмиг собрался народ, даже городовой по фамилии Бобылев прибежал – солидный такой, с усами, шашка на боку.

– Люди добрые! – говорит полицейский. – Христом Богом прошу, спасайте мальчонку! Я бы и сам полез, да только плавать не умею.

– Куда тут полезешь? – отвечал кто-то. – Омут, гиблое место!

– Да, не повезло парнишке… – рассудительно соглашался кто-то еще.

Вот ведь незадача! Но тут как раз всадник мимо ехал, Василий Журавлев, молодой мужик. Он, не задумываясь, своего коня в воду направил, да только конь какой-то замухрышистый оказался – сам тонуть стал. Василий из воды еле вылез, мерина своего с трудом вытащил. Ну а тем людям, что вокруг стояли, глазели и переживали, еще страшнее стало: уж если лошадь здесь тонет, то им-то чего делать? Да и мальчик уже под водой скрылся, утоп совсем, наверное, бедолага.

Иргалей, который все с самого начала видел и только что этому Ване так завидовал, вдруг разревелся – аж слезы из глаз брызнули. Притом он тюбетеечку свою снял, рубашку и портки сбросил – и в воду прыгнул. Раз нырнул, другой, нашел под водой бесчувственного уже Ваню, потащил его к берегу. А берег-то далеко! И все на берегу стоят и смотрят…

– Помогите! – срывающимся голосом, захлебываясь, крикнул стоящим людям Иргалей.

На берегу, однако, никто и не шевельнулся, все словно оцепенели от страха, зато маленького героя после этого крика последние силы оставили.

Выпустил он мальчика Ваню, тот опять ко дну камнем пошел. Не судьба, знать, была ему спастись.

Еле-еле Искаков до берега доплыл, с трудом вылез, трясется от холода, одеваться стал.

– Ну что же ты! – говорит ему городовой Бобылев. – Ведь уже почти вытащил! Давай снова нырни, а?

– Не могу… устал… утону… – с трудом бормотал Иргалей, а у самого опять слезы в два ручья текли. Жалостливый такой и совестливый парнишка оказался.

– Я тебе сейчас веревку дам, – вдруг говорит городовой.

Оказалось, что кто-то успел принести веревку.

– Давай, – сразу оживился мальчик.

Кажется, у него даже слезы высохли. Схватил он конец веревки – и опять в воду. Поплыл, нырнул, исчез под водой. Очень надолго исчез. Может, и он утонул? Городовой хотел уже веревку тянуть, как вдруг Иргалей показался над водой. Одной рукой он прижимал к себе бесчувственного Ваню, другой греб, а конец веревки изо всех сил сжимал зубами. Так его из реки и вытащили, словно какую большую рыбу.

Долго потом на берегу Ваню Таросова откачивали и, в конце концов, вернули к жизни. Действительно, счастливый день у парнишки оказался! А богатый улов он Иргалею, своему спасителю, отдал – в знак благодарности. У того ведь времени ловить рыбку не было…

Герои Мировой войны

1 августа 1914 года Российская империя вступила в Первую мировую войну.

Отношения между собой выясняли тогда две коалиции: Тройственный союз, в который входили Германия, Австро-Венгрия и Италия, и Антанта – Великобритания, Франция и Россия. Борьба велась из-за заморских колоний, которых у России никогда не было, зато имелись политические и экономические договоры с союзниками, и их следовало выполнять. А в результате именно европейская территория нашей страны превратилась в основной, как это называется, театр военных действий.

Все были уверены, что война продлится недолго и непременно закончится в Берлине, столице Германской империи. Причем очень многие почему-то решили, что это будет самая последняя война на земле, что это – война против войны. В Санкт-Петербурге, спешно переименованном русским названием – Петроград, прошли массовые митинги

в поддержку государя и победы в начавшейся войне. От добровольцев, желающих принять участие в войне, не было отбоя. Не остались в стороне и российские дети: на войну они бежали со всей империи. Бежали по одному, по двое, а порой уходили и целыми классами.

Вот как-то в один из первых месяцев войны на фронт собралась группа малышей-гимназистов – десять человек, живших в прекрасном городе Баку, тогдашнем центре Бакинской губернии, ребятишки разных национальностей: русские, азербайджанцы, армяне. На фронт они снарядились всерьез: раздобыли около 100 рублей, что по тем временам было большими деньгами, в качестве личного оружия каждый взял с собой большой кухонный нож. На станции Баладжары вся эта компания пристроилась к воинскому эшелону. Как оно обычно бывает… Подошли, слово за слово, угостили солдат заранее припасенными папиросами, влезли к ним в вагон – ну и вскоре поехали. Конечно, родители сразу же стали их искать, информация была передана во все жандармско-полицейские управления железных дорог, которые обеспечивали порядок на транспорте.

Но попробуй найди малышню, когда к фронту шли десятки эшелонов, а солдаты пехотного полка, с которыми ехали ребятишки, не только поили и кормили их, но и прятали. Время было такое, что все не только верили в скорую победу, но и представляли войну легкой прогулкой до самой германской столицы. Вот и думали солдаты: отчего бы малышам на фронт не прогуляться, если они так хотят? Да и самим солдатам с ними веселее было.

Однако гимназисты сами все дело погубили по причине своего малолетнего возраста. Одному из них захотелось сладких пирожков – не все же на солдатской каше сидеть: она только в первые дни хороша, а потом приедается. Высказал мальчишка это свое желание другим ребятам, и все его поддержали. И вот, когда поезд остановился у какой-то станции, юный разведчик прямиком направился к станционному буфету. Шел, оглядывался, а когда покупал на всю компанию заветные пирожки, то не заметил, как подошел станционный жандарм. Хотел мальчишка бежать, да ведь пирожки бросить жалко! А с ними разве убежишь?

– Господин жандарм, – сказал он вежливо, – если вы меня отпустите, я дам вам 25 рублей. Купите подарок вашим деткам.

– Спасибо, господин гимназист, – поблагодарил жандарм. – Вы очень добры. Но лучше скажите мне, где ваши товарищи?

– Какие товарищи? – отвечал гимназист, а так как врать он не был приучен, то глаза при этом прятал, а уши у него покраснели.

– Это вы для себя двадцать пирожков купили, господин гимназист? – улыбнулся жандарм. – Не привыкли еще в солдатской каше?

– К какой такой каше? – отвечал тот фальшивым голосом. – Ни в жизнь не едал!

– А разве ваши батюшка и матушка не говорили, что врать нехорошо? – спрашивает вдруг полицейский.

Молчит мальчишка – чего тут ответишь? Знает ведь, что врать – грешно. Но и товарищей выдавать нельзя!

Между тем оставшиеся ребята заволновались: мол, где наш друг с пирожками? Не случилось ли с ним чего? Да и пирожков хочется. Пошел один из них товарища искать – и тоже попался… В общем, скоро уже вся компания, шмыгая носами и вытирая слезы, сидела в полицейском участке и обреченно жевала свои сладкие пирожки. В тот же вечер всех ребятишек, отобрав у них на всякий случай кухонные ножи, отправили домой с соответствующим жандармским сопровождением, чтобы опять на фронт не поехали.

Вот так и бывало, что пойдет поутру мальчишка в гимназию где-нибудь в Москве, Казани или Тифлисе, а через две недели присылает письмо с Северо-Западного или Южного фронта. Мол, не волнуйтесь, дорогие мама и папа, скоро вернусь к вам с победой! Как только германца проклятого разгромим! Одни действительно возвращались – даже с Георгиевскими крестами на груди, вызывая восхищение одноклассников; про других сообщали, что погиб в бою «за Веру, Царя и Отечество». На войне ведь взаправду убивают – и тут уже не придешь в класс, не расскажешь восхищенным товарищам про то, как в атаке попали под пулеметный огонь и «положило» весь взвод, все погибли…

Но и такое было, и случалось не раз, что некоторых ребят родители сами отпускали на войну, и в самых различных семьях. Тогда ведь все очень верили в победу, а к войне относились не слишком серьезно.

Война же оказалась совсем не такой, как думалось вначале. В ней были не только громкие победы, но и грандиозные военные поражения. Впрочем, рассказ наш не о самой войне, а о нескольких ее юных героях, храбро сражавшихся в рядах Русской армии.

Как казачонок с коня упал