Платформа

В это время я вплотную подошел к главному вопросу наших работ – искусственному мозгу.

Собственно, создать матрицу мозгового вещества из нейроткани проблемой не было, но как наполнить серое вещество памятью, знаниями, характерными особенностями индивидуума – это предстояло решить.

Нескольким лабораторным животным, заранее обученным разным трюкам, были пересажены различные по топографии и размеру участки мозговой ткани. Наблюдая за экспериментом, мы выясняли, насколько быстро животные могут восстановить утраченные навыки. Другими словами – может ли нейроткань обучаться, перенимать и усваивать информацию о предыдущих знаниях.

И получили отличные результаты! В течение нескольких дней крысы, с замещением семидесяти процентов собственного мозгового вещества нейромозгом, восстанавливались и вспоминали все навыки, полученные в процессе обучения!

Требовалось узнать, насколько эти знания возможно применить к мозгу человека, что было непросто по понятным этическим причинам.

Как это часто бывает – вмешался случай.

Однажды мне позвонил отец и сообщил, что тяжело болен. Рак толстого кишечника с метастазами в легкие и печень. Требовалась срочная трансплантация. Естественно, я приложил все усилия: забрал отца в нашу университетскую клинику, разместил в шикарном номере с видом на искусственный пляж, договорился с лучшими хирургами и начал подготовку к операции. Выглядел он плохо, с трудом вставал с постели, почти ничего не ел.

Через неделю он был прооперирован.

Новенькие легкие ритмично наполнялись воздухом, печень, выращенная из стволовых клеток, полноценно выполняла свои функции, толстая кишка с опухолью была заменена на новую, и работала как швейцарские часы.

Восстановление заняло около недели, отец оживал на глазах, поправился на восемь килограмм, приобрел здоровый цвет лица, начал совершать пешие прогулки на несколько километров.

Но, как оказалось, радоваться было рано.

В один из дней я, проводив отца на прогулку, занимался исследованиями в лаборатории, как вдруг туда влетела моя ассистентка, ушедшая сопровождать его. Папа упал за воротами клиники и не реагировал ни на что.

Томограмма мозга показала опухоль, не обнаруженную ранее, раскинувшую свои отростки-щупальца в прилегающие мозговые структуры. Счет шел на часы.

И я дал согласие на пересадку части мозга, поскольку, согласно завещанию, был уполномочен решать такие вопросы.

Хирурги удалили опухоль и прилегающие ткани там, где был замечен патологический рост.

В общей сложности около тридцати процентов мозговой ткани было заменено нейротканью, выращенной в нашей лаборатории.

Технически операция прошла успешно. Оставалось только ждать.

Две недели пролетели в тревожном ожидании. Отец быстро восстанавливался физически, ел с аппетитом, выполнял упражнения под руководством специалистов-реабилитологов.

Но, когда я пытался поговорить, смотрел на меня, не узнавая. Это тревожило меня, держало в напряжении. Неужели я ошибся и моя теория не применима на человеческом мозге?

Можете представить, каково же было мое облегчение, когда на пятнадцатый день утром отец подмигнул мне и внятно спросил со своими характерными интонациями: «Чего такой хмурый?».

На следующий день мама также поселилась в номере с видом на пляж, чтобы помогать отцу с восстановлением. Каждый день мы совершали долгие прогулки, сидели на скамейке в парке, разговаривали. Я чувствовал себя так, как будто снова вернулся в школьные годы. В течение месяца отец полностью восстановился физически и ментально и даже стал гораздо энергичней, чем прежде. Но иногда я замечал в его сознании и поведении некоторые изменения, не типичные для него раньше.

Папа всю жизнь был маргиналом, довольно категоричным в суждениях и оценках, на все имел свою точку зрения, любил покритиковать руководство, скептически относился к новостям в СМИ.

Теперь же его будто подменили. Как завороженный, он следил за сообщениями телевизионных каналов, трепетно внимал указания и педантично их выполнял.

Я не понимал причины этих изменений, да и не разделял подобных взглядов, так как с детства был воспитан критически относится к миру.

Как-то в беседе со своим бывшим другом и партнером я упомянул об этом и был удивлен еще больше. Друг ехидно улыбнулся и сказал:

– В нашей сети нет недовольных! – он взглянул на меня – Надеюсь, когда ты выйдешь из бункера в зону покрытия, тоже станешь сговорчивее!

И видя мое удивление, добавил:

– Сеть ведь для того и создана, чтобы можно было управлять людьми.

Я взглянул на него. В моем сознании словно включили свет.

– Ты хочешь сказать, что правительство с помощью покрытия может влиять на мысли и поведение каждого?

– Конечно! – он снова скривил ехидную гримасу – Власти нужны рабочие руки, а не мыслители. Там уже обо всем позаботились. С помощью новой сети они модулируют специальный сигнал, который воспринимается нанокровью и передается в мозг. Можно менять поведение, мысли, желания каждого индивидуума в соответствии с поставленными задачами.

Холодный пот бежал у меня по спине. Как я раньше не понял, что нас просто использовали в чьей-то игре!

В мире практически не осталось людей не использовавших нанокровь, а следовательно, все были марионетками, подключенными к сети.

Я поднялся со стула и вышел на улицу, не сказав ни слова. Голубое небо было покрыто радужными разводами. Покрытие работало на полную мощность…

Платформа

Повисла напряженная тишина, которую нарушил Дени.

– Пора причаливать, закончишь позже – сказал он, поднимаясь.

– Алекс, возмешь штурвал?

– Давай сам, – ответил Алекс – рука не слушается.

Выглядел он неважнецки. Синие круги под глазами странно выделялись на загорелой коже, глаза покраснели. Взгляд блуждал из стороны в сторону, будто искал что то.

– Да ты весь горишь! – Ирен прикоснулась ладонью ко лбу брата, отчего он испуганно отпрянул и начал озираться по сторонам – Иди-ка ты в каюту. Там в аптечке жаропонижающее. Прими и ложись.

Алекс в сопровождении Жози, покачиваясь, начал спускаться вниз.

– Я помогу, чем смогу – предложил Диш.

– Хорошо – Дени сосредоточенно вертел штурвал, – иди на нос, будешь нас швартовать.

– Полный вперед!

Катер взревел моторами и, задрав нос, бодро помчал вперед. Хотя до платформы оставалось не менее двух миль, он уже вошел в тень, отбрасываемую гигантской пирамидой.

Теперь было отчетливо видно, что вся конструкция поддерживается сваями, плотно вросшими в морское дно.

Эти опорные колонны образовывали квадрат с длиной стороны около тысячи метров. Бизис платформы покоился на этих гигантских опорах на высоте двадцати метров над поверхностью воды, надежно защищенный от любых штормов. Центральная колонна, значительно большего диаметра, была полая внутри и использовалась как паркинг для катеров и лодок.

Диш завороженно разглядывал громадину.

– Вот так и живем – Ирен подошла к нему сзади – Уже десять лет, как перебрались с материка подальше от всех этих полей.