Отражение

– Стреляй только в крайнем случае, – прошептал я, – я выйду к ним и попробую поговорить.

Ринка кивнула и отступила назад, полностью скрывшись в высоком кустарнике.

Я снял с плеча карабин и положил рядом со стеной, прикрыв травой. Дождавшись, когда троица выйдет на линию Катиного выстрела, поднялся и, расставив руки в стороны, демонстрируя пустые ладони, вышел из укрытия.

Гномы – как их окрестила моя дочь – среагировали мгновенно. В мою сторону тут же вытянулись руки, и я только сейчас заметил, что у каждого на руке крепилось какое-то приспособление, занимая всё место, от локтя и до запястья; шесть тонких стволов, выглядывающих из этого приспособления, не давали усомниться в том, что это оружие.

– Руки за голову, встать на колени! – скомандовал главный, двое других зашли с флангов, не спуская меня с прицела.

– Спокойно, спокойно, я не собираюсь нападать. Я гость и пришел с миром, – быстро проговорил я, медленно опускаясь на колено.

– А мы и так спокойны, – гоготнул тот, что справа, – это тебе нервничать надо. Нет, ну вы слышали? – обратился он к товарищам, – к нам теперь бандиты с миром ходят, у-у, тварь нечистая! – он замахнулся, намереваясь огреть меня по затылку. Я сжался, готовясь перехватить его руку. В этот момент за спиной тренькнула тетива. Гном среагировал мгновенно: перекатом он ушел от стрелы и выбросил руку в сторону кустов, что-то щелкнуло, и замысловатое оружие выпустило три коротких дротика, которые со свистом скрылись в листве. Ринка вскрикнула и выпала из кустов.

– Не-ет! – закричал я, выхватывая пистолет, но главный меня опередил. Еще три дротика воткнулись мне в грудь. Боли не было. Перед глазами все расплылось и быстро погасло.

Сознание возвращалось очень медленно. Сначала появился слух.

– Папа, папочка, милый, ну очнись же наконец! – какой-то голос всхлипывал где-то вдалеке. Хотя нет – он всхлипывал прямо мне в ухо. Это же Ринка, Риночка, доченька моя, жива, слава богам!

Я попытался ответить, но голоса не было, вместо него вырвался стон. Зато получилось открыть глаза: перед глазами была какая-то пелена.

– Папочка! Очнулся! – меня обняли девичьи руки.

Я попробовал пошевелиться, но тело отказывалось слушаться. Возвращалась чувствительность, и я понял, что ужасно холодно.

– Папа, всё нормально, скоро всё пройдет, не шевелись пока! – на лицо упали волосы и я почувствовал дочкины губы на своей щеке.

Голос начинал возвращаться.

– Как ты? – прохрипел я.

– Да я нормально, в меня только один дротик попал, а вот ты три дозы схватил. Потерпи, сейчас пройдет, только голова будет болеть.

Зрение восстанавливалось, я уже различал в полумраке лицо девушки, видел, как она поспешно вытирает слёзы и улыбается мне.

– Вижу всё в темноте. – Я усиленно моргал глазами, пытаясь сбросить пелену.

– Это тут такой свет, привыкнешь.

Я попытался подняться, и на этот раз, кое-как, мне это удалось.

– Почему я голый? То есть – почему мы голые? – удивленно спросил я, пытаясь прикрыться еще плохо слушавшейся рукой.

– Не знаю, я очнулась несколько часов назад, в таком же виде, но здесь тепло даже жарко, это тебя от отравы знобит, скоро пройдет, не волнуйся.

Я осмотрелся. Мы находились в самой настоящей тюремной камере: три стены и решетка с дверью, выходящая в коридор. В углу было небольшое возвышение с отверстием – по всей видимости, отхожее место. Больше ничего не было – голые стены, деревянный пол и потолок. Источник света находился где-то в коридоре. Через коридор напротив была точно такая же камера, но она пустовала. Я с трудом поднялся на ноги и подошел к решетке. На двери явного замка не было: видимо дверь открывалась дистанционно, сама решетка была накрепко вмурована по всему периметру.

– Э-ей! – крикнул я, но голос, несколько раз отразившись от стен, не вызвал никакого ответа.

– Я уже кричала, пап, тут никого нет, – сокрушенно сказала девочка.

– Значит, придется подождать, – я вернулся на место. – Если бы нас хотели убить, то убили бы на месте, – озвучил я очевидное.

Словно в ответ на мои слова скрипнула дверь. В нашу сторону гулко затопали шаги, и вскоре перед решеткой появился человек. Он был такой же, как и та троица – не выше полутора метров и с непомерно широкими плечами – ну точно гном, как подметила Рина.

– Ты! – его палец ткнул в мою сторону. – Подойди сюда!

Я повиновался и подошел к решетке.

– Повернись спиной и просунь руки вот сюда! – он указал на нужное место в решетке.

Я выполнил то, что он велел, и на моих запястьях защелкнулись наручники.

– Теперь отойди лицом к стене! Девка – всё то же самое!

Рина молча повторила процедуру и, отойдя к стене, встала рядом со мной.

– Открывай! – крикнул кому-то наш тюремщик, потайные замки лязгнули, и дверь отъехала в сторону.

– На выход!

Нас долго вели по разным коридорам и лестницам. Везде стояли огромные вазоны, в которых росли удивительные грибы, чем-то напоминающие опята, но тонкие ножки были длиной с полруки, а широкие шляпки источали фосфоресцирующий свет. Эти своеобразные светильники и наполняли каменные коридоры тусклым, голубовато-зеленоватым светом. Было жарко. Даже не жарко, а душно: воздух был сырой и затхлый, витали ароматы плесени и сырости. Тело покрылось испариной, и было не понятно, то ли это потеет собственное тело, то ли оседает влага из воздуха.

Я нигде не заметил окон, их не было и в просторном, шикарно обставленном кабинете, куда нас втолкнули в конце пути. За массивным столом сидел очередной гном. Для полного сходства с гномами он носил густую, длинную бороду, заплетенную в четыре косы. В косы были вплетены тонкие цепочки, видимо помогающие держаться волосам, а может, и просто для красоты. Густые косматые брови нависали над маленькими, но очень цепкими глазами. Лицо было всё иссечено шрамами, нос был практически расплющен по всему лицу. Лысый череп украшала татуировка змеи, которая как бы обвивала голову гнома, а голова змеи спускалась со лба на переносицу.

– Сними с них кандалы! – Дождавшись, когда его приказ выполнят, он указал нам стулья напротив своего стола. – Садитесь!

Голос его был густым, говорил он медленно, немного окая, что придавало его говору некий колорит.

– Меня зовут Змеебород, – продолжил он, когда мы уселись, – я предводитель этого города подземцев-отшельников, а кто вы такие?

Его цепкий взор буравил меня насквозь. Мы с Риной переглянулись, и я ответил.

– Мы совершенно случайно попали в ваш мир, в поисках людей нашли ваше поселение. Меня зовут Семен; это – моя дочь, Екатерина, и, прежде чем продолжить нашу беседу, я требую, чтобы нам вернули одежду!

– Одежду? Вам холодно? – Он явно был удивлен моей просьбе.

– Дело не в холоде, а в том…

– Мы обходимся без одежды, если в ней нет острой необходимости.

– Уважаемый Змеебород, как я вам уже сказал, мы гости этого мира. В нашем обществе одежду принято носить всегда и везде, без нее мы испытываем неловкость, стыд, если хотите.

– Стыд надо испытывать не от наготы, а от поступков своих. Одеждой срам не скроешь! – Он ударил кулаком по столу, так что я вздрогнул. В дверь тут же просунулась голова стражника. – Принесите их вещи и приведите Двумира.

Когда стражник ушел, Змеебород снова обратился ко мне.

– Вы прибыли на бандитском транспорте. Откуда он у вас? – он продолжал буравить меня взглядом.